В момент, когда прекрасный, дивный образ
Девицы себя только проявлял,
Отец её на небо приподнялся,
Флакон волшебный с рукава достал,
И вылил содержимое на куклу,
Смочив её запретною водой.
Солома вмиг на девушке истлела.
Одна душа осталась лишь живой.
Все ахнули опять, как было прежде,
Когда, с сидящей пало полотно.
Теперь, на троне было скучно пусто,
Виднелось только некое пятно.
Раздался удаляющийся голос:
«Прошу тебя любимый, победи
В сегодняшней главнейшей в жизни битве.
Меня иначе будет не найти...»
Слова девицы в небе растворились,
А вместе с ними те, кто здесь стоял.
Исчез волшебник с дивною коляской
И пятеро, кто куклу покупал.
Не описать подавленный вид братьев.
Печальней всех, бесспорно, был Давид.
Народ стал потихоньку расходиться,
Боясь того, как царственный глядит.
Ему не удалось повеселиться.
Он был перед волшебником так слаб,
Что чувствовал себя обычной мошкой.
Пред ним он не правитель был, а раб!
От недовольства злость в нём закипела.
Что просто так подняться и уйти?
Нет! Государь теперь готов был
Смести любого на своём пути!
А кто был перед ним? – Четыре брата!
Те, кто не скрылся трусами в толпе.
Да и зачем им было удаляться,
Не обратив внимания к себе?