Если завтра война…
(размышления офицера запаса)
Начнем издалека. Древнеримское изречение Si vis pacem, para bellum (хочешь мира, готовься к войне) приписывается историку Корнелию Непоту (99 -24гг до н.э.). Полный текст в книге Флавия Вегеция «Краткое изложение военного дела» Звучит так: кто хочет мира, пусть готовится к войне; кто хочет победы, пусть старательно обучает воинов; кто желает получить благоприятный результат, пусть ведёт войну, опираясь на искусство и знание, а не на случай. Никто не осмеливается вызывать и оскорблять того, о ком он знает, что в сражении тот окажется сильнее его.
И мудрость этого перла, актуальна по сей день. Россия в XX веке пережила множество войн. Крупных, средних и мелких (локальных). К крупным можно отнести русско-японскую, первую и вторую мировые войны, гражданскую. К средним отнесем русско-финскую, афганскую, чеченскую. К мелким, по степени участия, конфликты с японцами на дальнем востоке, корейскую, вьетнамскую. Кроме того, наши бравые вояки принимали участие в арабо-израильской войне, В качестве военных советников засветились в военных действиях в Мозамбике, Анголе, Намибии. Позже в Таджикистане, Южной Осетии. Добровольцы сражались в Абхазии, Нагорном Карабахе, Приднестровье, Сербии, Донбассе и т.д. Словом, было где порезвиться и пострелять вволю. Пора сказать, как население готовили к этому.
Самой крупной школой подготовки служил обязательный и поголовный призыв в армию. Так называемая всеобщая воинская обязанность. Призванных оболтусов приучали к воинской дисциплине, учили носить кирзовые сапоги, солдатскую форму, грамотно обращаться со стрелковым оружием, нести караул. Обучали простейшим военным специальностям. Заставляли зубрить уставы. Деревенские отроки шли в армию охотно, ибо могли приобрести там и гражданскую специальность: шофера, дизелиста, связиста, тракториста, повара и т.д. Городские массово «косили» от призыва, однако некоторые охотно шли на флот, в авиацию, десантные войска, морскую пехоту, где было труднее, но интереснее служить. Там они крепли физически, много тренировались, приобретали навыки рукопашного боя, которые потом успешно использовали на гражданке в драках и потасовках. Так или иначе, прошедшие военную службу, в случае призыва из запаса были элементарно обученными солдатами, подготовленным резервом на случай войны.
Младший офицерский состав готовили многочисленные военные училища. Старший также многочисленные академии, как отдельных родов войск, так и политические. Вершиной всего обучения считалась Академия Генерального штаба. Резерв младшего офицерского корпуса готовили на военных кафедрах институтов и университетов. Тоже вполне разумно. Так как выпускники этих кафедр имели хорошее вузовское образование плюс военную подготовку иногда, в какой то мере смежную с гражданской специальностью. Опыт второй мировой войны показал, что лейтенанты массово гибнут в первом бою, а обучать их надо минимум полгода. Во время этой войны дефицит в младшем офицерском составе был жесточайший. Необстрелянных лейтенантов выбивали в первые минуты боя. Гибли эти восемнадцатилетние мальчишки массово и большей частью глупо. Взводами, а иногда и ротами командовали старшины и сержанты, порой не умеющие читать карту и уповавшие только на свой недавно приобретенный боевой опыт. Печальный этот факт отмечен практически во всех мемуарах фронтовиков.
В нынешние времена, когда армия до предела насыщена сложной техникой и электроникой даже рядовой состав на военную службу желательно набирать с техническим образованием. А еще лучше с высшим техническим образованием.
В 1957 году военную кафедру ЛГМИ возглавлял генерал-майор. Офицеров с военно-учетной специальностью «военная метеорология», если я не ошибаюсь, готовили только в военной академии им. Можайского и нашем, сугубо штатском институте. То есть специальность была довольно редкая. В этом были свои плюсы и свои минусы. Но об этом чуть позже. А пока опять немного истории. Ибо проблема военной подготовки населения была актуальна всегда.
Античные греки готовили своих воинов с раннего детства. В Греции вообще был культ красоты человеческого тела. Обратите внимание на греческую скульптуру. Как правило, это гармонично развитые юноши и мужи с рельефной мускулатурой. Нет ни одного дистрофика, толстяка или физически ущербного человека, скажем горбатого, кривобокого, хромого. Все скульптуры прямо таки эталон мужской красоты. Для его развития использовался комплекс физических упражнений, устраивались различные спортивные игры. Вплоть до всегреческих и олимпийских. Причем статус последних был настолько высок, что на время их провидения устанавливался всеобщий мир, войны прекращались. Чемпионы игр становились национальными героями. В Спарте подростков и юношей учили убивать, причем для тренировочных убийств использовались илоты.
Древние римляне тоже своих детей с детства готовили к военной службе. Плавание, верховая езда, гимнастика и прочие упражнения были обязательным атрибутом воспитания. Специальные военные знания юноши получали в учебных заведениях. Как свидетельствует П. Волкова, существовало пять военных академий: медицинская, юридическая, строительная, морская и армейская.
В Российской империи служба в армии для большинства юношей считалась очень престижной (за исключением темных, забитых крестьян). Привилегированные сословия отдавали своих отпрысков в кадетские училища. В казацких станицах детей с малых лет обучали верховой езде, владению холодным и огнестрельным оружием. К достижению призывного возраста все они были отлично подготовленными воинами. Хуже обстояло дело при крепостном праве. Рекрутские наборы хоть и набирали физически годных солдат. Но все они были абсолютно не подготовленными и неграмотными. Не знали где правая, а где левая нога. Поэтому, к левой ноге привязывали пучок сена. А к правой соломы. И командовали: Сено! Солома! При обучении маршировки. Стреляли эти юноши и вовсе плохо. Перезарядить кремневое ружье, с дула была и отдельная проблема (требующая десятка команд: сыпь порох, забей пыж, скуси патрон и т.д.) Скорострельность и меткость не выдерживала никакой критики. Видимо поэтому в ходу был девиз Александра Суворова: Пуля - дура, штык – молодец. На практике, многие офицеры на это не обращали внимания – мол, за 25 лет (именно такой был срок военной солдатской службы) научится. По существу, солдаты служили пожизненно.
При советской власти городских жителей завлекали в различные организации допризывной подготовки. Наиболее распространенным был Досааф, Осовиахим и другие добровольные общества. Многие военные летчики получили путевку в небо, занимаясь в аэроклубах. Практически весь личный состав женских полков ночных бомбардировщиков составляли девушки из таких клубов. Летали они на легкомоторных самолетах Поликарпова (ПО-2) и изрядно трепали нервы солдатам вермахта. Немцы их ненавидели за постоянные ночные воздушные тревоги и прозвали «воздушными ведьмами». Вся эта деятельность касалась только городских жителей.
В деревнях ничего подобного не было. Крестьяне были при большевиках на положении крепостных. В то же время они составляли большую часть населения страны. А допризывная подготовка их была равна нулю. Полуграмотные, а то и вовсе неграмотные они в основном попадали в пехоту. Отсюда и громадные людские потери во всех войнах, в том числе и во Вторую Мировую. В этой последней мировой бойне новобранцам пришлось осваивать автоматическое оружие, умение вести бой в составе механизированных и танковых соединений и многое другое.
После окончания ВОВ срок службы в армии определили в три года, а во флоте в четыре. И за эти сроки только-только обучали юношей элементарной воинской грамотности. Поступление юношей в ВУЗ, имеющий военную кафедру, считалось большой удачей. Дело в том, что выпускников любых вузов нередко призывали на службу в армию. Но одно дело служить после окончания института рядовым солдатом и совсем другое офицером. Большая, знаете ли, разница. Мне в этом плане повезло. И, хотя я поступил в институт с белым билетом (освобождение от воинской службы по состоянию здоровья), все занятия на военной кафедре с первого курса посещал исправно. Сделать это было легко, так как в отличие от других ВУЗов в нашем институте обязательную подготовку проходили все студенты и юноши и девушки. Считалось, что служить на военном аэродроме синоптиком могут и женщины. Та как подобный феномен нигде больше в гражданских технических институтах не практиковался, обучение военным премудростям в ЛГМИ имело свои особенности. Например, у нас не было нормальных военных сборов. А полевые занятия совмещались с обычными учебными практиками.
При смешенном обучении частенько случались и курьезы. Уже на первом занятии дежурная девица, отдавая рапорт, перепутала звания и нашего милейшего генерала сначала обозвала младшим лейтенантом, а потом майором. Звездочка то на погонах была одна, а просветы ей ничего не говорили. Генерал, годившийся нам в дедушки, с юмором воспринял это обращение. Зато сопровождавшие его офицеры прыскали, зажимая рты руками. А уж парни - студенты откровенно ржали до слез.
Девушкам при разборке ручного пулемета никак не удавалось вставить на место тугую пружину. Обычно она вырывалась из слабеньких девичьих рук и со звоном летала по аудитории. Кто-нибудь из ребят орал команду: Ложись! И все лезли под столы, ибо удар такой пружины был весьма чувствительным. Еще хуже приходилось девушкам на занятиях по стрельбе из боевого оружия. Однажды нас подняли среди занятий и повезли на полигон, куда-то за город. Был довольно морозный зимний день, и мы начали замерзать уже в автобусе. Об этих стрельбах никто нас не предупредил. Одеты мы были кое-как. Студентки – в капроновых чулках, студенты в легких куртках.
На полигоне мела поземка. Стрелять из автомата Калашникова надо было из положения лежа. На позиции стрелка - только припорошенная снегом рогожка. Имея полностью снаряженный рожок, нужно было попасть в ростовую мишень не менее трех раз. Иначе незачет и прощай стипендия. Первая, после команды открыла огонь девушка. Сделала она это так: плотно зажмурила глаза и выпустила все патроны прямо перед собой в землю. Грязь летела фонтаном. Но девице было наплевать – автомата она боялась больше, чем лишения стипендии. Остальные стреляли куда угодно, только не в мишень. Видя такое дело, я тремя одиночными поразил свою мишень (все-таки чемпион института по стрельбе), а затем короткими очередями прошелся по девичьим мишеням. Как потом выяснилось, им зачли и по одному попаданию. На военной кафедре рассудили здраво. Возить девиц на полигон повторно хлопотно и бессмысленно.
Следующий номер отколола одна из наших отличниц. При стрельбе из пистолета у нее случилась осечка. Развернувшись кругом к благоразумно занявшему позицию сзади стреляющей, майору, она не снимая пальца с курка, уперла ему Макарова в живот и объявила: Осечка. Майор сначала побелел, а потом позеленел. Изловчившись, отвел руку с оружием от своего живота, и только потом заорал: Тебя кто учил направлять оружие на людей! Там же в обойме еще два патрона! Сгинь с моих глаз, бестолочь!
На строевой подготовке девушки редко получали больше четверки. Попробуй пройти строевым шагом на высоких каблуках и в узкой юбке. Строевик исходил на мыло, но добиться нормального строевого шага и четких поворотов не мог. Фиаско заканчивались и все тактические учения на местности. Разведка, посланная в лес, кишащий комарами, как правило, обратно не возвращалась. Разведчики, едва скрывшись из глаз преподавателя, тут же сворачивали к речке, где дул ветерок и игнорировали все вопли командира. То же самое было и с имитацией атаки. Рота дружной рысью кидалась вперед. Забегала в лес и там исчезала. В конце концов, преподаватель смирялся с полным провалам занятий и давал отбой. Но и после отбоя никто не возвращался в строй.
Таким образом, что стрельба, что строевая подготовка, что тактические занятия превращались в сплошную профанацию. И господа майоры с подполковниками вынуждены были смотреть сквозь пальцы. Гораздо лучше шли аудиторные занятия. Те же девицы, быстрее парней осваивали работу с так называемой «обрезанной картой». Гораздо аккуратнее делали наноску тушью микроскопических квадратиков закодированных данных на приземных синоптических картах (работа ювелирная). Точнее и быстрее составляли метеопрогнозы. Вполне терпимо вели себя в самолете при визуальной разведке погоды. Хотя летали мы на стареньком ЛИ-2, который изрядно трясло и мотало над аэродромом, даже при полетах «по коробочке». Этот прототип транспортного Дугласа хрипел моторами, вибрировал и трясся всем фюзеляжем, но продолжал исправно летать, хотя ему давно было пора на покой. Мы были рады и такому транспорту – все интереснее, чем сидеть в аудитории.
В конце четвертого курса обучения в институте мы все успешно сдали госэкзамен и нам присвоили звание младшего лейтенанта ВВС. К экзамену мы готовились серьезно. Ибо провал грозил немедленным отчислением из института. Причем парней немедленно забирали в армию рядовыми. Так что стимул успешно сдать экзамен был велик. Вопрос в другом, готовы ли мы были в случае мобилизации сразу выполнять свою работу. Обо всех коллегах не скажу, но я бы врядли смог. Мне и многим моим однокурсникам гидрологам (метеорологи не в счет) прежде чем приступить к самостоятельной оперативной работе потребовалась небольшая стажировка. А ведь в модной до войны советской песне были такие слова:
Если завтра война,
Если завтра в поход,
Будь сегодня к походу готов.
Так вот, даже после четырехлетней вузовской подготовки готовы мы не были. И чем больше проходило времени с момента получения офицерских погон, тем менее мы были готовы. Все не связанное с основной рабочей специальностью быстро забывалось. Регулярные военные сборы, на которые нас периодически призывали, не могли исправить положение. Да и организовано обучение с помощью таких сборов было поставлено из рук вон плохо. Убедился на своем личном опыте.
В Якутии они свелись к одной совершенно непрофессиональной лекции. Еще через три года, уже работая в Ленинграде, я получил повестку из военкомата. Ну, пришел я туда понурясь. Он битком набит военнообязанными гражданами. И никто не знал, зачем нас вызвали. Ждали около часа. Наконец собрали нас всех в актовом зале. На трибуну взгромоздился пожилой полковник и громогласно объявил: Я военком Дзержинского района города Ленинграда. В этом зале по моему приказу собрали всех тех, кто в течении трех и более лет злостно уклонялся от прохождения воинских сборов! Публика с задних рядов немедленно ринулась к входным дверям. Полковник остудил их пыл. Даже не пытайтесь удрать, дезертиры чертовы. Все предусмотрено, входные двери закрыты на ключ. Сейчас вас строем выведут во двор и погрузят в автобусы. А дальше все по Некрасову: И пошли они солнцем палыми, повторяя суди его Бог, разводя безнадежно руками. Понять граждан было можно: у кого-то срывалась важная встреча, у кого-то дома остались маленькие дети, у кого-то была запарка на работе и т.д.
Привезли нас всего за пару кварталов. Автобусы въехали в глухой двор напоминающий тюремный. Ворота немедленно захлопнулись и были мгновенно заперты. Настоящая мышеловка. Все попытки побега были исключены.
Чуть позже мы выяснили, что привезли нас в военное училище связи, на тот момент пустое. Разместили в курсантских казармах. Поставили на курсантское довольствие, полностью изолировав от внешнего мира. И продолжалась эта изоляция ровно две недели. Попались в эту ловушку самые разные граждане и по возрасту, и по званиям и по военной специальности. Тут были и моряки, и артиллеристы, и танкисты, и ракетчики, и пехотные офицеры. В общем, всякой твари по паре. Из метеорологов попался я один.
Спрашивается, чем занять эту разношерстную публику две недели. Военкоматовская смекалка нашла выход: заточение объявили закрытыми общевойсковыми сборами. Затем две недели подряд по 10 часов, нам крутили учебные военные фильмы вперемешку с хроникой и художественными кинолентами. Скажем вначале бестселлер по радиационной защите после взрыва атомной бомбы. Затем без перерыва заседание очередного партийного съезда. А на закуску художественный фильм «Я солдат, мама». И в таком ключе с перерывом на обед все две недели сборов. Одуревшие товарищи офицеры сначала взвыли, а потом наловчились засыпать сразу, как только гасили свет.
Пару раз нас сводили в подвал, где располагался неплохой тир. Дали выстрелить по три патрона из пистолета Макарова. Надеясь получить хоть какое-то послабление полутюремного режима, я выбил из разболтанного не пристрелянного Макарыча 25 очков по поясной мишени (как сейчас помню две восьмерки и девятка). Это оказался лучший результат из всех, кто стрелял. После этого предложил инструктору посоревноваться. Победителю предложил ящик пива. Это значило вырваться за ворота училища и хотя бы позвонить домой. Связь то нам тоже обрезали и родные просто нас потеряли. Однако ушлый майор, с апломбом обучавший нас стрельбе выбил из своего табельного шпалера только 24 очка, и спорить со мной отказался. Идея смотаться в город под предлогом покупки пива тихо умерла. И только по окончании сборов нам открыли гардероб, выдали нам пальто, шапки и шарфы и выперли из парадного входа в училище с напутствием больше не попадаться военкому.
Так, что в отличие от некрасовских крестьянских ходоков мы хоть воспользовались парадным подъездом. Вдохнув свежего воздуха, товарищи офицеры тут же всей компанией ввалились в ближайший кабачок и немедленно надрались. Не забывая поносить военкома, гнусные порядки всех и всяких военных сборов. Адреса и телефоны собратьев по несчастью еще долго хранились в моей записной книжке.
Один из них позвонил мне через год и поведал еще более грустную историю. Их вывезли куда-то в глубинку и разместили зимой в неотапливаевом бараке. Утром, этих бедолаг, промерзших до костей, накормили перловой кашей без масла и приказали совершить марш бросок на грузовых машинах, покрытых рваным тентом. Приказ, есть приказ. Сели, завели, поехали. Проехали всего несколько километров и все машины стали. Оказалось, бензин в них залили, а вот масло нет. Движки естественно заклинило. В барак возвращались пешком, по пояс в снегу, минуя овраги и буераки. А все оставшееся время сборов стаскивали трактором изувеченные грузовики на базу.
Вот так, закончил свою повесть, коллега куются настоящие военные кадры. Но мы все равно твердо верим, что броня крепка и танки наши быстры. А главное, наши люди мужеством (и еще кое - чем) полны. Чемпионы мы по разгильдяйству. И тем сильны. И если завтра война немедленно покажем агрессорам кузькину мать. Будем лупить супостатов на их территории. На своей, как-то несподручно: то военкомы пристают, то техника ломается.
Все последующие офицерские сборы, я проходил в Alma Mater, ибо специальность редкая. Но программы остались прежние. Но, занимаясь на сборах, так я и не понял, почему надо работать по обрезанной карте, когда есть спутниковая информация? Ведь сейчас появились разные виды . В навигации используются системы точного позиционирования GPS, ГЛОНАСС. Потолок современных самолетов столь высок, что позволяет свободно пролететь над мощными грозовыми облаками вертикального развития. Нет, говорят авиаторы, присутствие синоптика обязательно. И выходит, не смотря на всепогодность, против матушки погоды все-таки не попрешь. А может сейчас и прут? Кто его знает. Меня уже давно сняли с воинского учета. Даже при тотальной мобилизации в фолькштурм не возьмут. Даже если война не завтра, а уже сегодня.
Ноябрь 2015 г.