Какое было счастье, и поверить вначале не могла, что Александр Сокуров набирает курс,в Нальчике, сам, на базе нашего университета, случаются чудеса, счастье...
Ещё и поэтому не могу освободиться от сильных чувств, вызванных его интервью, опубликованной в "Газете Юга" (от 27- го апреля).
Разговор идет в нем о фильме его ученика К. Балагове "Особый взгляд ", попавшем в списки Каннского фестиваля, с суровыми оценками личных качеств своего ученика, о режиссерской студии в КБГУ, набранной лично им 2011- ом году.
Печальный такой разговор, вызывающий недоумение, вопросы и даже отчаяние, усиленые давней моей любовью, доверием ко всему, что говорит, что делает в искусстве Сокуров.
Великий художник, человек с даром слова, даром завораживать живой, ясной мыслью, признаётся в следующем:
"...Нет обратной связи.
Обратную связь очень трудно получить.И мне, конечно, было очень трудно. Вся эпопея мастерской шла иногда через глухоту, нежелание выходить на связь. Я считаю это чрезвычайно большой проблемой характеров национальных в новых условиях, когда мы живём близко, рядом и когда надо понимать. "
Глухота этическая, эстетическая все же, наверное проблема человека, а не "характеров национальных", а если обнаружились таковые, желательно было бы внести в такое обобщение конкретику и честность, так ему свойственные.
Далее:" Они очень быстро привыкли к тому, что существует вокруг них это вот кручение, что они какие- то особенные. За перестройку этого умонастроения они конечно, должны отвечать сами.
...Я не являюсь их учителем - я просто профессиональный обучатель.. Сказать, что там есть духовные преемники мои, у меня оснований нет." Так беспощадно к тем, с кем тесно был связан пять лет, более беспощадно к себе, с признанием личного поражения и очень неловким его объяснением.
Непостижимо - с такой интуицией на настоящее, вкусом, сильной , почти гипнотической энергетикой мощной личности, совестливостью, как мог набрать Сокуров учеников, среди которых, по его признанию, за пять лет не обрёл ни одного духовного преемника. Как такое могло случится?
То что они почувствовали себя особыми понять можно. Их выбрал режиссёр с мировым именем. Достаточно было бы этого. То, что он почти символ неподкупности, независимости, человеческого величия они могли и не знать, не почувствовать. Но в своём интервью Сокуров очень неуклюже , как бы извиняясь за свой выбор, снимает с себя ответственность за него. " Должны отвечать сами". Конечно, должны. Но уже всегда они будут заявлять, что они ученики Сокурова, аппелировать к его имени, предъявлять его и без уточнений, что он считает себя"только профессиональным обучателем". Имеют право.Во всяком случае формальное.
Не понять, как Сокуров мог произнести вот это - " я их профессиональный обучатель", как будто он готовил портных для роботов.
В том же номере есть и другой материал, с чрезвычайным по абсурдности и визгливости названием -" Кайсын Кулиев писал свои стихи в кабардинской селе Чегем". Все так в нем переставлено, перемешано, - он так нечистоплотен, мелок, истеричен, что останавливаться на нем не буду.
Но вызван он работой ученика Сокурова, Битокова, снимающем в горах фильм" Глубокие реки", в горах, где реки самые чистые, питают их ледники многовечные, реки быстрые, но не бывают они глубокими. Будем думать, что это метафора и такая, подчеркнём , необычайно свежая.
Как же это все печально, особенно в сочетании с бывшим моим чувством изумлённого, огромного счастье, с ожиданием непременного чуда и "Газетой Юга...
Своя почва нужна.
Глубокие реки". Так назвал свой первый фильм режиссер Владимир Битоков.
Он ученик Александра Сокурова, что не могло не сказаться на тональности и фестивальной судьбе работы. Это хорошо, это естественно.
На полях отмечу - все же слишком незатейливо назван фильм, предположительно небывалый.
Можно было бы подумать.
Например - река в никуда, или река ниоткуда, или река не моя - это так, к слову, да и к сути фильма такие приблизительности были бы ближе.
Вопросом - о чем фильм- задаваться не стоит.
О многом, странном, безнадежном, мрачном.
Драма на экране. Без любви разрывающей , без идеи сжигающей, как- бы вообще без идеи. Почти по Чехову :" Люди просто пьют чай, а в это время слагается их счастье или беда". Стук топора, шум речки, вид за окном, взгляд женщины- вместе - гул предстоящей, надвигающей, неотвратимой трагедии.
Рубят прекрасные деревья, на прекрасном склоне богатыри. Летят щепки. Рубят богатыри, рубят. Утомительно долго. Им трудно, смотреть на них трудно. Падают деревья красиво.
Отличаются они и в этом от людей.
И драма.
Живет себе в посёлке странном большая стая.
В доме странном, одиноком, стоящем там, где он не может, не должен стоят,живёт стая маленькая.
Должного в фильме вообще мало.
В домике над речкой маленькой, речкой непредсказуемой живут отец и трое его сыновей. Супруга одного из братьев и не любовь живёт.
Её отсутствие складывает глухую ноту безисходности.
И красивейший пейзаж, выбранный из-за фотогеничности, без учета других составляющих в жизни гор, живёт сам по себе.
Становится немой декорацией и живая красота.
Без любви и она бессильна, не может она осветить краски темные.
Может сверхзадача в прояснении этой истины?
В противостоянии двух, мало различных групп победит большая стая.
Случается в мире и по другому.
Но маленькая должна иметь силу, неизвестную, непонятную большой.
Здесь нет её. Потому обречена стая малочисленная.
Может автор хотел сказать это?
Или о уделе человеческом - работать, чтобы есть, есть, чтобы работать и делать это так старательно, чтобы сны не видеть. А увидев, сразу забывать.
Здесь, учитывая невозможность в нашем пространстве внятной полемики, отсутствие желания услышать другого, я только поверхностно коснусь детали, вызвавшей сильное недоумение.
Режиссер честен говоря, что это фильм не о кабардинцах. ( Хотелось бы верить, что это утверждение не будет быстро забыто,отсутствующий в работе политический акцент не будет придуман и художественный вымысел не приобретёт статус исторического факта.)
Не о кабардинцах, да, не о них, но на кабардинском языке.
Это случилось впервые, что приводит в ликование патриотично воспитанных носителей языка. И их понять можно.
Если бы семья лесорубов, по не прояснённым причинам, покинув родные места, стали жить в ущелье и в месте, где коренные жители никогда дом не поставили бы, можно было бы сказать - творчество, фантазии художника не всегда привязаны к логике.
Но рядом ещё посёлок. Узнаваемый Верхний Баксан, в котором всегда жили только балкарцы. Режиссёр же поселяет кабардинцев и туда. И вновь вопрос - для чего, где он видел таких жителей гор?
В одном интервью Сокуров сказал:
"Надо сказать, Володя очень чутко отозвался на мою просьбу снимать на родном языке.
...Национальный момент всегда был важен в нашем обучении: как выразить национальный характер визуально, как, в частности, навести контакт кавказцев с русскими, показать, «какие мы есть».
Сама идея хорошая, но, но...
Для проявления национального характера, этой наиболее трудно определяемой, вычленяемой сущности, необходима почва" где дышит судьба".
Своя почва. Кабардинцы же жили и живут на равнине, почва, корни их там.
Если бы не болезненность и острота этнотериториальных притязаний и проблем в республике, на эти вольности можно было не обратить внимание.
О проблеме национального в искусстве теоретиками написаны тома, но она остаётся открытой. И каждый художник сам её открывает, решает или избегает. Но независимо от его воли рассказать о себе, мостик выстроит к другому можно только через культуру памяти, культуру понимания, своего ремесла, молитвы, национального духовного опыта. Тогда может и получился бы разговор " какие мы есть".
Одним звучанием родного языка - единственное и родное передать можно носителям языка. Остальным, думается нет. Потому язык в фильме играет роль экзотической краски для зрителя дальних краях,что Сокуров, наверное понимал.
А вопрос, что открывает Битоков, что хочет открыть, какую он себе ставил задачу в фильме, каждый будет отвечать по своему. Если задумается. Режиссер к этому призывает.
Внешняя бессюжетность, множество недоговоренностей, намеков, кого-то огорчающих, мне интересны.
Есть кадры-шедевры. Посёлок Верхний Баксан ночью, со светом в окошках - брейгелевская протяженность, надмирность, многозначность остановленного мига, топор у головы отдыхающего героя - сильная метафора его приговорённости к казни , как впрочем каждого в час свой, растерянный, человеческий взгляд волка, живая плоть дерева, кромсаемая яростью, отчаянием рук, не согретых теплом...
Профессионализм всех, кто фильм создавал, высок.
Актеры подобраны точно, они колоритны, талантливы.
Исключение -один персонаж, не умеющий говорить на родном языке. Он крайне неестественен и беспомощен, упрощена здесь почти до карикатуры, плаката и сложнейшая проблема языка.
Режиссёр Владимир Битоков, безусловно одаренный человек и смотря его фильм надо помнить, что это его дебют.
Быть учеником Сокурова - это невероятное везение, эта вариант награды-Оскар и это тяжелое, большое испытание.
Хочется верить, что у него силы поднять и награду и испытание есть.