Синехвостка.
Эту птицу я увидел совершенно случайно, вернее сначала услышал. Я проверял качество посадки лесных культур, произведённых месяц назад, в конце апреля, в одном из лесничеств. Со мной были помощник лесничего этого лесничества и лесник, обслуживающий данный обход. Мы шли по параллельным бороздам и подсчитывали прижившиеся саженцы сосны. Посадка была ручная, под меч Колесова. Согласно проекта, а также наряда на выполненные работы, на каждый гектар этого участка было высажено пять тысяч сеянцев сосны. (Представляете, пять тысяч! Чтобы к возрасту спелости, а для сосны это сто лет, на гектаре осталось четыреста-пятьсот качественных деревьев. Остальные выпадут естественным путём или будут удалены в результате лесохозяйственных мероприятий). После подсчёта, вычислялся процент приживаемости посадок, от которого зависело назначение дополнения посадок в будущем и премии работникам лесничества за качество посадок.
Считать было легко, так как в виду жаркой весны, качество работ свободно определялось визуально. На погибших саженцах хвоя покраснела и начала опадать, а на прижившихся тронулись в рост верхушечные почки. Меня отвлекли птичьи трели. Остановился и прислушался. Голос раздавался откуда-то сверху и был явно мне незнаком. Очень чёткие и негромкие трели-свисты повторялись многократно и разносились далеко. Но сколько не крутил головой, певца так и не увидел.
-- Кто это? – громко спросил я.
-- Где? – хрипло спросила помощник лесничего, останавливаясь и озираясь вокруг.
-- Да, вот, слышите, насвистывает?
-- А, это? – ответила она, успокаиваясь, – птица какая-то, а я было напугалась…
-- Я знаю, – отозвался с другой стороны лесник, – мы её зовём синей птицей. Небольшая, такая, но как бы поболе воробья, сверху синяя, а снизу белая. Находили мёртвую один раз на лесной дорожке. А поёт она на верхушках деревьев, как зарянка, только зарянка рано утром поёт, а эта – весь день и даже лунными ночами. Наверное, она редкая, я, например, в этом году третий раз только слышу. Да вон она сидит, на макушке, на самой кромке вырубки – лесник показал рукой – она ещё когда поёт, то подёргивает хвостом и крылышками трясёт.
Птицу я увидел, и пожалел, что не взял с собой бинокль: разглядеть расцветку птицы на таком расстоянии было невозможно. Она выдала ещё несколько трелей и волнообразным полётом спустилась на землю. Мы продолжили работу и больше песен этой птицы не слышали. Меня преследовала навязчивая мысль, что где-то я слышал о синей птице. Вдруг я вспомнил и даже остановился. Синяя птица! Я же зимой читал о ней, когда читал воспоминания натуралиста- орнитолога Воробьёва о Памире. Он описывал о встречах с этой птицей в горных ущельях, на берегах рек, при этом утверждая, что в СССР она встречается только в пределах Тянь-шаня и Памира. Кроме того синяя птица была величиной с голубя и на деревья никогда не садилась. Отсюда вывод: никакая это не синяя птица, и называется она по-другому, несмотря на синие тона в расцветке.
Вечером, приехав домой, я взялся за определители птиц. Нашёл синюю птицу. Действительно, есть такая, и живёт она там, где указал Воробьёв. Размеры и расцветка, тоже сходятся. Решил попробовать определить птицу по рассказу лесника. Долго путался, но в конце концов пришёл к выводу, что этой птицей может быть синехвостка. Ареал распространения совпадает (правда самый запад ареала), цвет оперения и величина примерно те же. Ещё очень похож синий соловей, но он житель Забайкалья.
Я уже стал забывать о неизвестной мне птице, как случилось непредвиденное. Через три дня, в субботу, произошёл лесной пожар в непосредственной близости от участка лесных культур, где мы проводили инвентаризацию. Директор остался в конторе лесхоза, а меня на пожарной машине отправил руководить тушением пожара. Однако лесничий сработал оперативно. Когда я приехал, на пожаре работал лесничий с техником и лесниками, а также два десятка рабочих с леспромхоза. Лесники и рабочие разобрали привезённые мной ранцевые огнетушители, заправили водой с пожарки и продолжали тушение. Одновременно со мной подошёл трейлер с трелёвочным трактором, на котором был навешан плуг. Трактор сразу приступил к опашке. К вечеру пожар был локализован на площади около двух гектаров. К посадкам пожар не подпустили.
Рабочих, часть лесников и техника отпустили по домам, а я с лесничим и четырьмя лесниками остался на окарауливание. Тракторист уехал на трейлере, а трактор на всякий случай оставили. Пожарку тоже отправил, предупредив, чтобы рано утром был здесь, заправленный водой и горючим, а также с двумя флягами питьевой воды.
Конечно, мне не было большой необходимости оставаться, справились бы и без меня, но захотелось экзотики. Не так уж часто доводилось ночевать в лесу. Да и завтра было воскресенье…
Лесники по двое регулярно обходили пожарище по опаханному периметру с ранцами и тушили из них любой появившийся огонёк. Остальные тоже не сидели без дела: одни ломали еловый лапник на постели, другие разожгли костёр и повесили над ним ведёрный котелок. Без супа с тушёнкой мы не останемся!
Уже заходило солнце, и на лес наползал сумрак, когда ухо из обычных звуков вычленило знакомые трели незнакомой мне птицы. Я в это время собирал сухие сучья для костра и находился рядом с вырубкой, где мы определяли приживаемость посадок. Быстро вернулся, сбросил сучья, взял из рюкзака бинокль и вернулся к певцу. Заходящее солнце ещё освещало вершины сосен, и я быстро обнаружил поющую птицу. Как ни странно, она сидела на сухой верхушке той же сосны. Песня, как я уже отмечал, состояла из многократно повторяющихся незамысловатых трелей. Сейчас-то я сумел хорошо рассмотреть певца. Он поворачивался ко мне, то спиной, то грудью, подёргивая хвостом и крылышками. Брюшко и горло у него было чисто белые, голова, шея, спина, крылья и хвост – ярко-синего цвета. Когда поднимал крылышки, становились видны рыжие бока. Точно! Передо мной был самец синехвостки. Сомнений никаких не было.
Последний солнечный луч покинул сосновую вершину. Лес погружался во мглу. Певец замолчал, и я вернулся к костру. Варево было готово, и один из лесников разливал суп по тарелкам. Все очень устали, поэтому поужинали без обычных баек и шуток. Я назначил дежурных и быстро заснул.
Проснулся как от толчка. Не открывая глаз, прислушался. Изредка потрескивал костёр и больше никаких звуков. Приподнял голову и не сразу понял, почему светло. Только свет какой-то призрачный. Фу ты! Почти прямо над головой полная луна. Посмотрел вокруг. Та-а-ак… пятеро, вместе со мной, лежат, одного нет. Ага, вот и шестой! Показался между деревьями с охапкой хвороста. Я встал, подошёл к костру.
-- Что Вадим Кузьмич, не спится? – спросил подошедший лесник знакомым голосом.
Я присмотрелся. Оказывается, тот самый лесник, с которым три дня назад считали сосёнки.
-- Что-то разбудило, не пойму что. Дежуришь, значит. Как обстановка?
-- Нормально. Как заступил, прошёл по периметру по борозде. Светло, даже фонарик не понадобился. Гарью здорово пахнет, уголья кое-где светятся, но огня нет. Безветренно, так что думаю, не раздует, – он подбросил сухих веток в костёр, – и вот ещё что. Вы в прошлый раз заинтересовались синей птицей, так она при луне пела, на том же месте и только недавно перестала. Удивительно! Такая тишина кругом, а она поёт. Даже сову сегодня не слышал.
-- Мне удалось вечером разглядеть её в бинокль, – неожиданно сам для себя похвастался я: -- Это не синя птица. Её научное название – синехвостка. Она у нас птица редкая.
-- Ну, до науки нам далеко, уж переиначивать не будем. Однако, я так думаю, не зря она в одном месте поёт, гнездо у неё здесь. Чу! О! Опять запела, во даёт! – явственно слышались сверху птичьи трели, – можно ведь проследить за ней и найти гнездо. Знать бы ещё, где она его вьёт. Если на дереве, то не достать…
-- На земле, я читал, под прикрытием кочки, между корней деревьев, в развалившихся дуплах упавших стволов. Ладно, пойду досыпать, – я попил остывшего чая из котелка и лёг на своё место.
Повторно проснулся от громкого смеха. Открыл глаза, рядом уже никого нет. Все собрались у костра, и кто-то травит анекдоты. Солнце ещё низко, но его лучи проникли сквозь кроны деревьев. Смотрю на часы. Половина пятого. Подхожу к костру, над которым только что повесили котелки со вчерашним варевом и чаем. Поздоровался и поинтересовался обстановкой.
-- Пока всё в порядке, – доложил лесничий, – один с четверть часа как ушёл по периметру. Скоро должен подойти. Если очагов нет, то завтракаем, потом заполняем ранцы из подошедшей пожарки и идём дотушивать все дымки. А у нас для вас сюрприз, – неожиданно заулыбался он, – мужики нашли гнездо, и возможно той птицы, которой вы интересовались.
-- Как нашли? – Удивился я.
-- Случайно, конечно. Мы же вчера все сучки вокруг для костра подобрали, да и дежурные ночью подтаскивали. А вон там, на кромке выруба, старый сосновый вывороток лежит. Лесники и решили торчащие сучья пообрубать. Только раз топором стукнули, а из-под коры птица вылетела и давай кружиться. Заглянули под кору, а там гнездо с яйцами. Больше рубить не стали и ушли в другую сторону. Сейчас поедим, так кто-нибудь из них Вам покажет.
-- Не надо, знаю, где этот вывороток, и так птица напугана, как бы гнездо не бросила. Один я аккуратненько подойду.
После горячего чая все, в том числе и водитель, нацепили огнетушители, и пошли на пожарище, а я, прихватив бинокль и записную книжку, подался к выворотку. Сосна, похоже, лежала более двух лет. Земля с вывороченных корней почти полностью осыпалась, торчащие из ствола сучья были голые. Кора отслоилась, растрескалась и обвалилась. Осталось несколько крупных кусков, один из которых странно топорщился. К нему я и приблизился осторожно. Кора на стволе сидела «домиком», образовав карман или пещерку. Внутри явно виднелось гнездо. Вглядываясь до боли в глазах, понял, что птицы там нет. Мелькнула нехорошая мысль: «неужели птица так сильно напугалась, что бросила гнездо с кладкой?». Заглянул. Гнездо снаружи было построено из тонких сухих веточек. Стенки состояли из мха и лишайника, перемешанных с травой. Лоток выстлан лосиной шерстью. Там же лежало несколько пуховых перьев рябчика, а на них шесть белых, с желтоватым отливом яиц, покрытых ржавчатыми и бурыми пятнышками, образующими заметный венчик у тупого конца.
Яйца были не холодными и не тёплыми. Я с облегчением вздохнул. Вполне возможно, что кладка была не полной. Я прочитал, что синехвостки несут до семи яиц. Обломал две спички по длине и по ширине яиц. Коробком обмерил диаметр гнезда и лотка. Когда начал описывать, услышал над собой тревожные крики. Надо мной порхала птица не очень похожая на певца. Хвост у неё был синим, брюшко белое, а вот весь верх буровато-серый. Возможно – самка. Крики чёткие, прерывистые. Что-то вроде «черк, черк, черк». Ага! А вот и певец подлетел и тоже с криками запорхал. Теперь ошибки быть не должно, это точно пара синехвосток и их гнездо.
Я поднялся с колен. Самец вспорхнул на дерево, а самка – на корни выворотка, продолжая кричать и подёргивая хвостиком точь-в-точь как белая трясогузка. Отошёл метров на двадцать и спрятался за дерево. Птицы успокоились. Самка слетела на ствол, в несколько прыжков достигла гнезда и скрылась внутри. Я окончательно успокоился. Эта пара гнездо не бросит!
Вернулся к стану и принялся за записи. Вскоре подошла машина лесничества, а затем подтянулись и лесопожарники. Лесничий доложил, что залили всего несколько головёшек и один пень, который здорово чадил. Я, в свою очередь рассказал о гнезде. Поскольку ветра совершенно не было, решили никого не оставлять, уложили вещи и инструменты, расселись по машинам и отправились домой.
В последствие лесник рассказывал, что дважды навещал гнездо. Первый раз в нём были птенцы, правда, он не догадался сосчитать их. Второй раз гнездо оказалось пустое, но по всем признакам, птенцы благополучно вылетели.