Североморцы. Крейсер Железняков

         
                (Отрывок из романа)

          Крейсер «А.Железняков» устало отдыхал на рейде после  боевого дежурства. Да-да. Не удивляйтесь. Корабли тоже любят отдыхать после  разгульных морей, бешенных штормовых волн и ураганных ветров. Им  нравиться возвращаться  к родным берегам, отмываться,  отчищаться. Им нравиться дремать под тихий убаюкивающий  шепот-плеск прибрежных волн, чтобы потом, скрепя и кренясь с борта на борт, увертываясь  от ударов гигантских волн, вспоминать родной берег и  всем своим стальным существом стремиться к нему, такому далекому и желанному.
  Командирский катер, сделав красивый разворот, пришвартовался к трапу. Вахтенный офицер, громко известил команду о прибытии командира, вытянулся в струнку, приложив руку к виску, готовый отрапортовать.
          - Вольно! - прервал его капитан первого ранга Дадан. - Командир БЧ-1 на месте?
          - Так точно!
          - Пригласите ко мне …  -  и он не останавливаясь, на ходу, перечислил фамилии.
          «Дадан,  Дадан злой вернулся с берега». -  шепотом пронеслось по кораблю из отсека в отсек, от команды к команде.
          Через полчаса в командирском  помещении собрались приглашенные. У всех на лицах, за хорошо скрываемым любопытством,  читалась тревога: «Что? Что произошло на берегу, в штабе, куда  ранее вызывали командира?»
          - Товарищи офицеры!  - раздалась команда старпома и  все приглашенные, подтянувшись и расправив спины, прошли в каюту,  привычно рассаживаясь в кресла, расставленные вокруг стола. Спустя пару минут вошел командир.
          - Товарищи, перед нашим экипажем поставлена сложная и ответственная задача,  - начал он совещание. -  О политической обстановке я вам докладывать не буду. Это дело нашего замполита. Но на основе развивающихся событий принято решение о строительстве в рекордно короткие сроки  объекта строгой секретности на архипелаге «Новая Земля». В связи с этим нам поручено принять участие в этих работах… Первоочередная задача – произвести…»
          Николай Герасимович говорил, как всегда, короткими, лаконичными фразами. Зная характер командира, офицеры слушали, дожидаясь, когда командир скажет свою коронную фразу: «Всем все понятно? Теперь я слушаю ваши соображения». Вот тогда можно и вопрос задать и с  сослуживцем обсудить тему. Дадан любил и умел «завести» подчиненных на бурные споры, во время которых он отстраненно сидел в кресле и внимательно следил за происходящим. Эта тактика позволяла ему понять, кто и как подходит к решению поставленных задач, что за человек перед ним. Наслушавшись  бурных споров, он,  громко хлопнув ладонью по столу, останавливал обсуждение и  выносил свой вердикт. Вот и на сей раз командир не изменил своей тактики.
          - Ну вот! Дождались. Я же говорил, я же говорил, что-то грядет! – восторженно воскликнул начальник штаба. – Не вооруженным глазом видно было!
И действительно, уже давно среди населения Североморска ходили слухи о каких-то готовящихся переменах. Кто-то видел, как на пирсе  в адмиральский катер садились гражданские лица, явно не местного значения. Кто-то рассказывал, что «соседи» с «гостями» из Москвы ходили на «Черную губу». А кто-то, приехав из отпуска, шепотом передавал, жена двоюродного брата тещи рассказывала, что скоро создадут такое оружие, такое оружие, какого в мире не было! И испытывать его будут толи на севере, во льдах,  толи на  юге,  в степях, но непременно там, где людей мало живет, потому что ежели им бабахнуть, то полмира можно снести, помощнее Хиросимской бомбы будет. 
          «А и то, конечно, что мы хуже американцев, что ли?  Будем сидеть и ждать, когда они нам подарок с неба спустят, как японцам? Нет! Мы должны иметь в запасе такую штучку, чтобы  в любой момент их заткнуть!»
Еще практически мало кто знал и о Семипалатинском полигоне, и о Тоцком, но о том,  что секрета атомного оружия, которым так гордилась Америка, «давно уже не существует», сказал 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР В. М. Молотов. И это помнили, и об этом говорили не только мы у себя в СССР.   Велико было удивление западных научных кругов, когда американские специалисты  в сентябре      1949 г.  обнаружили изотопы в воздухе над Камчаткой, указывающие на то, что в СССР был произведен ядерный взрыв! По их  расчетам русские смогут овладеть атомным оружием не ранее 1952 года, а вот на тебе… «бабушка и Юрьев день!»
          Здесь, в Арктике будет строиться полигон. Какой? В каких объемах и что будут испытывать? Хорошо или плохо? То, что это щит Родины, это безопасность страны – понимали все и все были уверены в огромном значении такого объекта.
          Но атомное оружие! Это роддом тысяч Хиросим и Нагасак! Это только кажется что Черная губа где-то там, далеко. Каждый из присутствующих знал и понимал насколько это рядом, близко! Это жизнь в обнимку со смертью! А дети? А семьи?
          Дадан смотрел на лица подчиненных и по их выражению видел, как быстро доходит смысл всей ответственности, всей серьезности происходящего. 
          - Итак, все? Поговорили? А теперь приступим к первоочередной задаче. Иван Николаевич, ваши предложения. – обратился к начальнику штаба командир, прерывая обсуждение. - Для выполнения промеров нам необходимо особо задействовать следующие подразделения: БЧ-1; БЧ-5; боцманскую службу. Но это не значит, что все остальные службы будут спать»


          Семен возвращался на корабль. Увольнение на берег прошло без приключений. За полгода службы на крейсере, лейтенант научился распределять свое свободное время. Раньше, отбывая на берег, он с компанией таких же молодых и беспечных «летёх» постоянно попадал в какие-то неприятные ситуации. Кто-то  переберет горячительного в ресторане, устроит дебош и, как-то так получалось, что все разбегались, а он с провинившимся оказывался в КПЗ. То влипнет в какую-то драку, и, несмотря на то, что не любил размахивать кулаками, но становился невольным соучастником, то оказывался в компании каких-то не очень приятных девиц, и почему-то всегда самая неприглядная оказывала ему жаркое внимание, от которого он едва отбивался. Все эти приключения ужасно надоели, и  он разработал для себя другую тактику проведения увольнений.
          Ступив на берег, незаметно отходил от компании в сторону и  затем уже распоряжался своим временем и досугом сам. Чаще всего это были прогулки по окрестностям. Юношеское любопытство уводило его от пирса в старую часть поселка к карьеру, к рабочим баракам.  Встретив пожилого человека, Семен вежливо поздоровавшись, заводил с ним разговор, который постепенно переходил на морские темы. Пожилые люди с большой охотой разговаривают с молодежью, особенно если их слушают. А Семен умел и любил слушать рассказы о приметах и обычаях рыбаков. Еще в курсантские годы он завел записную книжку, куда вносил интересные и полезные народные мудрости.  Набродившись и наговорившись, возвращался  к новенькой улице Сафонова.
          Впрочем, в те времена все улицы в поселке были новыми. До 1945 года поселок Ваенга не имел ни планировки, ни улиц. Старожилы помнили поселок застроенный бараками, сборно-щитовыми домиками, с разбросанными между ними будками туалетов, старательно  выкрашенными известкой, и деревянными настилами для проходов между строениями, грязь и огромнейшие лужи. Из Мурманска к поселку вела вымощенная булыжником дорога. Парикмахерская, сберкасса, почта располагались в большом длинном бараке. Вот с этого места и стали строить новую улицу, названную в честь летчика морской авиации Северного флота Героя Великой войны  - Бориса Феоктистовича Сафонова. Это уже потом холмистые берега залива были застроены новенькими кирпичными домами, слева появилась улица Заводская Кольская, Набережная, Песчаная и Инженерная.  И только в 1951году, когда поселок был преобразован в город, этим улицам, были присвоены имена героев защищавших родные берега, воинов североморцев: Саши Ковалева, Гаджиева, Сгибнева, Сивко. И по сей день город гордится своими соотечественниками.
          Семен знал, что такое война, не понаслышке. Ему не  было девяти лет, когда лихолетье навалилось на страну.  Отец с первых дней ушел на фронт, наказав матери:
          - Бери детей, и  отправляйтесь к батьке, в деревню. Там всем вместе легче пережить лихо.
          Но мать не поехала. « Где война, а где Воронеж?!  Небось, не мы одни такие! Даст Бог, переживем. Свои углы помогут» И они остались в Воронеже, который трижды переходил из рук в руки! И как только начиналась бомбежка или наступление немецких войск они убегали в поле, в ближайший пролесок. Мать одевала ему наперевес подушки, словно они могли защитить ребенка от пуль и снарядов, и совала булку хлеба. Семен, схватив сестренку за тонкую ручку, тащил ее, стараясь дальше убраться от  жилья, но малышка почему-то отчаянно сопротивлялась и, как только раздавался вой летящего самолета, девочка падала на землю, закрывала ручонками голову и по-старушечьи голосила: «Ой, мамочки, ой, родненькие, только не меня!» До сих пор у Семена в ушах стоит ее детский перепуганный визг.
          Прямая как стрела главная улица города привела молодого лейтенанта к КПП. Молоденький матросик вежливо посторонился, пропуская на причал, сооруженный у подножья сопки из камня, песка и бревен.   На причале было  безлюдно. На рейде застыли отдыхающие корабли. Взгляд лейтенанта отыскал четкий профиль родного крейсера. Нет, он не лукавил, когда называл корабль родным. Молоденьким курсантом он когда-то ступил на палубу тогда чужого и незнакомого корабля. Он и сейчас живо помнит, как был выстроен состав команды и командир, статный, широкоплечий капитан первого ранга обратился к ним:
          - Товарищи курсанты, Вам выпала честь осваивать навыки морского дела на новом, боевом крейсере…
          Это было после третьего курса. Практику Семен прошел тогда на «отлично», и, по возращение в училище, привез рекомендательное письмо от  командования о назначении его по окончанию учебы для прохождения службы на крейсер. Практика для курсанта, это пропуск в большую жизнь. Получив лейтенантские погоны, Семен поехал не домой, в отпуск, а в этот северный городок, с одним желанием, как можно быстрее ступить на палубу корабля, увидеть знакомые лица, вдохнуть солоновато-горького северного, пахнущего морем, воздуха.  Правда, через месяц командир лично распорядился, чтобы  его отправили в отпуск.
          - Давай, давай, штурманенок, поезжай к родителям!  Они по сыну уже стосковались, а тут явится такой бравый молодец! Любо-дорого для отцовского сердца! А мы, пока ты будешь ездить, отбежим тут малость в сторонку, попашем водичку и к твоему приезду вернемся!
          Семен с курсантской поры был влюблен в капраза   Дадана. Все его выражения, все его слова, движения он с мальчишеской пылкостью ловил, усваивал, копировал. Ему так хотелось стать таким же лихим, смелым и решительным, как командир. Острый взгляд лейтенанта заметил, как по зеркальной глади Североморского рейда, весело задрав нос и оставляя за кормой пенный след, мчался крейсерский разъездной катер, называемый в моряцком быту "командирским катером".

10.01.2017г.                г.Москва