Дуб рос крепким орешком. Он был старше нас и нашей маленькой усадьбы. Посаженный за старым гумном, а может быть рядом с ним поставили гумно, некого теперь спросить…
Среди лиственниц, берёзок и клёнов, только он выстоял и претерпел все восстания, смуты и военные пожары.
Гумно горело два раза, после Великой Отечественной сруб был разобран новой колхозной властью для свинарника.
А вместо добротной дедовской постройки, наспех, из почти гниляка, поставили новое сенохранилище с худой и побитой шиферной крышей.
Помню каким бедным, жалким нищим казалось мне это гумно возле коренастого, искони времен растущего, нашего дуба.
Ни одно дерево не могло надолго удержать моего внимания, видимо слишком зелено было, да молодо...Возле “старика” можно было пропадать часами, даже, когда он молчал, даже, когда я еще не понимала и не слышала его историй…
Летом, сквозь гущу кроны, с какой-то детской искренностью и радостью, сверкая пятками, играли в салочки - догонялки лучики с листочками. Иногда такой лучик касался и моего лица: “Что же сидишь?! Давай, догоняй!”
Обласканная их вниманием и добротой, до самых хмурых осенних дней мне доставало этой теплоты.
Только одного удара не смог избежать старик. Расщепила молния крону, последними соками приходится удерживать сук, но старик не сдаётся, веточка к веточке свивается новая жизнь – молодая пара аистов вернулась домой...
Фото автора.