Когда началась война, семья моего отца только-только переехала в Киргизию, под город Фрунзе. Они даже ещё не успели снять домик и устроится. Дедушка искал работу. Несколько дней они ночевали у родственников, там же узнали и о начале войны. Папа мой был вторым ребёнком в семье, помимо его были еще две сестры, старшая и средняя, и брат- малыш. Ко всему бабушка Амалия была беременной и вот-вот, как должна была родить…
Этой ночью Амалия не могла уснуть, ей не здоровилось, но будить мужа она не стала." Пусть поспит, хорошенько отдохнёт, завтра будет трудный и ответственный день" - думала она. Яков уже неделю, как ищет работу, но нечего подходящего не находится. То заработок мал, то дело совсем не то, чем он занимался в Сибири, то нет жилья. А это очень важно, хоть маленький домишка, хоть киргизскую мазанку, лишь бы была крыша над головой. Сколько мы можем стеснять людей своей большой семьёй, своих родственников, у которых и у самих то семья большая. А завтра мужу пообещали и работу, и небольшой домик! Амалия лежала без сна и всё думала, и думала, всё копалась в своих мыслях...
"Может зря они с Яшей сорвались, по другому и не скажешь, с своих насиженных, родных мест" думала Амалия. "Куда вы все сразу"- отчитывал мужа его родной брат Сандрия - "Поезжай один, устройся, а потом заберёшь семью. Вон Малька то на сносях, пока то, да сё и родила бы у родных, а там и в дорогу..."напутствовал мужа деверь. Нет бы послушаться его советам, так нет же, сама же мужа уговорила сразу всем вместе ехать. Очень ей не хотелось отпускать мужа одного в чужие края! "Да и зачем вообще нужно было всё бросать и тащится в такую даль, шутка - ли сколько дней поездом пилили" - вспоминала с ужасом дорогу Амалия. Ей так трудно было и на минутку оставаться одной с детьми, без мужа, который чётко и без акцента говорил по русски, и очень хорошо во всём разбирался. А Амалия - она родом из глубинки, старой немецкой деревушки, где говорили только на её родном немецком языке, где ходила и в немецкую школу, а когда ввели русскую школу, то fater запретил ей учится и она вынуждена была заниматься хозяйством, помогая матери, тогда слова отца был закон. И до самого замужества жила в чисто немецкой деревушке. И только Яша увёз её после свадьбы в другое село, где жили дружно люди разной национальности. "Сначала робела она, немного не уютно ей было и страшновато, но с Яшей ей было так легко и уютно, что она быстро освоилась. Стала понимать русскую речь, только вот не как не могла разговориться, всё больше молчала... Да и зачем! Муж был добытчиком, работал на конном заводе, а она всё по хозяйству и дому, появились дети, и ей хватала хлопот и дел сполна. Завелись хорошие отношения и с соседями, родственниками.. Жили в деревне дружно! А что делить?! Работали честно, детей растили, а на каком языке говорили не важно, молодёжь училась в русских школах, умели говорить на двух языках, многие уезжали в город учится дальше, парни призывались в Армию, отдавать долг Родине и всем жилось хорошо в своём отчем крае...
Так долго лежала Амалия с открытыми глазами, вслушиваясь в новые шорохи и звуки, другой неведанной сторонки, из открытого окна. Прислушалась к посапыванию детей, которые мирно спали на толстых циновках, постеленных на полу, все вместе... Встала. Подошла к детям, долго смотрела на своих кровиночек, как будто видит их в последний раз! Вот разметались по подушке красивые белокурые волосы их старшей дочери Христины, устала, спит крепко." Помощница её! Что бы она без неё делала! - подумала Амалия. А вот спят в обнимку два их сына - постарше Сандрия, её любимец Александр и малыш Андрей, совсем ещё кроха - любимец Яши. У самой стенки скрутившись калачиком спит средняя дочь Эльза, прехорошенькая дочурка.. "И скоро родится ещё ребёнок, кого Бог пошлёт?" - подумалось ей. И вдруг она отчётливо уверилась, что родится мальчик и она назовёт его Яковом, как любимого мужа, которого любила так сильно, что всегда боялась потерять! Постояла ещё немного и вернулась в постель, где спал муж, тихонько прилегла... И долго Амалия смотрела на освещённое луной лицо Якова, вглядываясь в каждую чёрточку его красивого лица, нежно губами прикоснулась к его красивым губам, к ямочке на подбородке, затем положила голову на плечо мужа, уснула, думая, что завтра новый день и он должен принести им радость! Но не знала эта молодая женщина, моя бабушка, что больше никогда не положит голову на плечо мужа и через месяц у неё отнимут детей! А пока она спит с улыбкой на лице!
Когда в дверь дома постучали, то ещё было очень раннее утро. Амалия моментально проснулась, услышала громкую русскую речь и плач хозяйки дома.У неё закололо в боку и заболело сердце, она всем телом чувствовала беду! Яков, проснувшись, спешно оделся и вышел, велел жене ждать в комнате. Но через минуту вернулся не один, в комнату вошёл военный человек, который велел разбудить детей и быстро всем одеться и выйти во двор. Амалия, чувствуя беду металась между детьми и мужем, а он всё прятал глаза и не отвечал на её вопрос -" Что случилось?!! Затем крепко обнял всех ребятишек, поцеловал её так страстно, как в первую их совместную ночь, что Амалия, чуть не задохнулась, то был последний поцелуй, вкус которого она пронесёт в памяти через всю жизнь. А потом Яков сказал, тихо так, шёпотом - "Война! Германия бомбит уже Киев! Гибнут люди... Горят сёла и города! Будь он проклят этот Гитлер! Нам немцам будет очень трудно! Береги детей Маля! Береги себя, моя родная! Всех нас немцев мужчин заберут в труд. армии, нам не разрешено воевать, нас приравнивают к врагам!"
Всех женщин с детьми и стариками посадят на повозки и повезут по глухим аулам, где их расквартируют по домам, где они будут трудится за паёк и угол в доме, где многие перенесут все тягости и унижения, как враги народа. Пройдут поволжские немцы через тягости и унижения, ведь неграмотный народ, оплакивая своих, погибших на фронтах войны отцов и сыновей, именно в поволжских немцах будут видеть врагов народа, напрочь в горе позабыв, что они то тоже наш народ. И они немцы будут также не на видеть эту проклятую ВОЙНУ, как весь многонациональный народ Советского Союза!
Яков вывел свою семью во двор и подойдя к военному, который заходил к ним в комнату и обратился к нему на чистом русском языке, с просьбой, разрешить свою семью отвезти на вокзал и посадить на поезд до Омска! Казалось, Яков и удивил своей просьбой, и рассердил военного! Но среди военных чинов тоже были сердобольные люди. Он долго смотрел на притихших ребятишек, чистых и опрятно одетых, на красивую женщину. Обратил внимание, что она беременна, потом перевёл взгляд на мужчину, который, строго смотрел ему в глаза... - ответил - "Хорошо! Даю тебе ровно два часа! Не успеешь пеняй на себя!
Так моему дедушке разрешили простится с семьёй, дав два часа на то, что бы он увёз их на вокзал, чтобы отправить поездом в родные места. Яков был рад тем, что хоть чем - то смог уменьшить жене трудности и скитания в чужой стороне.Он с большим трудом уговаривает начальника поезда, отдав ему почти все деньги, которые у них остались, заработанные им на конном заводе. После чего Яков посадить свою семью с женой на поезд Фрунзе - Омск и больше он не когда не увидит ни ребятишек, ни Амалии! Но и Амалия... Она долгие-долгие годы совсем ничего не знала о судьбе своего мужа. Это уже потом, когда подросли старшие внуки, которые и составили запрос в поисках деда, Амалия узнала...В тот же день, попрощавшись со своей семьей, Яков был сопровожден с группой других поволжских немцев на Челябинский танковый завод. А там... Отдавая долг Родине, Яков умер...
Беременная Амалия вместе со своими ребятишками добиралась до своих родных почти все лето. На одной из станций, она оставила детей под присмотр старшей дочери и пошла искать, где набрать воды. - Уж коли нечем детей накормить, то пусть уж напьются вволю, - думала Амалия. И вдруг... Она увидела на конной телеге огромную гору яблок. Рядом с телегой не кого не было рядом! Мучительно долго, как ей самой показалось, Амалия стояла и смотрела на эти яблоки... Тенью проплыли перед ней голодные глаза ее ребятишек, особенно старших, так как почти весь свой паек они отдавали малышам. Никогда, никогда раньше Амалия, воспитанная с верой в Бога, не брала даже чужой крошки…
Амалия, спасая своих детей, решилась на кражу: она спешно подбежала к телеге, набрала яблок и бегом побежала к детям... Нет, не добежала Амалия до своих детушек, не успела ни напоить, ни накормить... Почти у поезда Амалию остановил патрульный наряд милиции: По законам военного времени... – Голодные дети? Все сейчас голодные! Немка? Ух, вражина! Ни крики, ни мольбы не помогли в тот час: местная трудовая тюрьма...Младших ребяток отправили в детприемник. А старшие, дочь и сын, долго еще скитались, побираясь на вокзале, ожидая, когда отпустят их маму.
Говорят, что и в жестокой власти тех горьких и страшных годин, все-таки находились отзывчивые и человечные люди. На одной из проверок Амалии повезло. Сжалился над ней новый начальник тюрьмы.
За ворота тюрьмы Амалия вышла, прижимая к себе малыша. Яков… Она назвала сына Яковом, как и мечтала еще в ту счастливую, последнюю мирную ночь.
Сквозь щемящую боль в сердце она бродила по перрону, ищя своих детей и в вдруг в толпе грязных ребятишек на вокзале, Амалия нашла своих старших сына и дочь! Какими же они были худыми и грязными. Она прижимала их к себе и слезы безмолвно бороздили, огрубевшие от тюремного сквозняка, щеки. А потом, она долго оббивала порог детского дома... Забрав там своих младшеньких.
И долго, эта немецкая женщина, мать пятерых ребятишек, моя бабушка будет добираться до своих родных мест. Но в пути ей встречались только хорошие люди, которые делились и глотком воды, и корочкой хлеба.
Когда старший сын Амалии, Сандрия, мой папа, рассказывал нам, его детям, эту историю, он всегда плакал… Не загрубело, не очерствело сердце его от перенесенных трудностей… А слезы памяти – слезы святые… чистые слезы…
МНОГОЕ ПРИШЛОСЬ ПЕРЕЖИТЬ НАШИМ РОДИТЕЛЯМ В ТО ПРОКЛЯТОЕ ЛИХОЛЕТЬЕ И КАЖДОЙ ИЗ НАЦИОНАЛЬНОСТИ НАШЕЙ НЕОБЪЯТНОЙ РОДИНЫ!