Женька

   
                Все цветные, не очень цветные, а то и  просто черно-белые революции, народные волнения и прочие неприятности, возникают не сразу, а готовятся исподволь, постепенно вовлекая в свой водоворот все большее и большее число  ничего не подозревавшего народу.

                Если октябрьская революция 1917 года свершилась за Джон Ридовских  десять дней, которые потрясли Мир, Февральская - почти за неделю, то бурные события в подготовительной группе сокирянского детского сада, потребовали не более  двух суток.  Сценарий был коротким, но не менее драматичным. Отнюдь.
      
                Сначала, на самом старте, выпал снег. Его навалило столько, что хватило, и на десяток снежных баб, разбежавшихся по всему просторному детсадовскому дворику, и на активные боевые действия, вспыхнувшие сразу, после завтрака, и продолжившиеся, уже после сна, до самых-самых сумерек.

                Огромная и холоднющая снежная крепость, сооружённая  нашими умелыми мальчишками и отделанная на совесть, постоянно переходила из рук в руки.

                Однако со временем, коллектив устал, просто-напросто, заморился. Яростные желания активной и бескомпромиссной  борьбы стали по-тихоньку успокаиваться и затихать.

                Это, конечно, в корне не устраивало Ревком - революционный комитет, возглавлявшийся двумя гиперактивными и непримиримыми вождями.

                Их можно было, чисто ассоциативно, назвать, например, Жанной Д'Арк и, допустим, Робеспьером. Лидеры тут же начали  поиск дополнительных врагов, но с лету у них ничегошеньки не получилось.

                Внимательно оглядывая войска , вожди искали, хотя бы  м-м-а-а-ленькую вражинку, хоть какого-нибудь, крохотного, но вражиусика, который смог бы объединить массы на почве ненависти, классовой, гендерной или какой-другой вражды.

                Пытались, было, испробовать традиционный путь - мальчишки против девчонок. Но это не сработало. Во-первых, революционный комитет сам был разнополым, но единым в поиске главного противника. А силу особых отношений Жанны и Робеспьера, этот ревком , вообще, стал слишком уж монолитным и неразделимым.

                Во-вторых, слабые девчонки, тут же, с громкими криками, трусливо бросились под защиту вредных, но справедливых воспитательниц. Требовался, очень требовался враг номер один  и , очень желательно, совсем  беззащитный.

                Им оказался Женька. Тихий светлоглазый мальчик, одетый в красноватый свитер " с горлом" , в кургузом пальтишке, аккуратно, с подвязанном шарфом, да ещё в нелепом треухе -  шапке-ушанке с вечно торчащим в сторону «ухом».

                Был он в саду новеньким и ещё совсем-совсем неопытным . Женька даже не подозревал, а может, считал зазорным, что можно  просто убежать под защиту воспитательниц. У него совсем еще не было друзей. Ни одного приятеля, хотя бы и самого завалящего, а самое главное, у него не было отца. Откуда об этом прознали всевидящие и всеслышащие всезнайки Жанна и Робеспьер, было неизвестно.

                - Безотцовщина! Сукин сын,- жесткое обидное клеймо было озвучено сразу, в первый же вечер. Однако, то ли сгустившиеся ранние сумерки, то ли родители, уже вовсю забиравшие бойких революционеров по домам, хотя бы на короткое время, вплоть до завтрашнего утра , но прекратили неумолимое развитие активных боевых действий

                Утро нового дня , для беззащитного мальчугана, уже не предвещало ничего хорошего. Сразу после завтрака, главные "рэволюционэры" и их подлые, за кусочек печенья, наймиты, лениво , только для конспирации, перебрасываясь снежками и , переходя от одной группки, ничего не подозревавшего, детсадовского люда , к другой, коварно и методично заплетали сети будущих народных волнений.

                Бей Женьку! У него Мать Б...дь настоящая ,- крики загонщиков внезапно и мгновенно разделили наш двор на две непримиримых части. В одной - кривлявшаяся, улюлюкающая толпа, готовящая к расправе десятки тяжелых обледенелых снежков, а в другой - Женька, с широко распахнутыми глазами, из которых неумолимо катились слезы обиды и унижения.

                Кровь бросилась мне в лицо. Пунцовый от стыда, за унизительно-обидную  несправедливость , свершаемую прямо у всех на глазах, я, казалось, обезумел и мгновенно взошёл на эшафот, став с Женькой рядом, плечом к плечу. Чувствовалось , ещё немного, и беснующаяся толпа, вот-вот, разнесёт нас в клочья.

                Вдруг, в пространстве, окружавшем поле будущего сражения, вернее, группового избиения, произошло нечто неожиданное.

                Встретившись с моим открытым решительным взглядом, Робеспьер, Жанна и  вся свора ближних прихлебателей , смутившись, опустили глаза, как-то внезапно поникли, скукожились и , спешно спрятавшись  за переднюю линию войск, готовивших  нападение, неслышно растворились.

                Из-за туч неожиданно выглянуло светило, тускло-румяное от мороза, а  детсадовский люд, как ни в чем не бывало, сразу же рассосался по прежним группкам, спокойно и буднично занявшись своими неотложными делами и играми. Ни революции, ни переворота. Ни-че-го....

                Женькино лицо сразу посветлело, слезки исчезли. Он протянул мне свою ладошку и тихо произнёс,- Меня зовут Женька, а тебя?  Давай, будем дружить…