Абрек

Диментор Килган
До праздника Первомая оставалось два дня, когда у меня в квартире раздался телефонный звонок. Это оказался мой приятель Евгений Кудимов по прозвищу Абрек. Проживал он на левом берегу Оби, неподалёку от городского телецентра. Обликом своим Абрек весьма напоминал молодого Никиту Михалкова из фильма «Я шагаю по Москве». И как всегда этот парень имел энергию взрыва авиабомбы, начинённой жизнелюбием и оптимизмом. Из разговора выяснилось, что он и его товарищи из Ленинского района города, горят желанием посетить ежегодное культурное мероприятие в Академгородке, а именно - «маёвку» и просят меня быть «проводником», этаким сталкером. Что ж, это был достойный выбор проведения досуга! Трали-вали, кошки драли, неожиданно дошла речь и до шашлыков. Хорошо бы, дескать, расширить культурную программу и перед посещением «маёвки» пожарить где-нибудь шашлыки на лоне природы. Я предложил для этого берег Обского моря.
 - Неужели весь берег? – не преминул «приколоться» Женька.
 - А это зависит от того, сколько с тобою будет товарищей, - с несомненной логикой ответил я.
 - Всего лишь три человека, это уже вместе со мной, - сказал Абрек. И давай так, с тебя шашлыки, а мы «бухло» подтянем – мало не покажется, ну что – договорились?..
 Я почесал в затылке – вот не было печали! – но потом беспечно согласился:
 - Лады, уболтал, чёрт языкатый!..
                Надо сказать, что против шашлыков я ничего не имел, мало того, они мне нравились, но уже на шампурах и в жареном виде! А вот чтобы самому возиться с мясом и рассолом, такого опыта у меня тогда не было. Начал соображать, где хотя бы раздобыть шампура – в советское время в магазинах подобный товар отсутствовал. И тут я вспомнил про Вову Застёгнутого, который проживал по соседству. Кстати, с Вовой мне довелось даже «поучиться» в восьмом классе, после того как меня оставили на второй год. Таким образом, он являлся моим бывшим одноклассником, и я мог рассчитывать на его помощь, не так ли? Вообще, Застёгнутый был «редким кадром», с детства он предпочитал проводить время в родительском гараже, починяя различные мопеды и мотоциклы, так что термин «прирождённый механик» как нельзя более соответствовал его образу. В гараже было полно всякого металлического «барахла», и что в недрах его отыщутся и шампура, я почти не сомневался. Так оно и вышло. Вдобавок ко всему Вова, собравшийся на «пикник» вместе с нами, решил показать мастер-класс и приготовить шашлыки самостоятельно. У меня просто не было слов – это надо же так удачно созвониться со школьным приятелем!                               

И Володя не подвёл, и даже превзошёл все ожидания – замариновал мясо в здоровенной эмалированной кастрюле. Упаковал её в большую сумку, куда поклал также шампура, ножи, топор чтобы рубить дрова на костёр и многое другое. В общем – проявил себя самостоятельным, я даже не побоюсь этого слова – самостийным и весьма хозяйственным и расторопным человеком. Такие люди нужны в любом сообществе, при любых режимах и политических системах, потому что быт – первооснова, фундамент человеческого рода-племени, скрепляющий нацию! Хлопнув по стаканчику домашней настойки, мы с Вовкой, подхватив тяжёлую сумку вдвоём, повлеклись с нею на железнодорожную станцию «Сеятель», где у нас была назначена встреча с товарищами. Почему именно там? Да потому что мы как аборигены и «хозяева» вечеринки решили, что пикник лучше провести на побережье Обского моря поблизости от станции «Береговая», куда удобнее всего, несомненно, было добраться на «электричке».
 Денёк, судя по всему, предстоял жаркий, солнце с утра было скрыто золотистой дымкой, но сейчас небосвод очистился и светило «давало прикурить», напоминая о том, что лето не за горами. Пока дошли до станции, взмокли как лошади, вышедшие на последний круг ипподрома. Я расстегнул кожаную куртку, устроился на скамейке, вытянув ноги и, подставив лицо солнечным лучам, блаженно закурил. Рядом плюхнулся Володя и, нервно поглядывая на часы, проговорил:
 - Ну и где твои друзья? «Электричка» уже через десять минут.
 - Будут, - беспечно ответил я, выпустив колечко дыма изо рта – мир вокруг был светел и прекрасен!
               
- Руслан, мы здесь!.. – раздался чей-то радостный вопль. Повернув голову в сторону источника звука, я увидел Абрека с товарищами, который поднимался к нам по ступенькам с железнодорожной платформы. Вскоре мы шумной оравой ехали под перестук колёс в полупустом вагоне «электрички», не затруднив себя даже покупкой билетов. Ибо, во-первых, молодость не забивает себе голову подобными пустяками и просто радуется жизни, а во-вторых, нам нужно было проехать всего две остановки. А за окном проносился сосновый бор с редкими вкраплениями берёзовых колков. Берёзы, приодевшись молодой листвой, выглядели по-весеннему празднично, а слепящий шар солнца в зените голубых небес расцвечивал панораму окружающего мира благородной позолотой. Колёса электропоезда, грохоча на стыках рельсов, мчали нас в такое манящее лоно воспрянувшей от зимней спячки природы. Вот и наша остановка.
 - Станция «Береговая», - прохрипели динамики и мы, продолжая горланить и толкаться от переизбытка юных сил, высадились на перрон или скорее - сошли на берег, как моряки в иноземном порту.
                Подросшие дети – хозяева Мира! Кстати, внешний вид на таких мероприятиях как «маёвка» играл в «перестроечные» годы отнюдь не последнюю роль. В то время появилось множество группировок молодых «неформалов», которые отождествляли себя с рокерами, панками, металлистами или брейкерами. Лично я одолжил на предстоящее мероприятие «чекисткую» кожаную куртку, потёртую и «проклёпанную» металлическими бляхами так почтенно, что она скорее напоминала кольчугу средневекового витязя. А теперь стоит, наверное, описать спутников Абрека. Был в нашем маленьком отряде персонаж, словно сошедший со страниц книг Виктора Гюго о временах Великой французской революции. То ли Гаврош – мальчик с баррикады, то ли анархист, прохвост и гроза мелких лавочников и почтенных буржуа, способный не раздумывая лично опустить нож гильотины во имя революции! Звали его Славка, а одет он был в длиннополое драповое пальто чёрного цвета, чем-то напоминающее морской бушлат. Погода стояла жаркая и пацан «разбушлатился», расстегнув пуговицы пальто, под которым оказался «тельник», препоясанный крест-накрест пулемётными лентами и «расхристанные» брюки-клёш. Гильзы в лентах, правда, стрелянные, но вид у Славки был боевой. Нечесаную голову его венчала кепи, лихо «заломленная» на затылок. Конечно, не хватало для полноты картины «маузера» в деревянной кобуре, но малолетний «анархист» восполнял его отсутствие совершенно нечеловеческим смехом, который он периодически испускал подобно пулемётной очереди. Слышали, может, когда-нибудь в кинофильме визг раненой во время кавалерийской атаки лошади? Сходство полное! – закрыв глаза, так и видишь перед собой «взмыленную» лошадь, на полном скаку которой в грудь угодила шальная пуля. Благородное животное, роняя клочьями пену, резко падает мордой в землю, ломая ноги и подминая собой всадника, и в этот самый момент раздаётся пронзительное ржание, переходящее в визг. Потом крупным кадром большие печальные глаза, глядящие с укоризной – ну что же вы, люди?.. Второй товарищ Абрека был молчаливой демонической личностью, и только налобная повязка с китайскими иероглифами намекала о некой тайне. Каждый человек – Вселенная, это так! Звали парня Глебом, и когда он на перроне скинул с себя «ветровку», я успел заметить нунчаки, скреплённые цепочкой и небрежно показавшиеся на миг из внутреннего кармана его куртки. «О, это непростой перец!» - подумал я, и оказался впоследствии прав. Мы с Вовой, как прирождённые следопыты и сталкеры, повели гостей по узкой тропинке, петлявшей среди кустов, к песчаному побережью Обского моря.
                Водохранилище всё ещё было покрыто толстым слоем зеленоватого льда, на поверхности которого кое-где блестели лужи и зияли промоины. Прямо по курсу почти на самом горизонте, скованный ледяными торосами, маячил остров Хреновый. Слева за акваторией залива виднелись многочисленные трубы ТЭЦ, дающей тепло городу Бердску. А справа - едва различимой точкой, угадывался остров Таньвань, а также выступающий мыс берега, поросший соснами и бетонная дамба аванпорта. Скованное морозной зимой море выглядело застывшим ледяным полем, а вот жёлтый песчаный берег уже радовал глаз отсутствием снега и большим количеством «плавника», который мы сообща начали собирать на дрова. Другой вид топлива здесь отсутствовал, но «топляка» или «плавника» было изобилие, и скоро огромная куча дров громоздилась рядом с валуном, куда Вова уже водрузил кастрюлю с мясом для шашлыка, вынув её из своей необъятной сумки. Верхнюю одежду давно посбрасывали, ибо солнце «раздухарилось» не на шутку, кое-кто снял с себя даже и рубашку, подставляя своё бледное после зимы тело под ласковый жар солнечных лучей. Вскоре заполыхал костёр и Абрек, остановив Застёгнутого, который принялся, было нанизывать мясо на шампура, предложил сначала выпить. Приезжая братва распечатала свои сумки. Ого! – всё без обмана. Водки и портвейна хватило бы на целую свадьбу, да к ним «закусь» - сырки плавленые, хлебушек и помидоры с огурцами. Решили действовать грамотно – начать с портвейна и, не «понижая градуса», впоследствии перейти к водочной продукции. Сказано – сделано! «Замахнули» по стакану «Агдама», потом ещё – мама родная! – хорошо-то как, и «небо в алмазах». В общем, праздник грянул!..
                Тёплый весенний ветер совершенно явственно шептал в ближайших кустах и перелесках о том, «как прекрасен этот Мир – посмотри»!.. Первый костёр прогорел, и его рубиновые угли яростно тлели, разгораясь и вспыхивая вновь под порывами налетающего ветерка. Из двух подходящих камней мы соорудили импровизированный мангал и все вместе начали нанизывать мясо. Затем «шарабахнули» ещё по стакану, Володя вызвался присматривать за шашлыками, а Глеб, достав из кармана куртки нунчаки, предложил нам развлечься показательными выступлениями. Бусидо – путь воина-самурая, кшатрия и т.д. Понятно, что никто не возражал. Парни, расположившись, кто на валуне, а кто прямо на песке, затаив дыхание, ждали «представления». И это на самом деле было классное зрелище.
                Когда «мастер Глеб» показывал каты, что на языке профессионалов означало «бой с тенью» (т.е. с воображаемым противником), я даже почувствовал укол зависти. Настолько изящно и красиво передвигался боец, переливаясь словно ртуть, выполняя прыжки и пируэты с разворотом в воздухе, что где-то это напоминало театр балета. Потом Глеб, взяв нунчаки, наполнил всё окружающее пространство таким молодецким посвистом «холодного» оружия, что нам всем стало жарко, я даже вспотел, ей-Богу! Не выдержав, мы все дружно зааплодировали, а Глеб чинно поклонился и «сложил оружие». Я в свою очередь спросил у него, что это за школа.
 - Стиль «Летающее крыло», два года ежедневных занятий, - серьёзно ответил боец и присел рядом с нами.
 - Шашлык готов, - торжественно объявил Вова Застёгнутый, и «банкет» продолжился с удвоенной силой.
                Пустынное побережье опять огласили наши вопли, крики, но всё перекрывало Славкино лошадиное ржание. «Каждый велик по-своему!», - думал я в таких случаях. Душа так безудержно радовалась весне и грядущему лету, что я даже позабыл про «маёвку». После второй партии шашлыков, мы, как «взрослые люди», перешли на крепкие напитки, а именно – «Водка пшеничная» стала гвоздём программы. И тут со стороны водохранилища послышался резкий звук мотора. Он приближался, нарастал и вот перед нами предстал мужик верхом на снегоходе, закладывающий на льду лихой вираж. Брызги так и летели веером из-под траков его снегохода.
 - Вот бродяга, хорошо идёт, - вскользь заметил наш механик-самоучка Володя.
 - А такое впечатление, что прямо к нам, - откликнулся я, залпом опрокинул в себя водку из стакана и слегка поморщился.
 Снегоход и, правда, «летел» к нам не сворачивая. Вот он миновал «полосу прибоя» - там, где кончался лёд и начинался песок и, не доезжая до нас метров пятнадцати, остановился. Мужик заглушил мотор и в наступившей тишине раздался его голос:
 - Здорово, ребята. Хлеб да соль!..
 - Едим, да свой, - чуть насмешливо отозвался Абрек. А ты, куда путь держишь, братан?
 - А я снегоход «с рук купил» недорого, - ответил мужик, широко улыбаясь. Домой гоню в Бердск, а тут вас заметил и решил поздороваться.
                Было в его облике что-то располагающее, держался он просто и без апломба взрослого человека, разговаривающего с подростками. Абрек, видимо, почувствовав общее настроение, радушно пригласил «заезжего бродягу»:
 - Давай к нам, покупку «обмоем». Как тебя звать-то?
 Мужик не заставил себя долго упрашивать и охотно присоединился к нашей «кодле». Звали его Михаилом, снегоход он гнал в своё водо-моторное общество «Ласточка», что находится на реке Бердь, впадающей в Обское море.
 - А где купил машину-то? – начал расспрашивать мой корефан Володя, у которого всё что касалось техники, всегда вызывало повышенный интерес. Тут вроде магазинов нет поблизости.
 - Так ведь я говорю – «с рук купил» у приятеля, - проговорил Михаил, неторопливо прикуривая и выпуская дым из ноздрей. А приятель у меня на лодочной базе «Наука», отсюда недалече будет.
 - Знаю, - заметил я, - у меня там папаша свой катер держит.
 Молчаливый Глеб, тем временем, разливал водку по стаканам, а Вовка подбросил охапку дров в тлеющие угли нашего кострища. Пламя взметнулось ввысь, хорошо просохший на солнце «плавник» горел с треском и прищёлкиванием. Выпили водки – «обмыли» покупку нового знакомого, закусили уже остывшими шашлыками. Время шло тихо и незаметно на бархатных лапах, оно звучало серебряными переливами, как старинный брегет работы Павла Буре. Я всё больше переселялся в мир сумеречных теней, образов подсознания, но с эпикурейской улыбкой наслаждения на лице. Пикник удался на славу! – а «Пшеничная» на свежем воздухе поглощалась с лёгкостью лимонада. Солнце постепенно клонилось к закату. И тут за степенными разговорами у костра разомлевший Михаил неожиданно предложил:
 - А давайте, ребятки, я вас покатаю.
                И вот мы, «облепив» снегоход, уже мчимся с гиканьем и улюлюканьем по льду водохранилища, разбрызгивая талую воду. Мы это водитель, Абрек, я и Славка. Глеб и Володя остались на берегу – поджидая своей очереди, они начали укладывать вещи, ведь нам ещё предстоял путь на «маёвку». На льду встречались небольшие промоины, и даже полыньи, от встречи с которыми Михаил ловко уклонялся, бросая машину то вправо, то влево. Дорога не везде гладкая – на торосах снегоход трясёт и подбрасывает, и мы, судорожно вцепившись в машину, орём что-то победное. Иногда зеркало льда рассекают трещины, в глубине которых видна вода Обского моря. Трещины снегоход проскакивает на скорости, но сердце при этом как-то ухает и замирает от сладкого ужаса. В такие моменты, заглушая рёв мотора, слышится «лошадиное» ржание. Это Славку «распирает» от восторга и мы с Абреком хохочем как сумасшедшие. Минут через пятнадцать бешеной гонки по весеннему льду, водитель поворачивает снегоход к берегу. После того как Глеб с Володей тоже «хапнули» своей доли адреналина, прокатившись по водохранилищу, разлили по стаканам «отвальную». Водка взбодрила. Нам пора было выдвигаться на «маёвку», а Михаилу гнать свою машину дальше. В атмосфере всеобщего праздника повисла лёгкая грусть расставания. Единственное утешение, что в каждой разлуке всегда скрыта новая встреча. Там – возможно уже за следующим поворотом дороги!
- Пока, Мишка. Прощай, бродяга!.. – орали мы вслед снегоходу, который, набрав скорость, быстро удалялся в сторону Бердского залива.

Закурив, мы наблюдали, пока он на наших глазах превратился в еле заметную точку на горизонте, а потом и вовсе исчез в сгущающемся вечернем сумраке. Тогда мы двинулись к железнодорожной станции. Нам предстояло проехать одну остановку, через лес выйти сначала на Весенний проезд, а затем – миновав гостиницу «Золотая долина», повернуть по улице Ильича к зданию НГУ, где, наверное, уже собирался народ. «Маёвка» очень популярное мероприятие, будет там и праздничный концерт. Из «стратегических» запасов у нас оставалось ещё четыре бутылки водки, две из них с прочим «пикниковым  барахлом» уложили в Володькину сумку, а две других Абрек протянул мне со словами:
 - При переправах особо ценный груз не кладут в одну лодку. Партия, товарищ Скорцени, оказывает Вам особое доверие. Может, по дороге захотим «нахлобучить» ещё по стаканчику – пусть будет под рукой.
Я молча кивнул и убрал водку в свою «чекисткую» куртку, во внутренних карманах которой можно было при желании разместить хоть целый ящик алкогольной продукции.

Пока шагали к станции, Вовка, улучив момент, похвастался:
 - А мне Глеб нунчаки подарил. Буду осваивать стиль «Летающее крыло».
На железнодорожном перроне пусто, мы единственные пассажиры – для купальщиков ведь ещё не сезон. Вскоре подошла «электричка», погрузившись, мы не стали проходить в пустой вагон, а остались в тамбуре, поскольку на следующей остановке нам нужно было выходить. Глядя в окно на скованное льдом Обское море, я мысленно попрощался с ним до скорого лета. Вот и остановка.                Сойдя на перрон, мы тут же углубились в лес, потом пересекли федеральную трассу Е-52, затем снова лес, деревья редеют и вот уже перед нами Академгородок. Надо сказать, что при первом же взгляде на него было заметно движение народных масс. И не мудрено,  на «маёвку» стекались люди из многих районов Новосибирска. Заходящее солнце щедро окрасило в бронзовые тона крыши домов, а окна верхних этажей вспыхнули багровыми бликами, словно чьи-то пристальные глаза с недобрым прищуром. Впереди нас ожидала Вальпургиева ночь, разгул тёмных сил и вакханалия бесов. Чу! Судя по ярой речи неведомого функционера-сатаниста, многократно усиленной громкоговорителями, «маёвка» уже началась. Народу по мере нашего продвижения вперёд становилось всё больше, и вот напротив гостиницы «Золотая долина» нам довелось попасть  в настоящее столпотворение. Пришлось перестроиться – до этого мы шли плотной группой, но на улице Ильича необходимость заставила нас разделиться и продвигаться в густой людской биомассе «змейкой», стараясь, не потерять друг друга в толпе. Где-то в авангарде нашего отряда слышалось победоносное «лошадиное» ржание – Славку продолжало «плющить» и «колбасить» от восторга. За ним – затылок в затылок – перемещалась вся наша «шайка-лейка» - Володя с хозяйственной сумкой, Глеб, Абрек и я. Уже хорошо было видно здание университета и сцену, на которой выступал какой-то партийный «клоун» с помпезной речью, но тут наше путешествие неожиданно закончилось.                               

Абрек, идущий впереди, остановился и, оглянувшись на меня, проговорил озабоченно:
 - Там прямо по курсу «мусора», наших ребят «тормознули». По-моему, «шмонают».
 Протолкавшись поближе, мы увидели следующую картину. Славка стоял в распахнутом настежь пальто, из-под которого виднелась тельняшка и пулемётные ленты. Лицо его ещё хранило следы недавнего веселья, но глаза смотрели несколько недоумённо. В них словно застыл немой вопрос – «Как же так, граждане-начальники, да за что?» Рядом понуро сидел на корточках Володька и, следуя указаниям милиционера, расстёгивал свою сумку. Глеб будто застывшее изваяние, посвящённое Вечности, Отрешённости и спокойствию Духа. Меж тем, Вовка распахнул свой хозяйственный баул и на свет божий явились шампура, ножи, топор и прочий инвентарь с недавнего пикника. Глаза милиционера округлились и стали совершенно как у филина завидевшего мышь. В нём сразу же проснулся азарт охотника. Его коллеги незаметно взяли в кольцо окружения наших друзей. Обыск продолжался, из недр сумки возникли бутылки с водкой и... нунчаки!                                Всё – финиш, Абрек печально посмотрел мне в глаза и многозначительно кивнул.

Алкоголь и полная сумка холодного оружия – вполне веская причина для задержания как минимум. Парней под строгим конвоем повели в нарядный, канареечного цвета фургон «автозака», стоящего метрах в двадцати за перекрёстком у обочины Университетского проспекта.
 - Ну что, поедем, прокатимся? – спросил я у Абрека, скорее для того, чтобы нарушить тягостное молчание.
 Слишком велик был эффект потрясения, слишком быстрая смена декораций и переход от пастушеской пасторали – водевиля с песнями и танцами к суровой действительности, к трагедии повседневной жизни.
 - Давай прокатимся, - выходя из состояния задумчивости, проговорил Женька. А то потом, где мы этих «чертей полосатых» искать будем?..
 - Где известно, - пожал я плечами. В местном отделении РОВД на улице Кутателадзе, а вот когда? Это большой вопрос! Слушай, ты иди пока, придержи там «авто», чтобы без нас не укатили. А я быстро, только водку где-нибудь «скину».
 - Добро, - отозвался вновь повеселевший Абрек. Спрячь только получше «пойло», выйдем на свободу - отметим это дело.
                Женька сквозь праздничную толпу начал пробираться к «автозаку», а я направился в лес. Оказаться там было проще парёной репы, стоило сойти с проезжей части улицы Ильича, которая на период «маёвки» становилась пешеходной зоной, миновать тротуар и ты уже в лесу. Из боязни, что «спецтранспорт» уйдёт без меня, я почти бегом нёсся среди деревьев, выискивая подходящее для тайника место. То тут, то там виднелись небольшие группки людей, совершающие возлияния во славу Бахуса – подальше от глаз сотрудников охраны правопорядка. Сатиры, полупьяные вакханки и вечный праздник плоти!.. «А, чтобы вам пусто было», - без злобы выругался я, продолжая свой марафон по пресечённой местности. Наконец – кажется, то, что надо! Внимательно оглянулся вокруг – никого!.. Засёк азимут – сквозь деревья едва виднелось здание телеграфа, спрятал водку под корягу, забросал прошлогодней листвой и бегом назад. Ещё издали заметил «автозак», стоящий на прежнем месте, и перешёл на спокойный и размеренный шаг, восстанавливая дыхание. У машины стояло трое милиционеров. Я остановился возле них и сказал как можно убедительнее:
 - Вы забрали моих товарищей, я должен проехать с ними.
 «Мусора» с интересом посмотрели на меня, на мою проклёпанную куртку, украшенную цепями. Затем один из них достал из кармана ключ, отпер дверь «автозака» и произнёс добродушно:
 - Ну, заходи, осваивай территорию.
                Полумрак фургона встретил меня приветственным гулом голосов, шутками и добродушным Славкиным ржанием, в котором слышалось нетерпенье лихого кентавра покинуть скорее тесное стойло и обрести свободу в безудержной скачке по прериям, пампасам или саваннам и редколесьям. Но – увы! – нам всем пришлось сдержать свои первородные инстинкты и свернуть в тугой валик ковёр нетерпения с тем, чтобы уложить его покамест в сундук ожидания. Кто понял жизнь, тот не спешит! «Автозак», меж тем, постепенно наполнялся «деклассированным элементом» - неформалами и просто подвыпившими подростками. Тот, кто при «шмоне» сумел утаить от ментов сигареты, щедро делился с остальными товарищами. Дым, шум и гам - заключённые в железный ящик люди знакомились, орали песни, кто-то бился в дверь кулаками с требованием немедленно его выпустить, в общем – примерно также ведут себя бродячие псы, которых «живодёры» отловили на улицах и посадили в свой фургон, чтобы впоследствии свезти их на мыловарню. С одной только разницей, что лай и рычание здесь заменяла человеческая речь, сдобренная густо отборной матерщиной. Аналогия так была очевидна, что я не удивился, услышав, как рядом кто-то тихонько затянул речитативом:
                - «Что за выстрелы ночью?
 Сказали - собак истребляют,
 Всех бескровных, бездомных,
 Что сами собою гуляют,
 Лают, корм добывают,
 Ночуют, где Бог приведёт!..»
                Наконец, наш фургон тронулся  с места, видимо, план по отлову маргинального отребья, отщепенцев и выпивох был выполнен, а может даже и перевыполнен, кто знает? Вскоре «автозак» разгрузился у входа в местное отделение РОВД и нас всей оравой отконвоировали в дежурную часть. Часть людей закрыли в «обезьянник» или «нулёвку» - ожидать справедливого решения своей участи, с остальными занялся дежурный офицер – обычный казённый стандарт – протокол задержания, допрос, то да сё. «Мурыжили» нас долго - в течение нескольких часов, Володю Застёгнутого заставили собственноручно вылить в унитаз водку, найденную у него при обыске, чтобы даже крупица подозрения в лихоимстве не прилипла случаем к милицейскому кителю. Такое смешное время – сухой закон. Ни-ни! Закон суров, но справедлив – литр водки устремился в путешествие по канализационным трубам. Вова стоически выполнил предназначенную ему судьбой в лице дежурного лейтенанта миссию, но это был серьёзный стресс для неокрепшей подростковой психики! По поводу наличия целого арсенала холодного оружия – к счастью, нам не было предъявлено никаких особых претензий. После наших вразумительных объяснений о пикнике, все колюще-режущие предметы, включая нунчаки, были изъяты и конфискованы, что явилось превентивной мерой воздействия и профилактикой возможных правонарушений.

Да, нам повезло, что тогда ещё не существовало этой «модной» темы, запущенной в СМИ о международном терроризме. Иначе бы мы так легко не отделались! Конечно, Володьке жаль стало нунчаки, которыми он не успел даже вволю «намахаться», но Глеб его утешил, сказав, что подарит ему другие вместе с самоучителем по этому виду боевых искусств. Политика нашего долгого по времени задержания стала очевидна, когда мы осознали, что на «маёвке» уже пришла пора «прощального» костра и нам нет особого резона туда возвращаться. Сразу после одиннадцати вечера всех начали постепенно отпускать по домам. Лучшая защита мирных граждан от возможных правонарушителей и выпивох, это своевременная изоляция оных от общества в целях профилактики преступлений. Да здравствует гуманизм и особая благодарность за воспитательную беседу и уют стен местному РОВД. Как заверял своих современников пострадавших от пенитенциарной системы некий поэт и гражданин:
                - «И свобода вас встретит радостно у входа,
 И братья меч вам отдадут».
                Что ж, всё это верно лишь отчасти, поскольку наш «оружейный арсенал» конфискован и вопреки утверждениям поэта нам не отдали ни меча, ни ножа, ни копья со щитом, ни даже нунчаки. Итак, мы были совершенно безоружны в этом жестоком мире, но вот свободе мы оказались действительно рады. Осталось только понять как с нею (так внезапно обретённой свободой!) толком распорядиться.
                На «маёвку» возвращаться смысла – с одной стороны не было – мероприятие официально закончилось и кроме гуляк-полуночников мы бы там никого не встретили. Ну, а с другой стороны, там – в лесу, напротив телеграфа, что на улице Ильича, припрятано две бутылки водки. Снять стресс и «отметить» выход на свободу, а? Дилемма!.. Впрочем, вопрос решился довольно быстро, хотя мнения в нашем коллективе, до сих пор сплочённом – разделились. А именно – Глеб, как, несомненно, самый здравомыслящий из нас человек, пользуясь тем обстоятельством, что общественный транспорт ещё ходит, хотел непременно вернуться домой под кров своих родителей. Славка, после некоторого колебания, поддержал своего земляка из Ленинского района, и тоже надумал отправиться восвояси. Володя Застёгнутый, который уже получил свою дозу, в том числе и моральных мытарств и уставший как собака, охотно поддержал своих новых товарищей. Мы же с Абреком, как истинные искатели приключений, решили найти всё же в ночном лесу водку и немного покуролесить, а может даже и слегка покуражиться. 
                - Алкоголики!.. – может, вынесет свой безаппеляционный вердикт суровый читатель.
 - Скорее романтики!.. – поправлю я его снисходительно, ибо любое дело надо доводить до его логического завершения, несмотря на трудности. Ведь мы же ещё до посадки в «автозак» договорились вернуться, что же мы, мандалаи какие-нибудь, кто сказал «мяу»? Держи, братан, топор!.. Что хрипишь-то, не поймал?.. Ну, то-то!
 В общем, на транспортной остановке проспекта Строителей, мы с Абреком посадили ребят в автобус, следующий до Речного вокзала, и помахали им вслед. Потом решительно пересекли проспект и сели, наверное, уже в последний, ввиду позднего времени, автобус, который повёз нас в противоположном направлении.
                Магия Вальпургиевой ночи, как я уже однажды вульгарно имел честь выражаться!
Как мы с Женькой той ночью отыскали среди хаоса леса и множества коряг именно ту, под которой скрыто было сокровище, используя в качестве освещения лишь спички, для меня лично осталось до сих пор загадкой, тайной за семью печатями. Это всё равно, что в Иванову ночь найти цветущий папоротник. Видимо велико было желание «охромякнуть», «бухнуть», «заложить за дюзы» или «вмазать» по нутру. Во время поисков по ставшему внезапно дремучим лесу, довелось нам издали видеть странную компанию, расположившуюся у огня. Люди молча сидели вокруг костра с бледно-голубоватыми языками пламени, словно горела в чаще леса гигантская спиртовка. Зрелище отчего-то казалось неправдоподобно-жутким, но одновременно завораживающим. «Только бы они нас не заметили!», - пришла мне в голову вдруг мысль откуда-то извне, я взглянул молча на тёмный силуэт замершего поблизости Абрека, и мы, не сговариваясь, поспешили тихо покинуть подозрительное место. Кто это были – упыри, вурдалаки, какой обряд они там совершали в ночной чаще или всё это померещилось со страху, кто знает?.. Просто мистика, а может, последствия алкогольных возлияний, преддверие белой горячки? После того, как нашли мой тайник с водкой, мы с Женькой начали выбираться из леса, держа направление на редкие огоньки. Это светились подобно блуждающим огням святого Эльма немногие окна в домах, расположенных поблизости на улице Ильича.                                Добравшись до «хрущёвки», мы уютно расположились на лавочке у подъезда, и Женька с хрустом повернул крышку на одной из бутылок. Чуть взболтнув в руке трофей, отбитый у леса, Абрек приложился к горлышку бутылки и раздался звук прочищенной раковины, начавшей после удаления засора активно поглощать накопившуюся в ней жидкость. Звук был настолько смачным и жизнеутверждающим, что я инстинктивно дёрнул кадыком. Сделав несколько солидных глотков, мой товарищ, оторвавшись от бутылки, занюхал поглощённую жидкость суставом указательного пальца и, слегка разведя руками, пробормотал несколько виновато:
 - Бляха-муха, про закусь-то, и не подумали. Там у Володьки в сумке, кажись, ещё немного хлебца оставалось.
 - Ну да чо уж там – отозвался я, - где теперь этот Володька? Спит, наверное, уже в обнимку вместе с сумкой – десятый сон видит. Это вот у нас с тобой бессонница, старость – не радость...
 - Молодость – не жисть, - подхватил довольный Женька, и вдруг что-то вспомнив, полез в карман своей куртки. Покопавшись в нём, он протянул руку мне и произнёс:
 - Возьми, хоть какая-то закуска.
 Это была карамелька, затем Абрек вручил мне початую бутылку с «Пшеничной».
                Приятно узнавать что-то новое, в том числе и о себе. Я, например, узнал в эту ночь, что совершенно не могу пить водку из горлышка. Помучившись так и этак, поперхнувшись, и даже заперхавшись как овца, я сдался.
 - Не идёт, проклятая, - сказал я, оставив свои тщетные потуги.
 - У меня тоже так было, - тут же поддержал меня Женька. Когда-то давно… в детстве. А сейчас я из горла всю бутылку могу осушить.
 Я завистливо передёрнул плечами:
 - Мля, чо делать-то? Ведь не идёт!..
 - Погоди, - встрепенулся мой неунывающий приятель. Вокруг люди, они помогут. Не держи в себе, поделись проблемой с обществом и решим её всем миром!
 - Каким ещё миром? – воззрился я вокруг с недоумением. Какие люди глубоко за полночь, только такие же пропойцы как мы, где-нибудь под «грибочком» на детской площадке «квасят». Таких что ли поискать?
 - Спокойно, Руслан, - остановил поток моих слов Абрек. Вот окно светится на первом этаже, значит, ещё не все спят люди.
  - Ага, нас дожидаются, - ехидно кивнул я головой. Выглядывают во двор время от времени и спрашивают себя – что это Абрек за стаканом не идёт, уж не случилось ли чего? Беспокоятся, заснуть не могут.
 - Пойдём-пойдём, - вместо ответа поманил меня Евгений. Так и быть – научу. Тут главное – вежливость, светские манеры и обходительность. Любой тебе «хау» скажет, если ты добродушен.
 В то время, ни о каких кодовых замках на подъездах домов даже никто не слыхивал, а потому, мы беспрепятственно преодолели несколько ступенек и вскоре Женька уже тихонько, но уверенно стучался в дверь квартиры, в которой горел свет.
                Народ в советской империи был не то чтобы совсем непуганый, но особо не боялся ни чёрта, ни дьявола, то есть ни милиции, ни бандитов. В связи с этим нам без лишних расспросов открыл дверь пожилой мужик в майке-алкоголичке и семейных трусах по колено.
 - Чего вам? – спросил он без тени дружелюбия, но и без злости в голосе.
 - Добрый вечер, - несколько покривив Душой, произнёс бархатным голосом Абрек (Ибо, как я уже упоминал, было далеко за полночь). Вы не могли бы нам одолжить стакан, будьте так любезны...
 Мужик, вместо того, чтобы послать ночных визитёров ко всем чертям, кивнул молча головой и скрылся за дверью. Абрек подмигнул мне – «мол, учись, пока я жив» и весело ухмыльнулся. Вскоре дверь опять растворилась, и в проёме показался хозяин квартиры. Выйдя за порог, он протянул нам гранёный стакан, четвертинку белого хлеба и две золотистые луковицы.
 - Возьмите, парни, - он был сосредоточенно краток.
 - Спасибо большое, - расплылся в океане улыбчивого добродушия Абрек, принимая «дары» от нашего «ночного портье». Извините нас за поздний визит и всего вам наилучшего.
 - И вам всего хорошего, - улыбнулся и хозяин квартиры, до которого дошла, наконец, комичность ситуации, а потом исчез за дверью.
                На улице после подъезда нам показалось несколько прохладно, и я предложил Абреку расположиться на «пирушку» в подвале соседнего дома, где я бывал прошедшей зимой и неоднократно. Там находилась весьма обжитая «теплушка» - комната, в которой сходились трубы основных коммуникаций всего дома, и, что немаловажно, с добротно сколоченными деревянными «нарами». Хочешь, сиди на них, устал – спать укладывайся.
 В общем, рай для бомжа, особенно зимой. Застелив «нары» газетой, которая нашлась тут же, и, разложив на ней нашу немудрящую закуску, мы роскошно поужинали. Полбутылки водки приберегли на утреннюю «починку», ибо, умножая скорбь познания этого мира, мы уже не понаслышке знали (увы!) неприятное состояние, которое зовётся похмельным синдромом. Покурив на сон грядущий, мы с Абреком достаточно комфортно разместились на «нарах» и моментально уснули.

Проснулся я от духоты, было жарко, в воздухе ощущалась повышенная влажность и где-то в кладбищенской тишине спящего дома капала вода. Скользнув взглядом по трубам коммуникаций с окошками циферблатов манометров, внезапно услышал, как завозился и закашлял во сне Женька. Взглянув на часы, я с прискорбием убедился, что утро ещё далеко. Было около четырёх часов пополуночи. Не торопясь, я присел на лежанке, спустив на пол ноги, и закурил. Зря я это сделал! Атмосфера в душном подвальном помещении ещё больше сгустилась, дышать стало определённо нечем. «Как на затонувшей подводной лодке, - подумал я, припомнив невольно старый кинофильм, - и кислорода в отсеках с каждой минутой становится всё меньше и меньше». Наверное, уловив сквозь пелену сна запах никотина, проснулся Абрек, и с трудом сел на жёстких «нарах», вытаращив глаза на низкий серый потолок, явно не понимая спросонок, где это он оказался. Это было так забавно, что я не удержавшись, рассмеялся. Сфокусировав свой блуждающий взгляд на мне, Абрек успокоился, припомнив видимо, что он находится в гостях на дружественной территории, пусть и в подвале дома, но расположенного в научном центре Сибири, и, достав сигарету, чиркнул спичкой. Это была очередная ошибка! Количество воздуха пригодного для дыхания стало катастрофически ничтожным, мало того, горячий пар из ветхих коммуникаций, смешавшись с дымом наших сигарет, окончательно превратил небольшое помещение «теплушки» в сауну. Мы с Абреком уже едва видели друг друга в густом тумане.
 - Да что же это делается-то? – приподнялся с «нар» мой приятель, возмущённо отбросив при этом недокуренную сигарету. Мы сейчас все здесь неминуемо задохнёмся и погибнем в страшных судорогах. Валим отсюда!.. 
  - Все в сад! – поддержал я это своевременное предложение, - зачем нам трупы?..
 - Похоронки, «закопанки», наконец – поминки и прочий джентльменский набор мещанской этики! – бормоча так и прихватив при этом недопитую бутылку водки и стакан, я устремился вслед за Абреком, который «щеманулся» прочь из «теплушки» как ошпаренный.
                Но как хорошо было вновь очутиться на свежем воздухе под куполом звёздного неба! Блаженствуя, мы подставили наши помятые после сна физиономии потокам космического излучения, которым бомбардировала нашу планету Вселенная. Ошибка думать, что это происходит только ночью, но лишь в такой глухой предрассветный час, когда мы с Абреком оказались на улице, этот процесс можно было почувствовать, ощутить его на своей шкуре, сложить для себя, пусть и небольшой, фрагмент мозаики великой загадки Вселенского Бытия. Почувствовав внезапно лёгкий «тремор», мы поняли, увы, что время считать звёзды прошло, а пришло время «починиться». Настоящий русский похмел это сумеречное состояние Души предшествующее вспышке озарения и благости, выхода в открытый космос и нирвану одновременно. Если у вас, конечно, есть чем опохмелиться!
                У нас-то с Абреком было, ввиду чего мы оказались самыми предусмотрительными в этом ещё спящем, а потому таком беззащитном подлунном мире. Наполнив стакан почти на две трети водкой, я протянул бутылку с оставшимся «нектаром» Женьке и значительно произнёс:
 - Вздрогнем, товарищ!..
 - Дай, Бог, не последняя, - эхом откликнулся Абрек, принимая «ёмкость».
 Чокнулись, со звоном сдвинув бутылку со стаканом, выпили и надолго замолчали, диагностируя собственное состояние. Вливание его заметно улучшило, в теле появилась былая лёгкость и теплота, а в голове, послушно следуя току взбудораженной крови, зашебуршались мысли, готовые стать идеями. Я достал из кармана пачку сигарет, мы так же молча закурили, и только выпустив из носа преогромное облако дыма, мой товарищ неожиданно предложил:
 - Эх, Руслан, а давай, прокатимся с ветерком, а?..
                ...Снаружи доносился умиротворяющий шелест шин. Свет фар выхватывал всё новые участки дорожного покрытия, словно бесконечная серая лента заглатывалась прожорливым монстром - автомобилем. Это была машина «Волга», престижного по тем временам чёрного цвета. В общем старый, добрый ГАЗ-24, теперь уже раритет. Абрек небрежно держался за «баранку», лицо его было сосредоточенно, а из приборной панели свешивались, и болтались в такт движения, скрученные провода, там, где находился раньше замок зажигания. Я сидел на переднем сидении рядом с водителем и вертел по сторонам «башней» - скорость нашего передвижения приводила меня в восторг. Стрелка спидометра плотно прилипла к отметке сто километров в час. Шоссе было пустынно, и мы мчались по Бердской трассе в направлении Речного вокзала. «Как только Женьке пришла в голову эта отличная идея – прокатиться с ветерком? - думал я про себя, - достойное завершение праздника Вальпургиевой ночи!» Ну конечно, на сухом языке милицейского протокола это называлось бы «угоном автотранспортного средства», но пока Бог миловал. Машину мы «сняли» чисто - в одном из дворов. Выбив треугольник «форточки» камнем, Абрек засунул руку внутрь салона «Волги», открыл дверцу и снял «красавицу» с ручного тормоза. Осмотрелись по сторонам – тишина! Спит городок, а про автосигнализацию в наших краях тогда никто и не слыхивал. Потом мы вдвоём вытолкали тяжёлое «авто» со двора – помог небольшой уклон. Женька, выкручивая в нужных местах руль, толкал машину и вот мы уже очутились в пустынном переулке, скрытом от возможных взглядов «тех, кому не спиться», шеренгами деревьев.
 - Ты чо, умеешь водить? – недоверчиво спросил я тогда у Абрека, ибо в восьмидесятых годах прошлого века это было редкостью среди городской молодёжи.
 - Я окончил школу ДОСААФ, - спокойно отозвался Евгений и, плюхнувшись на водительское кресло, занялся вплотную замком зажигания.
 
Аббревиатура ДОСААФ, для тех, кто не в курсе, означала – добровольное общество содействия армии, авиации и флоту. Кроме пропаганды военных знаний среди населения, общество занималось подготовкой молодёжи к военной службе, в частности взращивало в своих рядах радистов, мотористов, электриков, мотоциклистов и прочих. Так же ДОСААФ осуществлял руководство самолётного, парашютного, автомобильного, водо-моторного, стрелкового и других военно-технических видов спорта. Это была матёрая организация! В современной России, немного видоизменившись, ДОСААФ продолжает свою работу, но ему ещё далеко до своего советского «старшего брата» по возможностям и финансовым вливаниям.
                И вот наконец-то манипуляции Абрека с проводами замка зажигания увенчались успехом – мотор «Волги» заработал. Покатавшись немного по улицам ночного Академгородка, мы решили «подставить лицо ветру» и «хапнуть скорости». С тем намерением наша машина и очутилась на Бердской трассе и теперь стремительно приближалась к конечной цели нашего путешествия – Речному вокзалу. Почему именно туда? Там находилась станция метро, с которой Женька, сев в вагон поезда, перемахнёт реку Обь по мосту и попадёт в Ленинский район, территорию своего постоянного проживания. А я с остановки первым автобусом отправлюсь назад, на «свою малую родину» - в Академгородок. Меж тем, уже накатывала розовая волна рассвета. Магия ночи заканчивалась, и нам пора было избавляться от машины. Бережёного Бог бережёт! Проехав под новеньким метромостом, Абрек сбросил скорость, и мы очень быстро оказались под серою громадой почтенного ветерана Новосибирска – Коммунальным мостом. Кругом – ни Души! Обогнув опору моста, мы припарковались так, чтобы машину не было видно с Большевистского проспекта. Выкатилось солнце, и река покрылась яркими золотистыми бликами. Вот и утро Первомая, братцы, хорошо-то как! Не вылезая из машины, мы закурили.                               

Женька расслабленно протянул руку к «бардачку», открыл и начал неторопливо копаться в его содержимом. В куче обычного «барахла», внимание его привлёк некий предмет. Достав нечто, завёрнутое в грязноватую  материю со следами машинного масла, Кудимов развернул сверток, и мы тихо обалдели. На коленях у Абрека лежал «ПМ» - пистолет Макарова и матово отражала утренние лучи его воронёная сталь. Вот так фокус, чья же эта машина? И кому принадлежит пистолет? Собственно, у нас было два варианта ответа – либо «менту», либо бандиту, тут и к бабке не ходи. Но «ментам» оружие выдаётся, только когда они едут на задание по задержанию опасных преступников, а после сдаётся под роспись и прячется в сейф милицейского арсенала. Это мы точно знали из большого количества просмотренных кинофильмов. Не успел сдать ввиду позднего времени? Вряд ли, а значит, более вероятен второй вариант. Возникает образ такого беспечного бандюги, бросающего свой пистолет на произвол судьбы в «бардачке» машины. Настоящий раздолбай и пофигист!
 - Может, по пьяни забыл? – задумчиво предположил Абрек, вынимая обойму из пистолета.
 Она была полна, патроны лоснились как маслята в маринаде. Красота, кто понимает! Тут Женька, тревожно взглянув на меня, и сразу же отведя глаза в сторону, предложил:
 - Ну что, разыграем по-чесноку или кинем монетку?
 Я понял его сомнения и радушно проговорил:
 - Забирай, братан, «шпалер». Твоя идея и твой приз. Аккуратнее только с ним,  да и «следочки» протереть бы надо.
                Глаза у Абрека заблестели от счастья и, кивнув, он начал маслянистой ветошью, в которой был завёрнут пистолет, протирать «баранку». Я понимал его состояние – в Ленинском районе, чтобы считаться своим среди уличной шпаны, нелишне держать такую «игрушку» в кармане, ибо уже тогда ленинские ОПГ или преступные группировки имели немалый авторитет в эНске и приличную долю пирога в криминальном бизнесе города. Ну, а мне, куда применить эту «мухобойку», профессоров, что ли отстреливать в своём родном Академгородке? Абсурд!.. Мы так и оставили нашу брюнетку-красавицу - «Волгу» за опорой Коммунального моста. Там её должны были достаточно быстро обнаружить и вернуть законному владельцу. Этот загадочный владелец ещё должен нас благодарить за то, что мы нашли и забрали пистолет. Изъяли, конфисковали, экспроприировали – ты, как хочешь это назови, но незаконное хранение оружия в машине ему уже не предъявят, не так ли? Кому-то нужны лишние проблемы с милицией, да будь он даже трижды крут как поросячий хвост? В самом прекрасном расположении духа мы распрощались с приятелем у спуска в подземный переход. Абрек направился в метро, а я на автобусную остановку. Нет, всё же хорошего понемногу, а теперь немедленно домой – спать хотелось как из пушки. Шутка ли – сутки на ногах, краткая дрёма на «нарах» не в счёт, а вот упасть в мягкую постель, забыться сном, это да! Как же это там, у Алексея Толстого:
 «Кончен, кончен день забав,
 Стреляй, мой маленький зуав!..»