После лечения в “Пятигорье” я ждала следующей путёвки в желудочно-кишечный санаторий три года. Наконец, настал и мой звёздный час. Я еду! В собесе получила бесплатную путёвку, оплаченную государством, стоимость которой за 18-дневный курс оздоровления составила 18400 рублей. В эту сумму входило проживание, питание и лечение.
Я прибыла в санаторий, полная радужных надежд на качественный отдых. Въездные ворота и лечебный корпус порадовали меня своим парадным видом. Лес, видневшийся за ажурной оградой, манил к себе, обещая приятные прогулки. Питьевой бювет произвёл на меня весьма благоприятное впечатление своей чистотой и красивым оформлением. Неплохо выглядел и корпус, предназначенный для отдыхающих по социальным путёвкам. Однако на этом мой восторг закончился.
Доплатив в регистратуре за одноместное проживание в двухместном номере эконом класса 22950 рублей, я никак не могла взять в толк, почему доплата стоит дороже самой путёвки. Но вразумительного ответа на этот вопрос так и не получила. Номер сразу же не порадовал меня. Мне было неприятно смотреть на обшарпанный пол и такие же тумбочки. А ещё более неприятное впечатление произвела раковина в ванной комнате с отбитой эмалью. В номере не было стола, поэтому компьютер мне пришлось поставить как-то наискосок на подоконник и работать в самой неудобной для меня позе. Бра висело только над одной кроватью, и я подумала, что двум отдыхающим было бы трудно выбрать себе место для сна, не поссорившись. Каждому из них, очевидно, хотелось бы иметь бра именно у своего изголовья. Как насмешка, выглядели крошечный кусочек мыла размером примерно 25х40х3 мм и один рулон туалетной бумаги за дважды оплаченный номер.
Но самое большое "чудо" подстерегало меня вечером, когда я решила принять душ. Как только я открыла кран, тонкая, как шифон, занавеска, немедленно прилипла к моему телу, и я всё время брезгливо отпихивала её от себя. Выйдя из душа, я обнаружила, что в ванной комнате вода стоит чуть ли не по щиколотку. К счастью, на балконе я обнаружила половую тряпку и долго собирала ею воду, которая не уходила в сливное отверстие, а по уклону текла в палату.
Я решила, что потоп произошёл из-за занавески, поэтому на следующий день подала заявку на её замену. Вскоре горничная принесла новую – гораздо длиннее и плотнее. Однако ситуация с потопом повторилась. Я снова долго высушивала пол в ванной комнате тряпкой, решив, что в случившемся виновата я сама. На третий день я решила выяснить, откуда всё же берётся на полу так много воды.
Я аккуратно закрыла ванну со всех сторон занавеской, чтобы через щели вода не заливала пол, включила душ и стала наблюдать, откуда она потечёт. И вода не заставила себя долго ждать, хлынув из-под ванной. На следующий день я снова подала заявку, указав, на источник протечки. Дама, принимавшая заявку, была очень недовольна моей новой претензией, но слесаря-сантехника всё же вызвала. Придя в номер, он открыл дверцу под ванной и что-то долго там ремонтировал. Потопы прекратились, и этот вопрос, к счастью, был решён.
Зато с каждым днём всё острее вставала проблема взаимоотношений с сотрудниками столовой. На следующий же день после моего приезда на меня накричала диет-сестра из-за того, что я не оставила на стуле при входе матерчатую сумку, в которой находились кошелёк с лекарствами, которые я принимаю после еды, ключи от номера, расчёска и санаторно-курортная книжка. Я не знала, что даже такие вещи нужно где-то оставлять, но осознала бы свою оплошность, если бы замечание было мне сделано в спокойном тоне. Но уже в следующее мгновение диет-сестра снова начала кричать на меня по поводу того, что геркулесовую кашу я положила в тарелку, а не в чашку:
- Вы дома куда суп наливаете?
- В глубокую тарелку, - опешила я.
- Нет, здесь вы можете запачкать других людей. Нужно наливать в чашку!
- Зачем же кричать? – теперь я уже собралась с духом.
- Ну, она же не знала, - вступилась за меня какая-то женщина.
Окрики со стороны и других работников столовой по малейшему поводу продолжались изо дня в день, официанты чуть ли не из-под рук выхватывали тарелки с недоеденной пищей. Однажды я спросила одного из них, зачем он убирает мою тарелку. Он ответил, что в ней помойка. Я возразила, что у меня на ней лежит салат, хлеб и мокрый пакетик, который я вытаскиваю из чая, поскольку не могу пить слишком крепкий напиток. В ответ я услышала нечто совсем удивительное! “Вы должны класть пакетик на бумажную салфетку на скатерть!?” Тогда мне стало понятно, почему скатерти на столах такие мокрые и грязные.
Котлеты нужно было накладывать в тарелку не специально предназначенным для этой цели маленьким половником, а щипцами. Часто это бывало очень неудобно, поскольку в одной руке приходилось держать тарелку, а другой стараться разделить слипшиеся котлеты. Также щипцами нужно было брать хлеб и выпечку. Что касается общих щипцов и половников, то это было бы правильно, если бы пациенты санатория в обязательном порядке мыли руки перед едой или работники столовой обрабатывали им руки дезинфицирующими средствами. Я всегда мою руки перед едой, и однажды взяла хлеб руками, когда на подносе оставалось всего несколько кусков, так что я не рисковала задеть другие куски. Немедленно раздался грубый окрик официантки. В то же время, когда моя соседка по столу пожаловалась, что ей не хватило булочки, официант принёс ей две булочки в руках. А мыл ли он руки, неизвестно.
Через десять дней моего пребывания в санатории последнюю точку поставила работница, дежурившая при входе в столовую. Она стояла в почётном карауле в составе трёх! проверяющих санаторно-курортные книжки. Я предъявила свою книжку, получила в ней отметку и начала укладывать её в матерчатую сумку, чтобы положить сумку на стул у входа, как мне было указано в первый день появления в столовой. Не дожидаясь моих дальнейших действий, в это же мгновение, будто сорвавшись с цепи, работница столовой грубо закричала: “Сумку на стул!!!” Меня охватило негодование. Решение больше никогда не приходить сюда созрело мгновенно и окончательно.
Часто можно было наблюдать такую картину: перед входом в корпус резвятся или лежат на площадке пушистые кошки и котята – трёхцветные, чёрные, серые и рыжие. Однажды я насчитала их сразу 14. Отдыхающие любовались ими, некоторые их гладили. И вот, не вымыв руки, они шли в столовую и накладывали пищу общими половниками и щипцами. Чего стоят после этого безобразия окрики работников столовой тем, кто не воспользовался щипцами, но взял хлеб чистыми руками?
Помимо совершенно очевидной грубости персонала, столовая не обеспечивала отдыхающих диетическим питанием. Здесь постоянно подавали супы с отвратительными жирами, а также рыбные палочки, зажаренные до такой степени, что совершенно не ощущался вкус блюда. Такие рыбные палочки вредны даже для людей со здоровым желудком. А однажды таким недоваренным оказался рис, что казалось, он царапал желудок, и он потом у меня и в самом деле разболелся. От рыбы с большим количеством жидкого соуса, отталкивающей своим внешним видом и вкусовыми качествами, у меня окончательно пропадал аппетит.
В назначенной мне диете совершенно отсутствовал выбор блюд. Нередки бывали дни, когда трижды в день подавали только паровые котлеты. Творожную запеканку можно было попробовать крайне редко, зато в изобилии предлагалась перловая каша. В полдник в титане постоянно отсутствовала горячая вода, так что приходилось ограничиваться холодным чаем или компотом.
Столовая не располагала элементарным набором посуды и столовых приборов: совсем не было глубоких тарелок и маленьких ложек, чашек было очень мало, да и то они предназначались для супов и каш, пить чай и цикорий предлагалось из одноразовых маленьких пластиковых стаканчиков, которые в нормальных условиях используются только для холодных напитков.
Как только открывались двери столовой, люди устремлялись к раздаточной стойке, чуть ли не расталкивая друг друга локтями, и старались положить как можно больше еды в свои тарелки, так что многие блюда всем желающим не доставались. Такое происходило, когда подавали курицу и булочки. Позже кто-либо из персонала был вынужден вставать возле противня с крошечными крылышками цыплят и выдавать их по одной штуке. То же касалось маленьких булочек. Растительное масло наливали в кувшинчик весьма скудно, а майонез предлагали самый вредный и в большом количестве.
Покупка интернета в санатории стоила огромных денег. За неделю пользования им нужно было заплатить 500 рублей, а если отдыхающий хотел пользоваться им лишь в отдельные дни, то за день нужно было заплатить 200 рублей. Итого, за 18 дней пребывания в санатории нужно было заплатить за интернет 1800 рублей!
Лечение в санатории было неплохим, однако и здесь не обошлось без неприятностей. Я была записана на приём к специалисту на 9 часов 45 минут. Когда в 9.35 я подошла к кабинету, то оказалось, что впереди меня ожидают приёма две дамы, время приёма которых было 9 часов 35 минут и 9 часов 40 минут! Врача в кабинете не оказалось. Она явилась около 10 часов. Поскольку приём каждого пациента длился минут по 25, то моя очередь подошла только около 11 часов. Все процедуры, назначенные на этот день, я пропустила. Приём у врача прошёл нормально, но позже выяснилось, что она не информировала меня, как нужно готовиться к сдаче определённых анализов. В результате от сдачи одного из них мне пришлось отказаться, а осмотр врача в другом кабинете был весьма затруднён, поскольку, не предупреждённая заранее, я весь день накануне обследования без ограничений принимала пищу.
Градус озлобленности среди персонала лечебного корпуса был значительно ниже, чем среди персонала столовой и самих отдыхающих. Тем не менее, и здесь я стала свидетелем необъяснимой резкости медсестры в кабинете ухо-горло-нос. Здесь отдыхающий направился к ингалятору с назначенным ему лекарством и, не найдя нужного, обратился к медсестре. Она не нашла ничего лучше, как строго отчитать его:
- Вот же он, мужчина!
- Да здесь указано другое лекарство, - и, пробуя обороняться, пациент прочитал название препарата возле ингалятора.
- А вы глаза поднимите и увидите, - наступала медсестра.
- Как же так? На столе написано одно, а на стенке – другое. Я же здесь не хозяин, я не знаю, как это надо понимать.
Из-за чрезвычайно низких окладов многие медсёстры работали по совместительству в нескольких кабинетах. Из-за этого постоянно приходилось ждать прихода медсестры в нужный пациенту кабинет.
Но все эти недочёты в работе лечебного корпуса меркли в сравнении с грубостью работников столовой. Я постоянно находилась в угнетённом состоянии, всё время ожидая очередного окрика, и в результате была вынуждена прервать лечение, поскольку больше терпеть грубость сотрудников не могла.
Написав заявление на имя заместителя главного врача по лечебной работе, я направилась в её кабинет. Прочитав моё заявление, администратор, естественно, была огорчена. Она сообщила, что и прежде возникали проблемы со столовой, но они касались отдыхающих. Раньше в столовой практиковалась система заказов, и это порой приводило к неожиданным происшествиям. Однажды официантка везла тележку с заказами, часть из которых составляли блюда с курами. Только что приехавший пациент, увидев курицу, схватил блюдо прямо с тележки, на что официантка резонно ответила, что этого блюда он не заказывал, а сегодня ему полагается дежурное. Однако пациент не захотел расставаться с вожделенной курицей, и между официанткой и пациентом завязалась нешуточная борьба, ибо каждый из них тянул тарелку на себя. Эта история закончилась тем, что администрация санатория решила внедрить в столовой самообслуживание по типу шведского стола.
Но и здесь часто происходили курьёзные случаи. Одна женщина, подойдя к раздаточной стойке, положила сардельки не только в свою тарелку, но и за пазуху. Её поймали за этим занятием и направились в её номер, чтобы ознакомиться с содержимым холодильника. Оказалось, что морозильник полностью забит мясными продуктами. Когда сотрудники столовой начали изымать эти запасы продовольствия, женщина зарыдала, заявив, что они обездоливают её детей.
Заместитель главного врача пыталась сделать всё, чтобы я продолжила лечение в санатории. Она даже вызвала в свой кабинет диет-сестру, которая позволила себе кричать на меня. Я решила про себя, что если она извинится, то инцидент будет исчерпан. Однако диет-сестра начала отрицать этот очевидный факт, свидетелями которого были многие посетители столовой. Тогда я окончательно решила прервать своё пребывание в санатории.
Мне вернули деньги за неиспользованные семь дней проживания в отдельном номере. Тем не менее остальные 14000 рублей мною были потрачены напрасно, так как ни один курс лечения не был завершён, а результаты проведённых анализов не занесены в санаторно-курортную книжку.
Вот так я отдохнула и славно полечилась!
Но, может быть, сейчас, спустя полгода, в этом санатории уже всё изменилось к лучшему?