Пионер.
(Посвящаю 95-ой годовщине создания Пионерской организации имени В. И. Ленина.)
Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с нашим знаменем
Цвета одного.
А под этим знаменем
В бой идут бойцы,
За Отчизну бьются
Братья и отцы.
(С. Щипачёв).
Солнце золотило красные стволы и зелёные вершины вековых сосен могучего леса, обступившего со всех сторон большое, прекрасное голубое озеро, зеркальная гладь которого отражала в себе бездонную синь неба и белые барашки облачков. Могучие корни высоких сосен сплелись в прочную, нерушимую сеть, верхняя часть которой слегка выступала над поверхностью земли, создавая причудливые узоры, присыпанные слоем жёлтых опавших сосновых игл, словно мягким, душистым ковром, с разбросанными по нему сухими шишками. По-над лесом с первыми лучами Солнца лилась многоголосная птичья песнь. А внизу, у самого основания сосен, как Атланты поддерживающих небесную чашу, раскинулись одноэтажные корпуса пионерского лагеря.
Горнист встаёт раньше всех и в назначенный час выдувает из своего инструмента сигнал подъёма. Золотой, до блеска начищенный, горн сияет ярко в лучах восходящего Солнца над небольшим красным флагом с изображением пионерского значка, прикреплённым к горну снизу. Развевается красный флажок, беспокоемый лёгким тёплым летним ветерком и далеко за пределы пионерского лагеря улетает высокий, пронзительный звук горна. Долго ещё лесное эхо будет повторять его, гоняя звук меж смолистыми стволами исполинов-сосен. Долетит он и до глади пионерского озера, возвестив о скором приходе ребятни купаться.
Лагерь просыпается, наполняя притихший утренний лес беспорядочным гомоном ребячьих голосов. Почти и птиц певчих не слышно, но они, обустроившись под самым небосводом в колючих сосновых ветвях, ведут песнь свою неостановимо! И не видно маленьких певцов, а песнь льётся с высоты!
Воздух напоён ароматом живой сосновой хвои, с примесью запаха сухих, слегка подопревших сброшенных сосновых иголок, на плотном ковре из которых выполняют пионеры советской страны утреннюю зарядку, впитывая в себя всю целебную силу родной природы, набираясь здоровья для будущего учебного года. Под руководством вожатых, пионеры участвуют в различных играх на воздухе, купаются в живописном лесном озере, тёплые воды которого приносят им особенную радость. Солнце, воздух и вода – мои лучшие друзья!
А ночью мальчишки тихонько пробираются в комнаты девочек и мажут им, спящим, лица зубной пастой! Пасту греют, чтобы тёпленькая была, чтобы не проснулась «жертва». Но сон в лесу крепок и безмятежен. Однако и девчонки в долгу не остаются. Они тоже придумывают разные шутки.
Ребята с удовольствием приезжают в пионерский лагерь. Большинство хотели бы провести в нём все три летние смены, что практически не реально, ибо советское государство строго следило за тем, чтобы максимальное количество детей отдохнули в пионерских лагерях.
Только один мальчик не радовался лету, Солнцу, лесу, воздуху, пению птиц, купанию в озере, играм и всей атмосфере пионерского лагеря. Он страдал от всего этого и хотел скорее оказаться дома, в городе. Не было у Андрея друзей среди сверстников, кроме Гоши. Гоша, может, был не столько другом, сколько двоюродным братом, потому Андрей водил дружбу только с ним. И Гоша, вероятно по тем же причинам, не оставлял Андрея без внимания, стараясь ему во всём помогать.
К своим двенадцати годам Андрей набрал вес килограмм восемьдесят. Он был мальчиком толстым, болезненным, неповоротливым, неразговорчивым, потому вся энергичная жизнь пионерского лагеря ему в тягость. Каждый укус комара оставлял на теле красный волдырь, который он сильно расчёсывал ногтями. Андрей слёзно просился домой, но родители не внимали его просьбам, считая, что пребывание в лесу улучшит здоровье сына.
Гоша был душой компании с самых ранних детских лет. Красивый лицом, высокий, худощавый, стройный, с большими карими лучистыми глазами - он заводила всех ребячьих добрых шалостей. Великолепные его артистические данные, позволяли организовывать и принимать участие в концертах художественной самодеятельности. Гоша был лучше других заметен на фоне своих сверстников, но, зная о своих качествах, никогда не зазнавался, не ставил себя выше других, потому был всеми любим: и ребятами, и вожатыми, и учителями в школе, а потом и в рабочем коллективе.
Андрей, чувствуя безнадёжность своего положения, придя в полное отчаяние, решил из лагеря бежать. Другого пути он не видел себя спасти! Один он бежать не мог. Понимал, что по дороге идти нельзя, заметят, а в лесу боялся заблудиться. И стал он уговаривать Гошу совершить с ним побег. Гоше бежать из лагеря никак не хотелось. Тут всё ему нравилось, всем он был доволен. Он отдыхал от дома, от родителей, от школы, наслаждаясь большей свободой предоставляемой жизнью в пионерском лагере, чем в городе.
Андрей убеждал его:
- Ты только проводи меня до дома, хоть до города, а потом возвращайся.
- Понимаешь, за побег могут отчислить из лагеря.
- Но ты же вернёшься!
- Вернусь, но пока мы с тобой бегаем, нас будут искать. За это и выгонят.
Гоше жалко Андрея. Он даже не пытался его уговаривать остаться, не увещевал, как родители, что он привыкнет к лагерю. Он знал и каждый день видел, как Андрею тяжело, что не отдыхает он здесь, а мучается. Здоровью его только хуже от этого. Он лишь сказал Андрею, что не дойдёт тот до города, далеко, однако, Андрей уверял Гошу всеми возможными словами, что непременно дойдёт, что сил у него хватит. Как бы ни была тяжела дорога, а выхода другого нет, ибо нет сил мириться с такой жизнью.
И стали мальчишки разрабатывать план. А план простой: встать ранним утром до восхода Солнца и в путь. Всю ночь Андрей не спал. Он сидел на краю кровати и ждал утра, боясь пропустить назначенный час «Х».
Гоша рассчитывал выйти из леса на автомобильную трассу, сесть на автобус, доехать до города и сразу вернуться. Он понимал, что к подъёму не успеет, но к завтраку должен успеть и своим появлением успокоить вожатых, которые, может быть, не сразу его хватятся.
Едва забрезжил рассвет, Андрей стал тихонько будить Гошу. Гоша поднял свою лохматую голову с подушки, посмотрел своими огромными глазами, блеснувшими в темноте, в окно и вновь уронив её на подушку, сказал сонным голосом:
- Рано ещё.
- Гоша, пожалуйста, пойдём! Лучше на остановке подождём автобус.
- Подожди минут пятнадцать.
Гоша снова заснул сладким, безмятежным детским сном. Андрей сидел на краю его кровати, ломая руки от нетерпения. Снова принялся будить Гошу.
- Андрюх, может, завтра побежим?
- Нет, Гош, вставай, пожалуйста! Я тут и дня больше не проживу.
Ребята тихонечко вышли из корпуса, будто в туалет, который был выстроен у забора лагеря. Выдавала их только спортивная сумка с вещами Андрея. Незамеченными они добрались до кирпичного здания, в котором располагались туалеты и умывальники, зашли за него, оказавшись между забором и стеной. Постояли немного в крапиве, обжигая голые ноги, прислушиваясь, не окликнет ли кто, и юркнули в прореху решётчатого забора. Утренняя прохлада, крапива, роса на траве наполнившая влагой сандалии, давно взбодрили их, прогнав сон. Беглецы от забора метнулись в лесную чащу, сбивая бриллианты росы с листьев подлеска. Сосны укоризненно покачивали мощными вершинами, казавшимися теперь чёрными и страшными в чернильной вышине предрассветного неба, словно бы говоря: «Куда это вы, ребятки, собрались? Ой, не хорошее затеяли!» И ветер-бродяга им вторил, страшно гудя в вышине леса. Кустарник, преимущественно лесная малина, оставлял ссадины на ногах. Но путники, несмотря на трудности, пробирались к заветной цели, как в игре Зарница пробираются они к вражескому штабу.
Вот чьи-то голоса в лесу. Гоша поднял руку, давая знак Андрею остановиться и замереть. Андрей тяжело дышал за спиной. Голоса приближались. Две женщины мирно набирали душистую землянику на лесной поляне в плетёные лукошки, мирно переговариваясь друг с другом. Залегли беглецы в кустах, дожидаясь пока оскудеет земляничная полянка, но обильно на ней росла сладко-кислая красная ягодка. Тихо лежали Гоша с Андреем. Наконец, дождались ухода женщин. Дальше стали пробираться с большою осторожностью, зорко осматриваясь вокруг, прислушиваясь к каждому звуку, шороху. Первый луч Солнца вырвался, будто из оснований дальних сосен, позолотив вершины их. И сразу угрюмый лес стал ласковый, приветливый. Казалось, что расступились сосны-великаны, дав большее пространство для движения двум героям сего повествования. Птичий хор, подчиняясь первому лучу Солнца, как дирижёрской палочке, грянул разом разноголосую песнь свою заливистую, приветствуя дневное светило и рождение нового дня!
Вскоре пионеры добрались до автомобильной трассы. Промокшие от росы, с исцарапанными ногами, в грязных чёрных шортах и ещё более грязных белых рубашках с зелёными животами, со спутанными волосами, в которых запутались листья кустарника и мелкие сухие веточки, они вышли на обочину совсем пустынной ранним утром дороги. Похожи они стали на двух лешанят, всю ночь пугавших людей, по какой-либо причине оказавшихся в лесу. Гоша первым вышел на дорогу, облегчённо вздохнул, провёл растопыренной пятернёй по волосам, вычёсывая из них лесной мусор. За спиною своею он услыхал всхлип Андрея. Что такое? Андрей всю дорогу, вопреки Гошиным предположениям, вёл себя бодрячком, ни разу не пожаловался на усталость, а теперь плакал. Крупные слёзы катились по грязным щекам, размазываемые пухлым кулаком.
- Что с тобой? Тебе плохо?
Андрей, не отвечая, махнул рукой, бросил сумку в придорожную пыль, сел на неё и обхватил голову руками. Гоша не на шутку испугался, не понимая происходящего.
- Андрей, ты чего? – повторил он свой вопрос тревожным голосом.
- Я галстук на тумбочке забыл.
- Какой галстук? – не сразу понял Гоша.
- Пионерский галстук на тумбочке забыл.
- Зачем он тебе?
- Я без него идти не могу. Надо возвращаться.
- Ты чё, Андрюх, с ума сошёл?! До автобусной остановки осталось дойти сто метров. Там она, за изгибом дороги.
- Я без галстука идти не могу.
- Зачем он тебе сейчас? Ты сейчас бы его повязал что ли?!
- Нет.
- Дома во дворе в нём гулять будешь?
- Нет, не буду.
- Так зачем же он тебе? Я его привезу после смены. Он же тебе до школы не нужен.
- Гош, я без галстука идти не могу. Я не имею права бросить его.
Послышался шум приближающегося автобуса. Он был далеко, и друзья успели бы добежать до остановки. Гоша уговаривал Андрея скорее торопиться к остановке, но Андрей ни в какую не соглашался. Автобус промчался мимо, обдав их лёгким ветерком с примесью резкого запаха выхлопных газов, от которых защипало в носу, привыкшему дышать чистым лесным воздухом.
- Ну, всё, - сказал Гоша, - следующий будет часа через два.
- Давай вернёмся в лагерь, возьмём галстук и на следующий автобус успеем.
- Ты что, Андрей, до подъёма мы не успеем в лагерь вернуться.
И пустились они в путь обратный. Шли лесными тропами, но, уже не прячась в кусты. По проезжей дороге идти всё-таки побоялись. А в лагере играл горнист, выдувая подъём. Ребятня, отдохнувшая после здорового лесного сна, бодро выбегала из корпусов, строясь для выполнения утренней зарядки. Вожатые сразу заметили исчезновение двух мальчиков. Это ЧП. Из пионерского лагеря почти никогда не совершались побеги. Дети не имели в том надобности и оснований. О случившемся немедленно доложили директору лагеря. Никто из товарищей Гоши и Андрея не знал о побеге. Начали формировать группу поиска, собранную из вожатых. Позвонили родителям Гошиным, сообщив о происшествии. Конечно, все догадывались, что Андрей уговорил Гошу проводить его домой, но детей-то нет, их надо искать.
В самый накал переполоха, искомые детки вернулись сами, и были представлены пред лицем грозного директора и свиты вожатых. Они чистосердечно во всём признались, рассказали, как убежали, и по какой причине вернулись, размягчив сердца начальства. Их простили. Гошу за грубое нарушение дисциплины из лагеря не отчислили. Андрея его родителям пришлось забрать домой. Он весь опух от комариных укусов, царапин. Живого места на теле не было.
***
К шестнадцати годам Андрей изменился до неузнаваемости. Весил он уже сто двадцать килограммов, имел рост почти двухметровый, занимался боксом. Стал высоким, красивым, сильным парнем. А ещё через пять лет кремлёвские предатели, подкупленные американскими деньгами, подло развалили Советский Союз под наше всеобщее одобрение, или молчание. Попал Андрей в одну из криминальных группировок, образовывавшихся тогда, как грибы после дождя, и воевавших друг с другом. Скоро сел на семь лет. И тут след его теряется. То ли не вышел из тюрьмы, то ли вышел, но в родные края не вернулся. Разные слухи доходили, но точной информации нет.
И ни одного такого бывшего пионера поглотила криминальная среда пьяных девяностых годов. А сколько их пожрала «пещь огненная» Кавказской войны!
Стоит теперь брошенный пионерский лагерь все в том же лесу, обсыпаемый сухими золотистыми иглами сосен, будто слезами колкими, и глядит на мир мёртвыми глазницами выбитых окон. Гуляет в некогда ребячьих корпусах бродяга ветер и протяжно воет там в узких щелях, да дверями не запертыми сердито хлопает.
Послесловие.
Гоша и Андрей мои троюродные братья. Историю их побега из пионерского лагеря рассказал Гошин отец в сентябре 2015 года, в день своего семидесятилетия. Почему-то среди застольных разговоров вспомнился ему именно этот случай. А Гоша, Георгий, умер в январе 2013 года от рака в возрасте сорока трёх лет.
07.05.2017.