Первые вылазки

Александр Георгиевич Гладкий
Несмотря на раннюю весну, холодная погода упорно не желает уступать место теплу, тормозя все процессы пробуждения Природы, нерест рыб, распускание почек и цветение растений. Однако, неглядя на холод, почти все перелетные птицы, за исключением самых теплолюбивых, уже вернулись: слышны брачные песни, активно строятся гнезда, а у не улетавшей никуда пары воронов выводок уже стал на крыло. Нечасто увидишь шесть воронов одновременно на одном дереве на опушке леса. Наблюдал их детские несмелые и неумелые полеты тридцатого апреля – довольно рано даже для этих закаленных аборигенов наших лесов.

В течение всего апреля по интернету следил за прогнозами погоды, наблюдениями за изменением уровня воды в реках, ее температурой и наконец, когда подул южный ветер и резко потеплело, решил открыть спиннинговый сезон. Вопрос «Куда поехать?» не стоял: конечно же, на Неман, в его верховья, в полюбившиеся мне, хорошо изученные и описанные во многих моих очерках, места.

Приезжая на встречу с Батькой, обычно останавливаюсь рядом со зрелым черным ольшаником, растущим по низине в полукилометре от реки и, выйдя из машины, замираю на пару минут, слушая многоголосый птичий гомон. В этом хоре голоса дроздов, зарянок, пеночек, зябликов и множества других певчих птиц. Изредка окрестности оглашает трубный клич журавлей, доносящийся с заливных лугов Немана. Для горожанина, вырвавшегося из каменных джунглей с их непрерывным техногенным шумом, нет звуков более прекрасных, чем эта живая музыка леса и в каком бы подавленном настроении не приехал, оно в течение этих минут кардинально меняется: уходят прочь все заботы и проблемы и на лице непроизвольно расцветает улыбка в предвкушении встречи с Рекой. Так случилось и в этот раз.

Несмотря на постепенное падение уровня воды, паводок нельзя считать закончившимся: низины и заливные луга еще под водой и без высоких болотников на берегах Немана пока делать нечего. Напялив их на шерстяные носки – температура воды в реке около семи градусов, а брести по воде придется не раз, захватив два спиннинга, бинокль и сумку с приманками, через перелесок двинулся к берегу. По дороге заметил изменения в окружающем ландшафте: исчезла рощица из молодых осинок. Не поленился подойти посмотреть, кто же их вырубил? Оказалось – бобры. До берега ближайшей старицы более сотни метров, а до реки – все триста, но все стволы «лесорубы» утащили к воде себе на пропитание, оставив самый толстый комель с загрубевшей, видимо, невкусной корой. Не пожалели они и ивовый куст, срезав все, до единой, веточки с него.

Подойдя к старице, обнаружил на ней пару лебедей и множество следов жизнедеятельности бобров: огрызки древесины, белые, свежеокоренные чурбаки осины и ветки ивы, вытоптанные в траве тропы, жилые и брошенные хатки. Заглянул в одну из них через отверстие: довольно просторное, чистое помещение с полом выше уровня воды, перекрытое сучьями и ветками, однако, чем-то эта хата хозяевам не понравилась и они ее покинули. Вот вдали что-то всколыхнуло водную гладь: рыба нерестится или зверь? Навел бинокль на это место и не прошло и минуты, как в поле зрения из воды аккуратно показалась голова бобра, пристально вглядывающегося в мою сторону: хозяин старицы недоволен, что я явился и нарушил его покой.

Бобров за последние годы развелось столько, что впору уже белорусским национальным зверем считать не зубра, а бобра. Редкий водоем, даже самый маленький, остается не заселенным ими.

Воды в старице много и ивовый куст, растущий летом на берегу, сейчас почти на ее середине. Первый же заброс виброхвоста на джиг-головке по направлению к нему показал скопление малька белой рыбы в старице, фонтаном выскочившего из воды при падении приманки. При таком изобилии естественного корма ждать поклевку щуки на искусственную приманку неразумно, но соскучившись за зиму по спиннингу, я продолжал бросать и бросать и вскоре почувствовал поклевку: щуренок, размером не на много больше довольно крупной приманки позарился на нее, но не смог заглотить глубоко, был быстро освобожден от крючка, сфотографирован и отпущен. Обловив еще две глубокие старицы, я, не дождавшись больше поклевок, вышел на реку.

Течение в Немане по высокой воде довольно сильное и ожидать поклевку на стрежене не имело смысла: щука на течении не держится, а прячется в засаде в местах обрушения берега или за упавшими в воду деревьями и подтопленными кустами, где течение замедляется или отсутствует. В дальнейшем я так и ловил, забрасывая в места, где опыт и интуиция подсказывали стоянку щуки и вскоре поймал еще две «засадницы», схватившие приманку при ведении ее параллельно берегу мимо предполагаемого места засады.

Насколько приятно вновь ощутить биение рыбы на шнуре после долгой зимы – не передать словами, а при вываживании против течения она сопротивляется «по взрослому», создавая иллюзию, что тащишь «крокодила». Поимев на реке две поклевки за короткий срок, я пожалел, что потратил много времени на старицах: на реке клевало получше и если бы с утра ловил на течении, результат был бы весомее. Вскоре впереди на берегу замаячила фигура спиннингиста-конкурента: он поднимался вверх по течению, навстречу мне. Что ж, «рыбак рыбака видит издалека», к нему я не пошел. Ловить там, где только что по берегу прошел рыболов, бесперспективно и на этом я закончил первую спиннинговую вылазку, повернув обратно.

Через пять дней, несмотря на прошедшие ливни и вернувшийся холод, я решил провести разведку низовья реки Усы перед слиянием ее с Неманцом. Дожди здорово вздули речку, подтопив берега и ловить было очень неудобно, но основной моей целью был не лов, а рекогносцировка на местности, поскольку планировал в июне сплавиться по ней на лодке.

В самом начале этой вылазки, в районе деревни Семеновичи, со мной случилось происшествие из разряда «ужасы на рыбалке». Проводя через реку джиг-головку с резиной на крючке-десятке, я, чтобы не зацепить подтопленную прибрежную растительность, резко поддернул удилищем плеть, от чего джиг-головка выскочив из воды полетела мне прямо в лицо. Я среагировал, дернув головой в сторону, но недостаточно и крюк вонзился мне в щеку на уровне нижней челюсти. Сперва боли я не почувствовал, но попытка вынуть его вызвала ощутимую боль -  качественная бородка сделала свое дело, мертво удерживая крюк в щеке. По началу я запаниковал и собрался ехать домой, чтобы в домашних условиях от него освободиться, но это означало бы испорченную рыбалку и не проведенную разведку новых мест. Успокоившись, я подумал, что смогу решить проблему в полевых условиях: все у меня для этого было, за исключением спирта или водки для дезинфекции. Вернувшись в машину, я уселся на переднее сидение, повернул к себе зеркало заднего вида так, чтобы хорошо видеть крюк, достал швейцарский мультитул с кусачками. Теперь надо было вывести из щеки наружу жало крючка с бородкой и не задеть при этом слюнную железу и лицевой нерв. Это оказалось не сложно, но болезненно. Труднее оказалось откусить кусачками жало с бородкой, но и с этим я справился за пару минут, а потом легко достал крюк из щеки. Дезинфицировать рану было нечем и я, понадеявшись на авось, промокнул кровь туалетной бумагой и пошел ловить дальше.

Программу вылазки я выполнил: ориентируясь по спутниковым снимкам местности, провел разведку, подъезжая к реке, где это было возможно, знакомясь с берегами и одновременно делая забросы спиннингом. Поклевок не было – так щука отреагировала на резкий подъем уровня воды и похолодание, но с рекой я познакомился. В целом, Уса для сплава пригодна, но по высокой воде. Уже в конце маршрута, у деревни Ластовщина, обнаружил сильнейшую закоряженность всего русла, препятствующую сплаву – придется волочить лодку по берегу сотню-другую метров. Здесь Уса сливается с Неманцом и дальше несет свои воды уже Батька-Неман.

Во время этой вылазки я впервые в этом году услышал соловья, кукушку и увидел ласточку-береговушку – скоро потеплеет…