День Победы в семье Тельмановых был самый святой праздник, впрочем, как и в тысячах советских семей. У Сани отец был фронтовик – Иван Александрович Тельманов. В Великую Отечественную погибли два его брата. Старший брат мамы, Василий, был в сорок первом под Москвой тяжело ранен, скончался в госпитале. Так что, было кого помянуть и что вспомнить этой семье девятого мая.
Они пришли с митинга всей семьёй как раз к обеду. Дома была одна мама. Она уже накрывала на стол. Четырёхлетний Дима Тельманов, в отцовском голубом берете, подбежал к столу и схватил яблоко. Ольга немедленно отобрала у сына фрукт и велела идти мыть руки.
Через несколько минут все сидели за столом. Кроме Сашиных и Олиных родителей в гостях был ещё двоюродный брат Ивана Александровича дядя Яша, приехавший в гости из деревни. Тоже фронтовик. Только отличался он от городских родственников тем, что костюм у него был старинного фасона. Такие костюмы носили лет двадцать назад. И наград на груди у него было поменьше.
Ольгин отец не воевал, но тоже был с наградами. Он всегда много рассказывал о том, как работал на оборонном заводе с тринадцати лет, и как тяжело было их семье после войны. Потому что из мужиков в семье он только один остался.
Саня в этот день ничего не рассказывал. Только внимательно слушал представителей старшего поколения. Но он всегда вспоминал свою трёхдневную войну, когда их десантный полк подняли по тревоге и, после многочасового перелёта, приземлились они в тропиках. После такого же многочасового марш броска, стёрли с лица земли неизвестную им, рядовым, механизированную колонну и через три дня были уже в месте постоянной дислокации. Вспоминал он об этом всегда, но никогда не рассказывал.
Из всех присутствующих мужчин за столом о войне ничего не знал только Димка, а потому ко всем приставал со своими «почему?».
После третьего тоста разговор пошёл уже совсем непринуждённый и, как-то сам собой, разделился надвое: женщины обсуждали свои темы, мужчины говорили о своём. Димка сидел на коленях у мужиков и с интересом разглядывал награды, трогая пальчиком ленты и металл. Спросил у дяди Яши:
- А почему у тебя эта медаль такая грязная?
Саня вмешался:
- Не грязная, Дима, а старая. Эту медаль дядя Яша ещё в войну получил. Она даже старше меня.
- Как это, старше тебя? Она что, вперёд тебя родилась?
Все обратили внимание на потемневшую медаль «За отвагу».
- Яков, а ведь это, наверное, твоя первая награда, а? – спросил Иван Александрович. – Расскажи молодёжи, за что?
Дядя Яша замотал головой, стал отнекиваться. Тогда Иван Александрович предложил выпить за боевых друзей Якова. Выпили.
-Ну, а про своих боевых друзей, Яша, грех не вспомнить!
Яков сдался под натиском энергичного родственника и стал рассказывать.
- Призвали меня в сорок втором. Попал на пулемётные курсы вместе с земляком Федькой Уховым. Из одной деревни мы были. После курсов, когда в часть прибыли, определили в пулемётный расчет. Старшим был сержант Суханов Сергей Ильич. Пулемёт у нас был станковый «Максим». «Самоварами» их ещё дразнили за водяное охлаждение. Наш сержант нам с Федькой тогда казался старым воякой, хоть и старше нас был года на четыре, не больше. В армии он служил с тридцать девятого года. Солдат был опытный и храбрости отчаянной. Лихой, словом, мужик. Ну, а мы то, с Федькой из военной науки только и знали, как правильно портянки заворачивать.
Отходили мы тогда к Волге. Аккурат это было после приказа Верховного «Ни шагу назад!». Полк готовился к обороне, укреплялся. Поставили несколько пулемётных точек прикрывать направление вероятной атаки немцев. А наша – самая передовая. Позиция, надо сказать, была удачная. Слева лес с буреломом непроходимый, справа болото. Мы на высоточке, между нами и болотом полоска ячменя, неубранная. Вот из-за этого ячменя мы в герои и попали.
Лежим с вечера не жрамши, а солнце уже ко второму вечеру клонится. Сутки почти прошли. Вода есть, сухарей нету. Вот и стали мы просить Сергея Ильича:
-Товарищ сержант, разрешите – до поля! Налущим зерна. Пожуём, всё кишкам легче будет.
Суханов нам:
- А если немец пойдёт, сыны крестьянские? – сам то он из Челябинска родом был, пролетарий чистокровный. – Чего делать тогда будете? Тут ведь не близко!
- Да мы мигом, товарищ сержант, ведь день уже проходит!
Согласился сержант.
-Только быстро давайте! – Ему, видать, тоже самокрутки от голода сосать надоело.
Только мы до поля добрались, к нему связной прибежал и передал приказ отходить на новые позиции. Ну, он подтвердил, понятно, а сам нас ждёт. Мы с Федькой, может с час проваландались. Пришли полные пилотки и карманы ячменя. А он ругается:
- Соблазнили вы меня, мать вашу крестьянскую, этим ячменём, как Адама яблоком. Быстро всё бросайте! Боезапас и станок в руки и айда наших догонять!
Потом встал во весь рост и спокойным уже голосом говорит:
- Отставить! Немцы, ребята. К бою!
Тут у меня и оборвалось всё внутри. Надо же так, из-за какого-то ячменя, погибнуть! А Сергей Ильич спокойно продолжает командовать. Мы суетимся, он подбадривает, шутит ещё. Постепенно мы с Федькой успокоились, но руки всё-таки трясутся.
Немцы уже совсем близко. Идут колонной, числом до батальона. Переговариваются. Головами крутят. Автоматы на шеях. Руки на автоматах сверху. Суханов говорит:
- Вона как идут! Разведка, видать, доложила, что наши отошли.
- Товарищ сержант, стрелять же надо.- Федька ему.
- Молодец, боец! Спасибо, что напомнил, а то я с вашим ячменём забыл, для чего пулемёт нам даден. Не бойтесь, сынки, они здесь ещё ни разу не проходили. Не было такого в истории.
Подпустил он их шагов на сто. И тут мы впервые увидели, какое страшное оружие – станковый «Максим» при опытном пулемётчике. Надо сказать, что этот пулемёт создаёт по фронту метров тридцать непроходимой зоны для пехоты.
Федька ленту поправляет, я другие подаю. Бьёт Суханов и кричит:
- Куда вы, фрицы? Там же дальше Волга – утоните! Там же Урал – не пройдёте! Упокойтесь здесь с миром! Мать вашу так-перетак!
Немцы залегли. Стали рассредотачиваться ползком. А они из нашего гнезда – как на ладони. Сержант их и ползучих достаёт. Поднялись они и в атаку. Куда там! Суханов их как литовочкой срезал. Человек десять попробовали нас слева обойти. Сергей Ильич туда перенёс огонь и из десяти пятеро остались лежать. Поползли все обратно. Суханов огонь не прекращает. Патронов не жалеет. Фрицам, наверное, показалось, что у нас не один пулемёт, а два. Дважды они пробовали бегом отступать, и дважды ложились. Наверное, с километр ползли, ей богу!
Солнышко уже за лесом скрылось.
- Бойцы гляньте, примерно, сколько мертвяков валяется!
Мы с Федькой штук тридцать насчитали, плохо уже было видно. Суханов говорит:
- Значит сорок, да ещё раненые. Берём пулемёт. Остальное всё бросаем. Бегом вперёд, за нашими! Да выбросьте ячмень из карманов, крестьянские дети! Чтоб ни одного зёрнышка!
Сергей Ильич пулемётный ствол себе на плечо, нам с Федькой на двоих одна станина с колёсами досталась – коробки-то пустые с лентами оставили – мы её по очереди на плечах тащим, за Сухановым еле поспеваем.
Пока бежали Ильич нас инструктировал:
- Кто бы что ни спросил… Почему по приказу не отступили? У вас должен быть один ответ – сержант приказал, я то есть. Вникли? Про ячмень молчать, не то трибунал всем троим, а то и без трибунала шлёпнут. Показательно! Вникли?
Мы с Федькой, конечно, вникли. Ночью нашли свою роту. Бой они слышали. Нас уже считали погибшими. Патроны то все вышли, да и по времени.
Ротный повел нас в палатку к комбату. Тот спрашивает:
- Суханов, тебе передали приказ об отходе?
- Так точно!
- Почему не отошёл?
- Заметил немцев на прикрываемом направлении и движение в лесу. Боялся что не успеем и «Максим» немцам достанется. Решил принять бой. Около сорока убитых. Примерно столько же раненых. В расчете потерь нет.
Командир не успел ничего сказать, как зашёл особист. Оглядел всех внимательно с головы до ног и тоже спрашивает:
- Сержант, почему не выполнили приказ?
Суханов вытянулся по стойке смирно, стал ещё выше, глядит поверх его фуражки и слова чеканит:
- Никак нет! Приказ выполнил!
- Какой ты приказ выполнил?!
- Приказ товарища Сталина «Ни шагу назад»!
Мы с Федькой замерли и смотрим на особиста. Тот губы трубочкой вытянул, шумно ноздрями воздух втянул, а желваки на щеках так и ходят. А комбат:
- В бою с нашим пулемётным расчетом противник потерял восемьдесят человек убитыми и ранеными! Буду представлять сержанта Суханова к ордену, бойцов к медалям.
Суханов:
- Служу трудовому народу! Разрешите идти?
И пошли мы сразу к полевой кухне. Потому что снова почувствовали, как кишки сводит.
Дядя Яша зацепил вилкой кильку в томате, давая понять что рассказ окончен.
- А как дальше судьба сложилась у этого сержанта? – спросил Иван Александрович.
- Два ордена Славы, кроме прочих. Уже в Польше представили к третьему, да не получилось.
- Он что, погиб?
- Да нет, ему уже лейтенанта присвоили, а орден-то солдатский. Он к тому времени разведвзводом командовал.
Дядя Яша закончил рассказ про свою медаль, и все выпили за сержанта Суханова Сергея Ильича.