Глава 1
http://www.proza.ru/2017/05/15/2242
Глава 2-1. Терлово.
Василий слегка подремывал, периодически пытаясь вчитываться в приобретенную в городе дорожную макулатуру, когда, около восьми, как и полагается по расписанию, поезд прибыл на станцию Терлово. Собственно говоря, Терлово было не совсем обычной станцией, а райцентром с населением более 50 тысяч человек, который обозначается на карте специальным символов – маленьким кружочком с точечкой внутри. Оттуда до Нижних Лопухов добираться автобусом.
Объявили стоянку на 20 минут, и, быстро впрыгнув в кроссовки, Василий вышел на дышащий теплым вечером заскорузлый – с местами обломившимся и усыпанным семечками и всевозможными обертками асфальтом – перрон, и направился, среди таких же пассажиров, внутрь доброжелательно распахнувшего свои двери Вокзала.
В буфете было много пассажиров, активно покупавшего напитки и условно свежую выпечку местного производства. Но очередь шла быстро, и вскоре Василий отоварился полудюжиной «полосок обсыпных с повидлом» и местными же булочками с маком, обильно политыми шоколадной, но не растаявшей глазурью. И еще Василий взял две литровых полиэтиленовых бутылки местного напитка «Саяны», чем основательно перегрузил свою универсальную сумку. Пришлось развернуть ее по периметру и превратить в средних размеров рюкзачок. Но ведь удобно!
И было так хорошо, как может быть в светлый летний вечер, когда вся природа зовет к себе, все располагает к любви и обволакивает той приятной негой, от которой невозможно сбежать и отстраниться и розовые облака смыкаются с темной кроной окружающих деревьев и нежное тепло разливается по всему миру, образуя мимолетное единство всех, окутанных этой непостижимой аурой.
До отправления поезда времени оставалось немного, покинув помещение Вокзала и закурив на ходу, Василий направился к своему вагону. Ехать дальше.
Но тут его внимание привлекло некое обстоятельство – около поезда собралось несколько поездных работников, которые о чем-то жутко спорили, перемежая слова очень местными и широко распространенными идиоматическими выражениями, при этом отчаянно жестикулируя.
– Да не пойдет, блин, он на х.. , никуда..
– Какие-то б.. террористы разобрали мост..
– Откуда они здесь-то? Наверное…
– Да вообще, с той стороны ни х... не ясно. Моста-то нет, по чем, на х.., поедем?
– И не прозвониться, твою мать. Не отвечают – как вымерли!
– Тут дежурный приходил – обходчики сказали, рельсов тоже нету. И как будто даже мост съели.
– Так что, не едем?
– А куда, мать твою? Полный абзац. Пойдем к нам, посидим, чё здесь торчать! Будет команда, поедем…
Подошедший Василий спросил:
– Мужики (хотя контингент проводников представляли бабы), а в чем вопрос?
– Да не едем никуда.
– А что?
– Да, говорят, мост какая-то б... разобрала!
– Да эти бастуют – три месяца зарплату не платят!
– Нет, твою мать! Моста нету!
И выяснил Василий, что далее их поезд не пойдет – причина его не шибко интересовала – то ли рельсов нету, то ли моста, то ли кто бастует, то ли вообще кирдык, и пошел в свой вагон. В купе, однако, оставался лишь вдевший для сугрева, и посему счастливый дедок. Он тихонько похрапывал на своей полке, и Василий не стал его будить, взял оставшиеся вещи и двинулся на выход.
Возле поезда толпился разношерстый народ, определенно взбудораженный перспективой застрять в райцентре. Пассажиров не привлекала перспектива проторчать здесь до не вполне известного времени в душных, как всегда летом, не проветриваемых вагонах. Кое-кто, чей путь мог закончиться и здесь (не дай бог, последний!) – ибо сей райцентр обладал и автовокзалом, откуда растекались прибывавшие в сию местность трудящиеся и другие граждане, вполне естественно примыкающим к вокзалу железнодорожному, направился туда. За ними последовал и Василий, решивший ехать автобусом до конечной, а там как-нибудь доберется.
И нужно было ему ехать, и он пошел...
Автовокзал располагался в аккурат за железнодорожным, обтекая его по полукругу, обозначенному еще не чахлыми в это время года деревцами. Василий и пошел. Но тут его остановил окрик:
– Молодой человек, помогите, пожалуйста!
Василий оглянулся и в тусклом свете фонарей увидел своих соседей по купе.
Бабушка-одуванчик резво тащила свои кутули, и помогала ей девчушка с нижней полки. Как странно это поездное братство – совсем незнакомые люди приходят на помощь, не рассчитывая ни на какую благодарность, суетятся, что-то тащат, советуют – и исчезают, оставляя о себе также быстро стираемые воспоминания.
Василий подхватил сумки и, покорный судьбе, пошел следом. Девчушка также тащила явно не ей принадлежащую корзину неимоверных размеров. Бабуля суетилась – «Вот, ребятки, сюда, хоть бы мне не опоздать!». И Василий покорно следовал за ней от одной остановки до другой. Наконец, обойдя почти всю площадь, постепенно окутываемую сумраком, злосчастная тетка тормознула возле видавшего виды «Икаруса».
– «Ну, мне сюды!»
Молодые люди загрузили ее пожитки в багажное отделение. Дмитриевна – так она представилась – устроилась на сиденье, вытерлась платочком – «Спасибо, родненькие!». А автобус, плавно тронувшись, оставил Василия и его попутчицу, на перроне.
Василий с девушкой переглянулись – во бабка! Такая не пропадет.
– А что происходит?
– Кто его знает. Говорят, пути дальше нет. То ли рельсы разобрали, то ли бастуют.
– И я тоже слышала. Ну, мне недалеко. Можно автобусом.
– И мне тоже. Вам куда?
– Да в Верхние Лопухи.
– А мне – в Нижние.
– Так это рядом, километров пять.
– Тогда пойдем, посмотрим, есть ли автобус.
Так, примерно, протекал этот диалог на автостоянке этого оказавшегося тупиковым узлового райцентра – поскольку здесь автобусы разъезжались по разным сторонам, – и желающие подходили к нужной им платформе, и смотрели на не всегда соблюдаемое – расписание на желтых табличках, слегка освещаемых такого же цвета вкрученными в железные патроны лампочками.
Но особенно интересно было узнать, что твой автобус только что ушел, именно в тот момент, когда ты таскался с багажом ранее тебе не известной, и которую ты видел, дай бог, последний раз, бабки, а следующий бог весть, когда будет.
Быстро смеркалось. Автобусы отходили один за одним, подчиняясь отнюдь не расписанию, а лишь одним им известным порядку. То ли кончилась партия в домино, то ли водитель спешил успеть домой, если жил на противоположном кольце. Площадь пустела. На мутном небе зажигались редкие звездочки.
Василий и его подруга по несчастью устроились на скамеечке, на остановке. До ближайшего рейса оставалось часа два. Т.е., если все пойдет по расписанию, в Лопухах они окажутся глубокой ночью или ранним-ранним утром. Слабый ветерок слегка раскачивал жестяные абажуры и сороковаттные лампочки под ними, отчего тусклый, но мерцающий свет зебрил асфальт и убаюкивал. Наступающая прохлада сметала с еще зеленых, но жухлых листьев дневную пыль. Полчаса прошло в ничего незначащих разговорах.
«Да вот еду к бабушке, на недельку-другую. Помочь. Зовут Ириною. (Угадал-таки Василий – и, поскольку ситуация была несколько необычной, увидел в том – как он потом себе признавался – некое предзнаменование). Да, в местном институте. Нет, из Ваших Лопухов никого не знаю, хотя нет, бабушкин сосед говорил, что кто-то у него в Нижних есть. Он дед старый, еле двигается. И один живет. Справляется. Да, маленькая деревня. Конечно, не хватает. Всю жизнь в колхозе. Почтальон носит. Вымерли, кто смог – уехал. С родителями. Нет, пока не приедут, может, осенью. Работают на механическом. С марта. Разворовали. Да есть перспектива. Хорошо тебе. А почему. Не хочешь – не говори. Нет, у меня «Магна»... Что-то прохладно. А если не приедет? Так ты уверен? А тебе приходилось? ... Так теплее. А ты не замерзнешь. Не ходи, а то вдруг автобус».
Вот такой сближающий диалог происходил между двумя молодыми людьми, волей случая оказавшимися на протертой чужими телами скамейке на автобусной остановке провинциального городка. Именно такие нестандартные ситуации могут привести к совершенно неожиданному результату. Бывает, долгое время общаешься с человеком, не важно, мужчина он или женщина, старик или юноша, и ничего не происходит. Привыкаешь, что все стабильно, понятно и человек как-то стирается, уходит из круга, становится обыденным... Но если происходит внезапно – но почему? Почему именно сейчас? Ну а когда же. И умом Василий понимал, что чуть позже не спасало, но вот сжимается сердце, и становится больно и обидно – вот, именно так! – нарушается ритм, сбивается дыхание. И нет обыденности, и есть потерянность. Лекарства нет, но все проходит.
Что говорил Василий? Наверное, это не имеет значения. Он был спокоен, но не потому, что уверен в себе. Скорее, произошедшее с ним вызвало некоторую заторможенность, и он с трудом преодолевал состояние грогги и собирал себя, как паззл. Рассеянные мысли блуждали и терялись. Чуть покалывало – недавняя болезнь еще напоминала о себе. Но девушке стало теплее и не так одиноко. Она прижалась к нему и начала подремывать. Василий просто сидел, приобняв ее, и ждал.
Стемнело. Темно-красные, багровые тучи надвигались на город. «Гроза будет», – подумал Василий. Но будить Ирину не стал. «Намучилась, бедняжка». Ему почему-то стало жалко девчушку, едущую к черту на куличики вместо того, чтобы мчаться на юг с веселой компанией отдыхать, купаться и ...
«Промокнем, пожалуй». Державшийся на честном слове гофрированный навес отнюдь не гарантировал надежной защиты. Василий посмотрел в сторону вокзала. Все также горели окна, однако никакого движения заметно не было. Поезда не прибывали и не отправлялись. Ни гудков, ни криков.
Практически опустела и площадь, только на соседней скамейке с другой стороны остановки вероятно, их будущие попутчики из местных коротали время до прихода автобуса отнюдь ни за одной бутылкой местного розлива, выражаясь вполне откровенно и расширении НАТО на восток, и о Муське из Васильково, видах на урожай, долбанном правительстве (а кто его не ругает), и им было весело. «
– Мужики, сегодня будет автобус?
– А куды ж ему деться? Гринька если не явится (Василий понял, что так зовут водителя), ему таких люлей выпишут, что, б..., малехо не покажется. Жди. А може, примешь с нами чуток?
– Нет, спасибо.
– Че, баба твоя не разрешает? Так мы и ей нальем.
– Спасибо, вообще не потребляю.
– Ну, раз не хошь – твое дело. Автобус-то с'час приедет. А девка-то твоя ничего, красивая да ладная, небось, частенько … пользуешь.
И вульгарно, но беззлобно, расхохотались. Василий вяло ответил:
– А по мордам! – чем еще более развеселил, в сущности, незлобивую компанию.
Чисто инстинктивно он покрепче обнял девушку, защищая от призрачной угрозы.
Со скамейки весьма нетвердо поднялся мужичок:
– Огоньку-то дашь?
Василий щелкнул зажигалкой. Мужичок прикурил.
– Не журись, эт-мы так.
– Да понял.
– Едите-т кудой?
– К тетке, в Лопухи – Гермогеновна померла.
– Преставилась, значит. Знавал ее. Давно, правда, не видел. Как проезжал – смотрю, всегда с ведром стоит. Молоко – вкуснейшее, сливки сверху плавают. Работящая была, хоть и тоща, двух коров держала, потом одну прирезала – кормить-то нечем. Времена... Послушай, а тетку твою, чай, не Прасковьей зовут?
– Василий вспомнил подпись под телеграммой: «Прасковьей».
– Так ты, значит, Луковых будешь?
– Нет, это матери двоюродная.
– А я думал...
Тут мужика окликнули, и он, сунув на прощанье жестко-шершавую, крепкую руку:
– Ну, бывай, может, когда и свидимся. Будешь в Жестяках – заходи, Гаврилыча Чумелова спросишь – все знают…
Василий совершенно не представлял, где эти пресловутые Жестяки, и кто такой Гаврилыч, мало того, ни разу в жизни не видел он ни тетки Прасковьи, ни покойницы Гермогеновны, о которых говорила ему мать, которую он сам не видел несколько лет. Они развелись с отцом и разъехались по разным городам устраивать свои судьбы... И свалившаяся ему на голову (так он думал, или, вернее, хотел думать) девушка, устало прикорнувшая и пригревшаяся возле него, от чего ему и самому стало теплее. И заскорузлый Гаврилыч, которого он тоже больше никогда не увидит...
Внезапная телеграмма, вокзал, дорога, столь же внезапная остановка, новые встречи и долгое ожидание – события дня утомили Василия, и он тоже начал подремывать, с опаской поглядывая на чернеющее небо.
Вдруг, прорезав наступившую тишину и полутьму грохотом и ярким светом, на площадь буквально влетел полночный автобус. Девушка встрепенулась: «Наш, что ли?».
И, действительно, полупустой междугородный затормозил в аккурат около их остановки. Дверь распахнулась, и взлохмаченный водитель прокричал: «Эй, народ, влазь, кому к Лопухам!» Василий подал девушке руку, прихватил вещи, и они вошли в провинциально чистый салон почти нового «Икаруса». Следом за ними, чуть задержавшись после прощанья, в автобус забрались Гаврилыч и еще две тетки с соседней скамейки.
Покряхтев, граждане разместились на свободных местах. Устроились и Василий, и его попутчица. Остановка вся заняла не более трех минут, и автобус плавно двинулся с места. Василий слышал, как водитель чертыхался себе под нос: «Проскочить бы, а то такое надвигается, проторчим где». Он покрутил, как почувствовал Василий, ручку настройки приемника, но там слышался только треск. «Гроза, етить твою». Щелкнула кассета, и «ты умчался вдаль на ночной электричке», сопровождаемый дружным похрапыванием, а за окнами автобуса пробегали полуосвещенные силуэты разноэтажных домов. Темное небо на западе насквозь прорезали далекие молнии.
Поколесив по городку, автобус выкатился на удивительно ровное шоссе, оставляя позади засыпающее Терлово с отдаляющейся теперь грозой, и еще один уходящий день.
Вокруг шоссе причудливо темнели лесопосадки и редкие домишки. Встречных машин не было. «Везет людям, – подумал Василий, – дома уже, спят, а тут едешь незнамо куда». Смотреть в окно Василию надоело, и, по примеру девушки, он решил соснуть. Но лишь успел задремать, поглощенный своими мыслями, как автобус притормозил. «Корытово – забытово, слезай, кому приехали!» – будил пассажиров веселый шофер и включил освещение в салоне.
– Что, уже? – спросонья спросила Ирина.
– Да нет, остановка, спи пока». Василий высвободил руку и пошел на выход, но чуть не был сбит буквально ворвавшейся в автобус молодухой:
– Где тя черти носят, паразит поганый? (Это явно относилось к водителю.)
– Маньк, ты чё, я ..., – только и успел сказать он. Больше ему не дали вымолвить и слова. (Во избежание хоть и современной, необычайно терпимой, но все же цензуры, а также дабы не засорять сие повествование несколько нестандартными – а, впрочем, вполне распространенными выражениями, и дабы не смущать возможного читателя, чего будем придерживаться и впредь, не станем приводить полностью произошедший диалог, закончившийся вытаскиванием водителя Григория из кабины...)
– Все, приехали, дальше поедем с утреца в восемь, – и поверженный командир автобуса скрылся в темном переулке, ведомый – шаг вправо, шаг влево – побег – своей разъяренной пассией, крепко ухватившей его за шкирку и ведущей на разборки. Возможно, не без последующих приятностей.
Продолжение следует
http://www.proza.ru/2017/05/20/2039