Суеверная Анна

Протоиерей Анатолий Симора
Анна носила на груди крестик. Она даже посещала святой храм. Но все же жить по-Божьему, по-христиански ей мешали суеверия. К старости она стала еще более недоверчивой к окружающему миру, усугубилось и обострилось у нее чувство страха, навеваемого разными приметами и явлениями.
В это воскресное утро Анна зашла в соседний дом, где жили ее родные. Она собралась в церковь и хотела взять с собой десятилетнюю внучку Таню. Ее сын, а особенно невестка старались ограничивать общение дочери с бабушкой, остерегаясь дурного влияния последней. Только услышав о посещении храма согласились они отпустить Таню – тут уж бояться нечего.
Вскоре Анна, опираясь на кривую палку, шла с внучкой центральной улицей город-ка. По обе стороны дороги красовались в золотисто-желтом убранстве березы и тополя.
– Бабушка, смотри, какая красота! – с восторгом в глазах воскликнула Таня.
– Не знаю насчет твоей красоты, – поглядывая вправо-влево, бормотала Анна, – но то, что падают листья с деревьев, плохо… Не к добру это…
– Почему ты так говоришь? – удивилась внучка. – Посмотри, как кружат в воздухе листья, будто птицы. Что тут нехорошего? Нас недавно батюшка водил из воскресной школы в парк, и мы фотографировали деревья. Тогда тоже осыпались листочки, но он говорил лишь, что они прекрасные… А падают высохшие листья на землю потому, что действуют закон старения и закон Ньютона…
– Батюшка еще молодой, много ли он знает с этим твоим Нитоном… – гневно сказала Анна и вдруг остановилась. – Ты, ты смотри, что делает! – заголосила она и подняла палку. – Паршивец, вернись!..
Рядом дорогу перебегал большой черный кот, ни на кого не обращая внимания.
– Это же Барсик – кот Нади, моей подруги, – сказала Таня. – Он всегда бегает на ту сторону к своим друзьям.
– Ой, Таня! Ой, беда нам!.. – мимо ушей пропуская слова внучки, приговаривала испуганная старуха. – Нужно, нужно обойти это место…
Анна, охая и ахая, пошла, позвав за собой девочку, обратно, а через несколько метров повернула в узкий проулок.
– Вот, вот что значит не с той ноги встать, – то ли самой себе, то ли внучке жаловалась она. – Забыла совсем, что нельзя и, когда поднималась с кровати, ступила на левую ногу. Вот оно и пошло все не так.
– Бабушка, ты такая интересная, то листьев, то кошки боишься, то левую ногу несчастливой называешь, – с улыбкой проговорила Таня.
– Какая ты еще глупая, – тяжело дыша, поучала Анна. – Поживешь с мое, будешь знать, сколько опасностей кругом. Вот, например, вчера в обед пришла соседка, посмотрела на меня, и вскоре голова начала болеть, а вечером курица подохла.
– Так она ж, бабушка, на тебя, а не на курицу смотрела.
– Какая разница, на кого, – возмутилась Анна, – главное, что курицы больше нет. Ты не знаешь, сколько колдунов вокруг… Совсем меня извели… Сердце и все болит от них.
– А батюшка говорил, что колдуны, которые могут что-то сделать с человеком, только в сказках бывают, что в них верить нельзя, что верить нужно только в Бога, в Его силу.
– Ты, ты!.. Как это в сказках?!.
Старуха хотела еще что-то возразить, но ее внимание переключилось на молодого полусонного мужчину, который пересекал дорогу. Он в левой руке нес два пустых ведра, а правой прикрывал, зевая, рот.
– Ты зачем с пустыми ведрами дорогу переходишь?!. – набросилась на него Анна. – Неужели ослеп и не видишь, что люди идут?!.
Ей в ответ зазвенели упавшие ведра.
– Ну, ты… – поднимая их, уставился мужчина на старуху. – Ну, ты даешь, баба Аня! Так и сердце может разорваться.
– Это у меня сердце остановится. Сведете вы меня в могилу. Ох, сведете! – старуха потрясла палкой.
– Да ты не от ведер, а от своих глупостей, от своих суеверий на тот свет прежде-временно отправишься, – улыбаясь, сказал мужчина и начал набирать воду.
– Бабушка, идем, – дернула за рукав Анну внучка. – Мы и так уже в церковь опоздали.
– Ты что хочешь, чтобы всю жизнь тебе пусто было? И зачем только я тебя, дитя глупое, взяла с собой.
– Нет, не правда, – сказала Таня. – Мы позавчера с мамой шли в лес. Нам не раз переходили дорогу с пустыми ведрами, а мы принесли полные корзины ягод.
– Да при чем здесь твои ягоды… Ох, пропадешь, пропадешь ты в жизни, если не будешь меня слушать.
– Наоборот, она проживет нормально… –  сказал мужчина.
– Ты там, умник, давай быстрее наполняй ведра и валяй обратно! Не задерживай! – прикрикнула Анна и так пристально посмотрела на объект «несчастий», будто хотела взглядом подтолкнуть его.
– Ну, баба Аня, ну рассмешила, – сказал мужчина, широко шагая к своему дому с полными ведрами.
– Не разливай! Аккуратно неси! – побранилась ему в след старуха и продолжила свой «обходной» путь.
Путники уже выходили на центральную дорогу, как Анна вдруг споткнулась о выступающий над землей корень тополя.
– Ой! Опять левой ногой!.. – вскрикнула она. – Что за напасть такая!
– Ты, бабушка, под ноги смотри, – сказала Таня, – а то этих корней тут много.
– Я же не могу разорваться, – продолжала возмущаться Анна. – Я уже не знаю, куда и смотреть…
Наконец Анна с внучкой добрались до церкви. Когда они вошли в храм, там уже пели «Херувимскую песнь». Старуха протолкнула девочку вперед, чтобы та могла видеть священника. Рядом на подсвечнике полыхали святые свечи. Кто-то постучал Анну по левому плечу двумя большими свечами, чтобы та их поставила.
– Вы что делаете… следует передавать через правое плечо… – зашипела старуха.
– Анна, тише.
– Побойся Бога.
– Какая разница, через какое плечо.
Так прихожане, стоящие рядом, старались шепотом вразумить Анну. Ведь звучали молитвы Богу, во время которых «всякое дыхание хвалит Господа», когда должны затихать даже сердца истинных православных христиан. Но Анна слушала не их, а наущения невидимого врага человеческого – лукавого, который внушал ей очередные суеверия. Старухе вдруг показалось, что на нее «не так» посмотрела одна из богомолок. «Так и сглазить не долго», – в ужасе подумала она и начала креститься, а точнее, открещиваться. Много раз в своих проповедях священник, совершавший Литургию, говорил, что порчи и сглазы – это глупости и сочинительство невежественных язычников, но Анна будто его не слышала или не желала слышать.
По окончании службы она, поцеловав крест, отправилась с внучкой к выходу. В притвор в это самое время внесли усопшего. За родными умершего порог переступила женщина с ребенком. Она обратилась к Анне:
– Я хочу крестить мальчика. Скажите, пожалуйста, к кому мне обратиться?
– Ты что! – накричала на нее старуха. – Ты куда дитя несешь! Ты что, не видишь, что здесь покойник! Хочешь, чтобы ребенок умер?!
Молодая мама чуть ли не в истерике, заливаясь слезами, бросилась обратно к выходу. Но, слава Богу, ее остановил, оказавшись рядом, престарелый алтарник.
– Ты, дочка, не слушай ее, – успокаивал он женщину, – она глупости болтает. Наш умерший брат ничем не может навредить вашему ребенку. Так устроен мир: одни рождаются, крестятся, а другие уходят в мир иной. Усопший отличается от любого из нас лишь тем, что его тело оставила душа… Идем со мной, я тебя сведу с батюшкой, и он тебе расскажет, что требуется для крещения. А сказанное этой пустомелей забудь.
Старик в стихаре с укором посмотрел на Анну.
– Я же хотела как лучше, – оправдывалась та.
– Если этого желаешь, то иди домой с Богом и не вводи в заблуждение людей.
Старуха молча побрела прочь, но возле ограды она принялась останавливать прихожан, дав волю языку:
– Нельзя выходить через ворота!.. Через них носят покойников!.. Проходите через калитку, иначе все умрете!..
– Бабушка, к нам приближается дядя алтарник, который с тобой ругался, – сказала ей внучка.
– Да я что… Я хочу, как лучше… Пошли… пошли, Таня, домой…
Анна всю дорогу ворчала. «Досталось» и молодой женщине, которая ее «ослушалась», и алтарнику, и прихожанам. Ей под горячую руку, точнее, палку попали даже вороны, которые о чем-то своем птичьем беседовали на оголенных ветках невысокого молодого тополя.
– Раскаркались, противные! – ругалась она, – летите прочь отсюда…
– Бабушка, зачем ты их гонишь, что они тебе сделали? – спросила юная спутница.
– Они, Таня, беду накаркивают…
– А что, беда звуками передается? – в недоумении спросила внучка.
– Всем передается, еще как передается.
– Ну, ты и фантазерка, бабушка. Даже в сказках такого нет.
– Вот дитя… вот противное… С тобой даже говорить не хочется…
И старуха снова перешла на монологическое общение с теми, кто не мог ее слышать, а главное, не мог возразить. «Дураки»… «Вот умники»… Глаза б тебе повылазили, ведьма»… «А я столько добра ей»… – слетало с ее языка.  Девочка рот открыла, слушая необычную и противоречивую речь бабушки. На подходе к своему жилищу Анна неожиданно схватилась за сердце.
– Что ты будешь делать! – вскрикнула она. – Ой! Как сердце заболело. Смотри, Таня, что лежит у моего дома…
– Кто-то потерял носовой платок, – сказала внучка.
– Это не просто платок, это кто-то насылает на меня порчу… – со слезами на глазах заключила Анна. – Ой, ой, сердце! Ой, совсем извели!
– Да что ты, бабушка, обращаешь внимание на какую-то тряпку и берешь все так близко к сердцу, – пыталась успокоить старуху Таня. – Вот оно и болит у тебя.
– Ой, убили, ой, извели… Ой, сердце! – заголосила Анна, согнувшись и прижимая к груди руки.
Девочка помогла бабушке войти в дом, а сама побежала за родителями. Сын Анны, невестка и внучка вскоре укладывали в постель старуху, которая не переставала плакать и проклинать всех без вины «виноватых».
К ней вызвали врача. Тот осмотрел ее, сделал укол и, покивав головой, остался наблюдать за больной…
– Может, батюшку позвать, чтобы тебя, мама, исповедал и причастил, – спросил заболевшую сын.
Анна, смотря на икону Божией Матери, что висела на стене напротив, хотела уже согласиться, но тут в поле ее зрения попал календарь, и она отказалась.
– Сегодня нельзя, – сказала старуха. – Видите, на календаре тринадцатое число. Как же я это утром не заметила. Нельзя было вообще сегодня из дома выходить… Если здоровье не улучшится, тогда позовете батюшку, но только завтра…
Анне становилось все хуже. Ее стало покидать сознание. Сын, испугавшись, позвонил священнику. Но приходской пастырь, как ни торопился, не успел. Его встретили родные, сообщив, что Анна умерла…
2008г.