Инфернальный закат
стал отчётлив, как почерк Сарьяна,
и уместен был мат
двух путан, заскандаливших спьяна.
Начинало штормить.
Горный кряж мыса выставил локоть.
– Не умеете пить!
Вот бабьё! Вот затеяли склоку!..
Я на Боткинской-стрит
Постою, чтоб не слушать их лажу.
Это кент мой острит,
Я-то не зубоскалю. Я вмажу!
А закат побледнел,
стал, как Рериха почерк бездонный;
я опять не у дел,
хорошо, что ещё не бездомный.
И разнузданных звёзд
шайка в небе уже заблистала.
Виноградная гроздь
над окном уже вялиться стала.
Значит, скоро конец
лету, осень стоит на пороге,
и роняет уж грец-
кий орех мне орехи под ноги.
Вот и кончен денёк.
Все приметы – о яростном ветре!
Да скользит огонёк
автофар по дороге к Ай-Петри…