Солнечные протуберанцы
- Ах, негодник, - вскричала Елизавета Алексеевна - каков негодник Мишель, обманщик!
Она не в силах была сдерживать давно накопившиеся от разлуки с внуком слезы и теперь позвала свою прислугу, чтобы поплакать в голос, по-бабьи причитая и часто сморкаясь в тонкий, хорошо отбеленный и аккуратно отглаженный платок.
Она только что прочла оставленное Мишелем письмо, предназначенное только ей одной.
- Кавказ! - то и дело выкрикивала Елизавета Алексеевна, едва успевая вытирать бегущие из глаз крупные слезы.- Да будь Мишенька картежник или мот какой, как его папенька, я бы сама его на этот Кавказ выпроводила с глаз моих вон!- причитала она сквозь слезы и всхлипывания.
Расторопная девушка едва успевала подавать своей барыне свежий платок.
Выплакавшись вдоволь, Елизавета Алексеевна замолчала, хмуро и неподвижно глядя перед собой в одну точку. Девушка нерешительно стояла рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу, готовая в любой момент бегом бежать выполнять любую просьбу своей барыни.
- Неси-ка мне, голубушка, перьев да чернил, - хмуро сказала Елизавета Алексеевна. - Да бумаги не забудь хорошей. Да не сюда неси-то, а в кабинет.
Девушка торопясь вышла из комнаты.
- Пыль со стола убери, - грозно сказала барыня ей вслед.
Со дня отъезда Мишеля в кабинете почти никто не бывал.
Девушка обернулась и на ходу кивнула своей госпоже.
- Хлопотать надо, - тихо заговорила вслух Елизавета Алексеевна, - Не откажет мне его превосходительство. Хлопотать надо о переводе... Виданое ли дело - единственного наследника на Кавказ отсылать, как разбойника какого-то... Виданое ли дело... Я , ведь, и государю могу наручно письмо отправить. А нет - так сама поеду. Виданое ли дело - единственный он у меня остался. Единственный внук и наследник. Что же, что офицер ,- спрашивала она у воображаемого собеседника. - Или у нас в России офицеров кроме Михаила Юрьевича нету...