- МИлику, зелёный БОРШТ, хочешь ?,- светло улыбаясь и заранее ожидая утвердительного ответа, спрашивала моя дорогая бабушка Ривка. В Сокирянах, маленьком районном местечке Черновицкой области, ярко зеленея грядками молодого лука, хвостатого чеснока и весёлых петрушек с укропами, уже вовсю разгоралось долгожданное лето.
Только заслышав заманчивое предложение бабушки и разгоняя по дороге стайки пушистых желтых цыплят, я опрометью бросался к огромному огороду, вольготно раскинувшемуся в просторном дворе вокруг нашего дома.
Там, у самых стволов сливовых, абрикосовых, яблочных и грушовых деревьев группировались первые аппетитные лопушки кисленького щавеля. Первое время, пока лето ещё не разошлось, я боялся путать их нежно зеленеющие листья с маленькими лопухами. К осени не отличить их было невозможно. Лопухи покрывались дорожной пылью, грубели и разрастались до гигантских размеров.
Лето обещало быть щедрым. Раз в несколько дней вовсю грохотали скоротечные обильные грозы, быстро наполнявшие "Дижкис". Так на нашем Сокирянском румынско-украинско-еврейско-русском суржике называли многочисленные деревянные бочки. Они расставлялись у крашеных жестяных водостоков, вокруг всего нашего бескрайнего десятикомнатного дома, построенного ещё прадедом Аврумом в начале века двадцатого.
При первых же раскатах грома, Рива и Роза - мои бабушки, панически бросались загонять кур, гусей, индюков и прочую живность в большой тёмный курятник, а затем, прижимаясь к друг другу и вскрикивая после каждого сполоха молнии и удара грома, отчаянно молились.
Молитвы, видимо, были очень эффективными, так как у нас все было хорошо, а в местечке, после каждой очередной грозы, узнавали, то о сгоревших дотла домишках, то о гибели очередного несчастного пастуха, в которого попала молния.
Между тем, на огороде бурно подрастали, и огурцы, непременно старавшиеся притаиться под спасительным листиком, скрывшись от моих зорких очей, и нарядная картошка, приветливо машущая своими белыми и светло-сиреневыми цветочками , и многочисленная мелкая зелень, прущая из земли "как скаженная". От обильных осадков, тёплой погоды и умелых рук моих близких, все бурно цвело, благоухало и радовалось прекрасной жизни.
Переднюю часть дома украшал волшебный палисадник, густо наряженный не только громадными зарослями ароматной сирени, большим кустом Розы, из лепестков которой каждый год готовилось волшебное варенье, но и голубеющими колокольчиками, скромными незабудками и аристократично-драгоценными ирисами. Они, ещё, назывались петушками и , со слов отца, любившего поговорить о растениях, родились ещё в стародавние времена, появившись на Свет из радужных одежд богини Ириды.
Однажды, проводя на участке бесчисленные сельскохозяйственные эксперименты, отец умудрился нарушить царство гармонии старого палисадника, посадив два прозаичных маленьких ореха. Под ствол одного из них был установлен кирпич. Папа хотел заставить корни развиваться только в верхнем, самом плодородном слое почвы. И , - О Чудо!,- Плоды этого ореха урождались каждый год просто гигантскими, размером со среднее яблоко.
Переехав из Сокирян в Тирасполь, мы каждый раз слёзно просили знакомых и родственников передать нам хотя бы один-два богатырских ореха. Они были удивительно ароматны и вкусны. Изрядно поработав в Академии Наук, сейчас я прекрасно понимаю, какое удивительное чудо было упущено.
Орехи могли стать основой невиданных ранее сортов вкусных, никогда непортящихся орехов со светлыми, прекрасно выполненными, ароматными ядрами.
Жаль! Очень жаль, что и весь прекрасный дом моего детства был снесён, закатан в асфальт вместе со щедрым огородом, цветущим садом и палисадником.
Между нами и соседями располагалась ещё длинная цепь старых величественных ореховых деревьев. Они были огромны. К осени богатый урожай сбивался длиннющими жердями, казавшимися тогда бесконечными. Их край терялся где-то посредине - между густой, остро пахнущей йодом листвой, и голубеющим Сокирянским небом с плывущими, здесь и там, белыми облачками. Орехи градом валились с дерева, норовя больно-пребольно щелкнуть по лбу любого зазевавшегося наблюдателя.
Несмотря на то, что стволы деревьев располагались с нашей стороны невысокой каменной ограды, сложенной из увесистых валунов, каждый год разгорались нешуточные споры из-за орехов, падавших на соседскую сторону.
После азартной дележки щедрого урожая, мои бабушки пекли громадный ореховый торт " примирения" и шли к соседям гонять чаи на целый вечер.
Там они вели бесконечные беседы о переменчивой погоде, видах на новый урожай, похождениях некоей аморальной особы и постоянном ,никуда не исчезавшем после той страшной Войны, беспокойстве о судьбе своих деток, внучат и близких.
О нашем с Вами будущем.
С тех пор утекло немало воды. Я, по-прежнему, люблю зелёный БОРШТ, иногда с трудом находя щавель в Торонто, Москве или Израиле. Он не только очень и очень, вкусен.
Черпанешь, было, деревянной ложкой прямо со дна кастрюли, зажмуришь глаза от удовольствия и кажется, что все, по-прежнему... живы...