трамвай желания

Хома Даймонд Эсквайр
мы не были подругами с аленой.

но бывают отношения, которые изначально называются как-то иначе, чем принято обозначать частые встречи двух ни в чем не схожих девушек.

я никогда не обращала внимания на нее, она в нашей группе выделялась только тем, что в двадцать лет носила на голове большой бархатный бант, это было странновато, особенно на тех кафедрах, где вместо парт такой длинный общий стол с перегородкой, какие бывают в библиотеках.

над столом обычно торчал ровный ряд белых колпакоа и среди них черный бант и близорукие глаза со зрением минус столько, что страшно произносить, еще шаг и это уже слепота, - примерно так я бы охарактеризовала мою память об алене и ее эмоциональное место в душе, алена торчала там умилительным подслеповатым бантом на фоне общего медицинского цинизма.

но когда меня выгнали из очередной съемной квартиры, а родная тетка отказалась снова пускать этот сгусток бешеной энергии, алена неожиданно пригласила меня пожить к себе, ее отец как раз был в командировке.

я очень удивилась, но отказываться было бы глупо и в тот же вечер перебралась к алене, на опустевшую ввиду замужества, аскетичную постель ее сестры.

мы на удивление поладили и с ней, и с ее мамой.

я ходила по алениной квартире как гейша по чайному салону, но всем это только нравилось, в доме алены эстетикой и не пахло.

две недели я там отлеживалась и отсыпалась после жизненных бурь, а перед возвращением отца переехала на новую квартиру.

но наша почти сестринская теперь связь с тихой книжницей не прекратилась.

нас роднила любовь к литературе, но во всем остальном я была отчаянный практик, а алена сидела в будке, едва высунув нос во внешний мир.

книги мы читали одни и те же, но понимали их весьма по - разному.

и вот, в один из зимних вечеров, я, наконец, увидела ее отца.

тут не последует сцены трагического узнавания родных душ, потерянных во времени и пространстве и разделенных огромной прорвой возраста, происхождения и положения.

дело в том, что мы друг друга даже не видели, но тем не менее что-то пробежало по нервам.

я прошла через комнату, где сидел уткнувшись в газету в своем углу, лысый, краснолиций чуваш, родом из деревни, ныне юрисконсульт при кормильце нашем "газпроме".

меня он мог рассмотреть тоже только со спины.

помню в тот момент внутри включился зуммер и в сознании появилось слово "буддист"...какой буддист, откуда тут буддист??? и разлилось странное томительное чувство, будто тонкая игла уколола в самое сердце и саднит горечью, так запах хризантем на снегу тревожит и мучает, возбуждая и подавляя одновременно.

потом отец подруги пару лет себя никак не проявлял, только, когда я приходила, всегда быстро убегал к себе и там напивался, слышно было как он открвает сейф и звенит стекло коньячной тары, видимо, тряслись руки.

потом выходил к нам уже явно повеселевший и делал ужин на всех, всегда какую-то жирную чувашскую еду.

такой старый добрый папа подкаблучник, вялое почти бесполое существо, знавшее в жизни всего одну женщину - жену.

потом же покорным ослом всю жизнь тащивший на себе еще и двух дочерей.

советский идеальный отец и муж, ничего порочного, чист и светел, как плакат с молотом в руке.

однако, времена уже поменялись и в карманах плакатов завелись деньги, что очень изменило мозг и ударило под ребро даже самых стойких, бес искушения ворвался в этот непорочный, нестойкий курятник, как куница и передавил обитателей.

по всей стране истекали кровью агонизирующие трупики советских семей, некогда бывших ячейками и сотами наконпления ковров, гарнитуров и хрусталей и болезней.

правда это никак не отразилось на лице и теле нового поколения стихийных казанов.

однажды я пришла к алене после трех бессонных ночей зубрежки и только что сданного зачета, предмет не был сложен, но вот отношения с преподавателем укладывались в рамки моей злосчастной кармы.

мне приходилось иметь поистине энцеклопедические знания, чтоб отбиваться от их рук и намерений, я научилась читать даже приложения и маргиналии во всех учебниках, там обычно и таятся хитрые ловушки специфических знаний, которые беспечная толпа школяров минует веселым коллективным галопом и только я, великомученица, прочитываю с лупой в руках, узнавая то, что нужно разве что аспирантам, а не студентам младших курсов, которые сдав экзамен, предмет благополучно забывают, зато я всю жизнь помню, что железо в хлорной среде окисляется до трехвалентного.

незнание этой вроде мелочи на вступительном экзамене завалило всех, кто имел несчастье сесть на этот вариант, так говорят, что дьявол прячется в деталях.

я б добавила, что еще и в маргиналиях, знание всех этих уловок принесло мне поистине сотонинскую репутацию.

преподаватели и профессора будто соревновались в том, кто же, наконец, заарканит этого пугливого сверхразумного оленя петлей нерешаемой задачи.

от одного зав кафедрой я спаслась только чтением наизусть половины евгения онегина, он оказался, на счастье мне, эстетом, это было видно сразу, как только начал у нас вести свой предмет, патологическую физиологию, предмет вроде совсем не романтичный, но, тем не менее, преподаватель на нем не очерствел душой среди бедных, зараженных всякими бацилами, крыс и мышек.

о нем ходили страшные слухи, что он отвозит к себе на дачу мальчиков и девочек, желательно с музыкальным образованием, девочки играют на пианино, мальчики кладут там плитку или возятся в саду, потом он их кормит и заставляет спариваться как в "сто двадцать дней содома" пазолини, сам же старый сатир только наблюдает по - римски в дырочку в стене и, лишь насытив порочное голодное брюхо, подписывает зачетки.

такие обычно меня сами пугаются, чуют звериным нутром, что я устрою им такой рим и содом, что запросятся в помпею.

увидев меня в мятом колпаке набекрень и в далеко не блестящего вида халате, сей колосс науки сразу понял что-то свое, обычно студенты в белоснежных накрахмаленных халатах и чепцах напоминают необстрелянную пехоту, мой же вид свидетельствовал о том, что на поле межполового научного боя я побывала уже не раз и знаю, что не в форме счастье и радость бытия.

- вы знаете, а вы похожи на мону лизу.....приходите в научный кружок!!! - впрочем не очень решительно, а скорее мечтательно, осторожность старого лиса сигналила красным фонарем в мозгу... - опастность, мужик, опастность!!!

от слов "научный кружок"  давно била нервная дрожь.

ничего хорошего в моем случае они не предвещали, это означало, что я снова должна учить чертов предмет чуть не наизусть, чтоб не поймали на экзамене эти лютые похотливые черти.

не было кафедры на которой бы туда не пригласили.

научным кружком меня пугали, как ведьму инквизицей.

самое смешное, что женщины, даже самые пожилые и зловещие, вроде старой коммунистки- аристократки по кличке "реолапка", дамы с большими, неподвижными зелеными глазами навыкате и огромными, поистине слоновьими ушами, тоже неровно дышали к моей одиозной персоне.

одна даже отсадила подальше от студентов мальчиков, чтоб ни - ни.

но мое присутствие наводило на аудиторию любовный раж, где бы я не сидела.

это был кошмар и прежде всего для меня.

после очередного зачета с преподавателем тэт- а-тэт в его кабинете, я становилась уже почти готовым дипломатом, так как, не имея за спиной ничего кроме собственной головы и дружественных призраков, выигрывала в психологических войнах и стала настоящим бронебойным ассом, защищая не страну, но свое туловище.

каждый раз, уходя как с ринга, сначала легкими победными шагами, а потом, когда никто не видит, в стиле "доползти бы до дома скорее".

именно в такой кандиции и явилась к двери алены, мечтая как завалюсь в тени ее комнаты на безопасное место и буду ждать кофе из добрых рук подруги - сестры.

на ее счастье лишенной проклятой харизмы, но зато обладательницы теплых душевных энергий и защищенной территории.

для полного сходства с внутренним пространством наших отношений, ей не хватало лишь одеяния монахини, столь любимого всеми мучениками страсти, а мне еще успокоительного католического креста на белой стене.

я за него хваталась всегда, когда одолевали бушующие океаны собственных глубин.

я всегда была похожа на утопающего, который спасаясь от акулы, попадает то к крокодилу, то к бегемоту, то к огрмной мурене и все, вместо того, чтоб проглотить...зовут к себе жить.

вплоть до посейдона, - эту историю я расскажу позже.

алены дома не было, у нее завелся кавалер и он повел ее в кино, как потом выснилось.

я сидела у подъезда на лавке, не в силах сдвинуться с места, когда подъехала черная машина и из нее вывалился аленин родитель с разомлевшим лицом и портфелем, будто привязанным к руке.

он хозяйским жестом прихватил меня с лавки и почти силой дотащил до кухни, уверяя, что алена будет с минуты на минуту, я только вяло кивала и молила бога, чтоб он вразумил этого человека меня накормить.

он вразумил.

родитель быстро развернул на кухне бурную деятельность и изваял яичницу на проклятом сале, но я слизнула это со сковородки длинным алчным языком.

и даже заела капустой, которую ненавижу.

затем благодетель исчез и вернулся с бутылкой ликера с каким- то диковинным названием.

все это по сюрриалистичности картины напоминало ужасы стивена кинга.

мое сознание заметно помутилось, но это был не сон, а реальный ужас, - папа на полу на коленях умоляет меня стать его любовницей и уехать с ним в париж... я...тебя...с первого взгляда и так далее.

боже праведный, он сует мне визитку, идиотский галстук у меня чуть не между ног, я глупо улыбаюсь и пытаюсь что-то говорить непослушным языком, но более всего боюсь, что не сдержу гомерический смех.

во мне живет какой-то кодекс гейши, ни при каких условиях не унижать мужчин, даже если такая дурацкая ситуация, я буду "сохранять лицо" и себе, и ему.

попытка встать не удалась, ноги подкосились и я полетела в обморок.

кошмарный сон продолжался, он подхватил меня на руки и поволок на диван.

тут решило вмешаться небо и спасительный звонок в дверь оповестил о явлении алены с другом.

по тому как они на меня взгянули, было очевидно, что оба не так уж и невинны.

взгляд друга очень красноречиво говорил: "ну, у тебя и подруги!!!"

дальше - провал...потом я нахожу себя в алениной ночной рубашке все на том же диване и кожей чую, что за стеной мой враг не спит.

вскоре он и сам появился и снова на коленях и снова "пропариж" и снова визитка, что совсем смешно, учитывая мизансцену.

в довершение всего на пороге комнаты появляется алена, видит все это и...быстро пробегает мимо нас в ванну.

папа убегает к себе, закрывается и там пьет до утра.

утром его забирает машина, алена уходит в институт, на столе завтрак, записка и ключ.

ну, разве это чувашия?!

это цивилизация!

и я в полном восторге, но с головной болью неспешно завтракаю и уезжаю к себе.

проходит несколько лет, я и алена замужем и редко видимся.

но связь не прерывается.

на девятое мая, точно помню, что был именно этот день, вдруг резко теряю сознание и, к удивлению мужа, падаю на диван безжизненным телом.

впрочем, он знает, что такое случается и поэтому я боюсь переходить дорогу одна, а он боится выпускать меня из дома.

он знает, что делать ничего не надо, я сама вернусь в сознание, но не скоро.

это ожидание всегда заставляет его о многом задумываться, ведь однажды я могу не вернуться,  так ему кажется.

он говорит, что мои демоны меня рано или поздно утащат к себе.

или не демоны, но для него нет разницы, они там, а мы тут.

он боится и меня и моих демонов, однако от меня исходит такое чувство жизни и столько пользы, что приходится терпеть, стеная, и слушать мои рассказы, которые к его ужасу, всегда подтверждает реальность.

только отключившись тут, я открыла глаза уже в другом месте.

там был солнечный город, но людей не было, картина напоминала сюрриалистические полотна  кирико, с четко расчерченными планами и перспективами, все пространство пронизывал ровный теплый свет, казалось, что там светит несколько солнц одновременно.

на рельсах стоял пустой трамвай с открытыми дверями, но в нем никого не было, салон просматривался весь насквозь.

однако, некий поток чувства влек меня туда, внутрь, я знала, что там кто-то сидит, через мое тело, как по проводу, шел такой бешеный ток любви, что оно напоминало раскаленную вольфрамовую нить в лампочке.

и я вдруг абсолютно как данность поняла, что мы живем много жизней и они нанизаны на эту нить любви, как бусины в ожерелье, каждая бусина - отдельная жизнь, но ток этот один и тот же и мой ток связывает меня с тем, кто находится внутри.

я вошла по нити и увидела сидящего человека.

казалось, он погружен в глубокий сон, плечи тяжко опущены, налитая апоплектическая багровая шея, этот человек стар и он в беспамятстве.

аленин отец...

я, не прикасаясь к нему, захожу внутрь, как бы насквозь и сильно бью по сердцу, заставляя его биться, но он меня не видит, пока я вливаю энергию, как бензин в машину, в пустое, обесточенное тело.

постепенно лицо его разглаживается, в глазах появляется осмысленность и интерес к окружающему, он, ничего не понимая, крутит головой.

я все еще стоя сзади, говорю изнутри него самого.

- вернись, ты нужен детям, иди обратно!

 и с силой вытаскиваю его за шиворот из трамвая.

через минуту снова в своей комнате и надо мной перепуганный муж.

- ты не дышала, ты была как труп, я хотел звонить в скорую, да когда же это закончится!

в июле мы встретились в аленой и она мне рассказала про отца буквально следующее.

- представь, папа -то чуть не умер на девятое мая, в реанимации уже отключили аппарат, шла прямая линия, десять минут, констатировали смерть и вдруг он зашевелился и открыл глаза.

я приросла к своему стулу...

- точно девятого мая?

- ну, да, в два часа, он выпил и упал в обморок в бане!

ага, вот почему он был такой красный!!!

в два часа, именно в два часа, - все сходится!

- но, - продолжала алена, - это еще не все, он потом рассказал, что там видел...говорит, это был пустой город, стоял трамвай, я шел и чувствовал, что должен в него сесть, сначала помнил о семье, тосковал, но голоса сзади становились все тише, а я становился все легче, потом сел и ничего дальше не помню, я как заснул и потом проснулся от резкого толчка в спину, в меня будто влилась какая - то новая сила и я вспомнил про свою жизнь, вспомнил кто я в ней, и понял, что не могу уйти, что должен вас всех еще опекать...

отец жив и сейчас, он купил всем дочерям и внукам квартиры, а то жить бы им по жизни с родителями мужей в двухкомнатных хрущевках.

на зарплату врача или инженера не очень- то хорошо в нашей стране можно устроиться.