Тёмно-серые, отливающие синевой бесконечности волны вздымали и опускали корабль. Этим взлётам на хрипящие и пенящиеся гребни и падениям в адские чаши разверзающейся воды, казалось, не будет конца. На мостике возле мокрого с головы до ног рулевого стоял капитан Фелини и невозмутимо поигрывал старинным золотым талером, то подбрасывая его, то пропуская неуловимым движением между пальцами и подхватывая в ладонь. Он был уже немолод, но высокий рост скрывал его намечавшуюся полноту, а властное выражение глаз и красная повязка флибустьера на голове как бы показывали всем, что пока ещё с ним шутить небезопасно. Третий день шхуна капитана, отягощённая добычей, блуждала, влекомая штормом, в поисках земли. Запасы воды подходили к концу. Но голос вперёдсмотрящего на грот-мачте всё не врезался в пространство наперекор мерному и грозному рыку океана. Глядя на красную повязку, возвышающуюся над капитанским мостиком, Посейдон не осмеливался погубить корабль, но играл с ним, как с брошенным среди волн Одиссеем.
И всё же этот миг, всегда неожиданный и обрывающий сердце от того, что он так ожидаем, пришел. «Земля-я-я-я!» - донёсся хриплый, простуженный, обожженный ромом крик с грот-мачты. Этот крик словно усмирил силу волн. И действительно, чем ближе становилось тёмное облако, стоявшее неподвижно над просматривающемся вдали островом, тем тише были ветер, шум волн и натуженный скрип бортов, деревянных мачт и рей.
Через несколько часов шхуна приблизилась к неизвестному острову. Он был похож на выглянувшую из пучины спину огромного кашалота, настолько идеально правильными были склоны вздымающейся к центральной оси острова горы. Вся она была покрыта живописными лесами. И только ближе к кромке океана наползали на воду складки чёрного вулканического туфа, кое-где покрытые травой и редкими деревьями.
Высадившись на берег, передовой отряд шхуны обнаружил к своему удивлению невиданные никем доселе многоэтажные строения из белого камня. Их окружали причудливой формы бирюзовые бассейны, аккуратно посаженные пальмовые рощи, магнолии с пахучими красными, розовыми и белыми цветами, беседки, и множество харчевен с открытыми терассами и разноцветными столиками. И люди! Люди были одеты совершенно необычно. Вместо приличествующих мужчинам белых панталон, расшитых галунами штанов, обтягивающих бёдра, кружевных фижмов и дорогих кафтанов с бантами, все мужчины были практически в исподнем белье и без париков. Женщины вместо пышных платьев с лентами и кружевами тоже ходили в обтягивающем исподнем и с голыми выше колен ногами. Все они свободно перемещались и сидели за столиками, поворачивали свои лица, закрытые чёрными окулярами на моряков и приветливо махали им руками, указывали на них пальцами, как на комедиантов, и нисколько не опасались мушкетов и сабель в руках у пришельцев.
Прошедшие все штормы, людоедские драки, абордажи и недельные мучения жаждой пираты стояли, сбившись в кучу. Их длинные волосы, выбивающиеся из под треуголок и косынок, их серые, рваные и пропитанные солью кафтаны и рубахи развивались морским бризом. Обветренные бронзовые лица были искажены удивлением, страхом и гневом перед непонятным. Когда же они услышали шум бегущей без лошади крытой красной повозки, подъехавшей к одной из харчевен со стеклянными стенами, менее стойкие духом стали мелко креститься и призывать на помощь святого Захария – покровителя флибустьеров. И вдруг их внимание привлёк низкий звук, похожий на рёв волн вдалеке. Но то не был шум океана. Он раздавался над головами бедных запуганных моряков. Огромная тень накрыла их пропащие головы. И когда они, упав на колени, осмелились поднять головы, ревущая железная птица, не размахивая крыльями, пролетела над ними. Пираты бросились в смятении бежать к шлюпкам.
«Назад, карамба! Тысяча утопленников вам в глотку!» - произнёс не слишком громко, но и не тихо капитан Фелини. Его лакированная шлюпка незаметно подошла к берегу, пока пираты передового отряда дивились на голые коленки портовых шлюх. Даже такой страх не смог заглушить в головах моряков привычки повиноваться голосу капитана. Ободрённые его проклятиями, они остановились и с надеждой смотрели ему в лицо. Лицо его было невозмутимо. Рука небрежно играла извечным талером, что не предвещало ничего хорошего тому, на кого обратится гнев его карих неярких глаз.
«Наверное, мы потопили, ограбили и взяли в плен слишком многих,- начал капитан,- бог ли, дьявол ли сыграл с нами такую шутку и забросил в неведомый мир. – Он помолчал, повернув лицо в сторону кого-то неведомого за горизонтом океана. – «Я вижу только один выход».
Капитан снова сделал паузу, доводя тишину в рядах моряков до точки кипения.
«Мы должны принести жертву этому острову. И тогда, быть может, проклятие будет снято с нашего корабля, и мы сможем продолжить свой путь в Портленд». Пираты загалдели, обсуждая природу и размер ожидаемой жертвы.
«Я не сказал вам самого главного,- обратился вновь капитан к своим морякам. Вчера ночью на мостике было мне видение. Святой Захарий явился мне и сказал, что нашим жизням и кораблю грозит опасность. Что есть только одно средство спасти шхуну и ваши про’клятые задницы. Я должен оставить корабль и высадиться на ближайшем острове. Видно судьба выбрала для меня именно это страшное место».
Это было решение, приговор и надежда. Жадные и жестокие, перерезавшие друг другу глотку, не поделив содержимое сундука погибшего в бою товарища, пираты всё-таки любили своего капитана. Они никогда бы не бросили его в бою. Но здесь они были настолько напуганы, что приняли приказ капитана безоговорочно. Подсаживая друг друга в шлюпки и семеня босыми ногами по мелкой воде, горе флибустьеры спешно погрузились и отправились к стоявшему на якоре кораблю. А капитан остался один.
Через некоторое время на узком берегу, покрытом чёрной и серой галькой, стоял сундучок капитана, доставленный ему напуганным, как все, юнгой с корабля. Каждый моряк положил ему рядом с сундуком что-то от себя.
…
Шхуна уходила за горизонт. Её догоняло солнце, клонящееся к западу. Капитан Фелини стоял и смотрел вслед кораблю, с которым связывало его столько событий, переходящих с этой минуты в небытие воспоминаний. Затем снял с себя одежду, вымылся в серо-синих волнах смирного здесь океана и, выйдя на берег, открыл сундучок. Оттуда он достал и надел бельё, светлые брюки, носки и кожаные коричневые туфли. Потом он облачился в серую клетчатую рубашку и надел солнечные очки. Капитан вздохнул, сложил руки над головой, выпрямил их и потянулся с видимым облегчением и удовольствием. Он снова оглядел уже опустевший горизонт и, поигрывая талером, повернулся на звук, раздавшийся из-за ближайшего чёрного валуна. На мокром зеленоватом тюленьем боку камня сидела желтохвостая птица. Но не она была причиной шума. Из-за него выглядывали и жались в испуге одна к другой две прекрасные невольницы с его корабля…
Капитан отмахнулся от миража рукой и пошёл, не раскачиваясь, по направлению к ближайшей террасе с пальмами и разноцветными столиками кафе. Оттуда доносился запах свежее сваренного кофе и разноязычный говор никуда не спешащих людей, никто из которых не ждал его и не зависел от принимаемых им решений.
Автор: Феликс Лебедь
Реховот, Израиль
Декабрь, 2008