Из книги "Время и люди"
Пионерский лагерь… Никто из нынешней молодежи не в состоянии понять, сколько радостного ожидания приносили каникулы с почти обязательной поездкой в лагерь. Путёвки были очень дешёвыми, любая семья могла себе позволить отправить детей в лагерь, либо на одну смену, либо на все лето. Наиболее нуждающимся давали бесплатные путёвки. Содержание детей оплачивал профсоюз, за счет родителей шло где-то десять процентов стоимости.
Каждое крупное предприятие имело свой лагерь, в котором отдыхали не только дети работников предприятия, но и другие маленькие горожане. В окрестностях Уральска было где-то восемь или девять лагерей. «Орлёнок», «Дружба», «Спутник», «Огонёк», «Юный геолог», «Светлячок»… Всех названий сейчас даже и не припомню. В основном они находились по берегам Деркула и Чагана, только «Юный геолог» был на Урале в районе Старых ям.
Родители прекрасно знали, что с их наследниками ничего не случится, они под надёжным присмотром воспитателей, вожатых, медиков, всего работающего коллектива лагеря, а он был не таким уж и маленьким. Дети находились на свежем воздухе, получали полноценное питание, а главное, им там не было скучно. В лагерь всегда ехали с удовольствием. Возвращались подросшие, загорелые, поздоровевшие, а главное, очень довольные и счастливые.
В лагеря брали детей от семи до пятнадцати лет. Внутри лагеря их делили по возрасту на отряды. Старшие шли в первый отряд, помладше во второй, самые маленькие в четвертый или пятый, в зависимости от количества детей. В каждом отряде было более тридцати человек, иногда и до сорока. Одновременно отдыхали около ста пятидесяти школьников. В одну смену, как это называлось. А таких смен за лето было три, по двадцать восемь дней каждая.
Мне дважды привелось работать в пионерских лагерях. Первый раз это была пионерская практика то ли после первого курса, то ли после второго. Не помню. Но лагерь помню хорошо. Это был «Юный геолог», километрах в двух-трех от Старых ям. Лагерь необычный. В нём не было стационарных построек, это был палаточный городок. Принадлежал лагерь геологоразведке. На большой поляне стояли двадцатиместные палатки. На каждый отряд по две палатки, одна мальчикам, одна – девочкам. С мальчиками жил воспитатель, с девочками – вожатая. В моей палатке было семнадцать девочек.
Прямо на земле стояли кровати и тумбочки, больше в палатке ничего не было. На кроватях – белоснежное бельё. За чистотой следили строго, санэпидемстанция никому спуску не давала. Столовая тоже была палаточная. В палатке поменьше располагался медпункт. Были так же библиотека, игровая комната, где можно было взять настольные игры. Из построек – только кухня и «актовый зал» - небольшая сцена и скамейки для зрителей под открытым небом. Был и лагерный стадион, с футбольными воротами, баскетбольными кольцами и волейбольной площадкой., там же можно было поиграть в настольный теннис или бадминтон. Впрочем, в бадминтон играли везде, чаще около палаток. Между отрядами постоянно устраивались какие-то соревнования, игры. За спортивную жизнь лагеря отвечал физрук.
Вообще, дух соревнования был главным в лагере. Отряды соревновались не только в спорте, но и в самодеятельности, в играх КВН, и просто между собой, у кого чище в палатке, на территории отряда, кто знает больше пионерских песен, кто дружнее придет на обед и т. д. Конкурсы, конкурсы, конкурсы… А подготовка к ним полностью ложилась на вожатых. Так что работа в лагере была совсем не из лёгких.
Ну, споёмте ка ребята-бята-бята-бята,
Жили в лагере мы как-как-как…
Хорошо жили! Весело, дружно, интересно. Утром будил горн:
-«Подъём, подъём, кто спит, того убьём…»
Эту присказку на сигнал горна сочинили, наверное, ещё в далёкие двадцатые, все её знали. Убирали постели, умывались, завтракали и бежали на линейку. Перекличка отрядов, сдача рапортов, подъём флага, и лагерный день начался. Кто репетирует самодеятельность, кто КВН, кто книжку читает, кто что-то мастерит. Каждому есть дело по душе. После обеда «тихий час», и начинаются конкурсы, концерты, спортивные соревнования. В столовую шли с речёвками:
-Кто шагает дружно в ряд?
-Пионерский наш отряд.
Мы в столовую идем,
Песни звонкие поём…
Если бы я не знала, что модный нынче рэп пришёл с запада, то решила бы, что он родился из пионерской речёвки. Ну очень похоже. Да и речёвки зачастую придумывали сами, почти на ходу.
После ужина вечерняя линейка, потом свободное время. Иногда это танцы или кино. Правда, в «Юный геолог» кино не привозили, далеко. Зато выезжали в город, в кинотеатр. У каждого лагеря была своя пионерская форма. В этом – светло-синяя юбка или шорты, белая рубашка с вышитым костром, пилотка цвета юбки. Галстуки у всех были свои. Красиво. Форму одевали на торжественные линейки, в город тоже выезжали только в форме. Меня, как вожатую, тоже нарядили.
Выходим из кинотеатра, я в пионерской форме, с галстуком, а навстречу мой однокурсник. Глянул на меня, глаза квадратные стали, не понял сразу, почему я пионеркой одета.
Главными праздниками в лагере были костры. Традиционно их было два: на открытие смены и на её закрытие. Готовились тщательно. Каждый отряд готовил свои номера, разучивал пионерские песни. Лагерный костёр был большим. Брёвна укладывались шалашиком почти в рост человека, огонь поднимался высоко, освещая поляну. Кроме концерта, пионерских песен, у костра устраивались игры, конкурсы, танцы. Отбой в эти дни был позднее обычного, да и успокоить возбуждённых детей было сложнее.
Кроме общелагерных были и отрядные костры, поменьше. На такой костёр обязательно брали ведро картошки.
Эх, картошка объеденье-денье-денье,
Пионеров идеал-ал-ал!
Тот не знает наслажденья-денья-денья,
Кто картошку не едал-дал-дал…
Картошечка была действительно объеденье. Пекли её в углях костра, потом палочкой вытаскивали черные угольки, остужали, перекидывая с руки на руку, а когда разламывали, открывалась белая рассыпчатая мякоть, которую выгрызали из твердой запеченной корочки. Вкуснотища! А сейчас даже картошки такой не стало, какую не возьмёшь, внутри она жёлтая, химией пропитанная, ни вкуса, ни радости.
Окончив институт, я на одну смену поехала приработать в лагерь, уже воспитателем. Это был «Спутник», принадлежавший Автотресту. Ответственности стало ещё больше. Отряд у меня был первый, самый старший. Подростки всегда считают себя взрослыми и самостоятельными. А рядом две реки, Деркул в Чаган впадает. Глаз да глаз нужен, чтоб не убежали купаться в неположенном месте, вдруг утонут. В этом возрасте кажется, что всё по плечу, ничего не страшно, да и перед девочками удаль показать хочется. В лагере был пляж, огороженный от глубины, но старшие этот «лягушатник» не любили.
Вечером подходят два мальчика, отпрашиваются рано утром на рыбалку. Разрешаю, только беру клятвенное обещание, что купаться там не будут. Не знаю, выполнили они его или нет, но улов принесли. Сдали в столовую, там рыбку пожарили, а потом поставили на стол рыбакам, на зависть всему лагерю. Они уже сами друзей карасями угощали. Счастливые и гордые.
А тут еще и любовь дисциплину нарушает. Был такой случай, после вечерних танцев пропала у меня девочка. Ночь на дворе, а её нет. Я испугалась очень. Вожатые, физрук, я пошли искать. Взяли в помощь несколько старших мальчиков. Ходим по лесу, кричим её по имени… Нет нигде. Уже собирались ехать по её домашнему адресу, может, домой сбежала. Тут физрук кричит, что нашлась. Спрашиваю, зачем ушла, почему не откликалась, молчит. Потом мне девочки рассказали, что на танцах её не пригласил мальчик, который нравится, вот она и сбежала, чтоб он поволновался. А когда искали, именно он прошёл рядом с кустом, за которым она пряталась, вот она и не откликнулась. Отозвалась только, когда физрук рядом оказался. Вот вам и лагерная любовь. Как уж дальше у них сложились отношения, не знаю. Скорее всего, лагерной сменой всё и закончилось.
Организовала я в лагере драмкружок. Даже сказку «Два клёна» поставили. Правда, в сильно урезанном виде. Но ребятам понравилось, и зрителям, и участникам. С удовольствием репетировали, костюмы и декорации готовили. Волновались перед спектаклем. Вообще, в каждом отряде были свои таланты. Кто поёт, кто танцует, кто читает. Чаще всего сами вызывались петь или танцевать, сами и репетировали. Музработник только помогал, подбирал музыку. Концерты были не менее двух раз в смену. На них приглашали родителей, так что все старались.
В этом лагере постройки были стационарные. Двухэтажные коттеджи. Наверху спальни мальчиков, внизу – девочек. Или наоборот, как воспитатель решит. Каждая спальня на шесть – восемь человек. Мальчишки любили устраивать войну подушками. Зайдёшь в спальню, а там ор, и подушки по комнате летают. Хорошо, что наперники были прочные, а то летали бы пух и перья. Еле утихомиришь, спать уложишь, идёшь девочек проверять.
Там другое. Кто-нибудь сидит и замогильным голосом рассказывает старую шутку, про чёрный дом, комнату, стол… Только и слышно «чёрный, чёрный, чёрный пречёрный…». Но тут находится кто-то, кто знает шутку, и в самый напряжённый момент жизнерадостно кричит: «селёдка!». Общий хохот. А ещё девочки любили завернуться в простыни и ходить, то изображая индийских красавиц в сари, то привидения. Если последнее, то при этом всячески подвывали. Иногда норовили в таком виде убежать в соседний отряд малышей попугать.
Вообще, почему-то селёдка была популярным элементом детского фольклора. Бытовала, например, такая загадка: «Зелёный, длинный, висит и свистит». Ответ – селёдка. Зелёный, потому что покрасили, длинный – потому что вытянули, висит, потому что повесили, а свистит, потому что я так хочу. В последние годы застоя и начала перестройки эту загадку переделали так: «Зелёный, длинный, летит, свистит и пахнет колбасой». Ответ – подмосковная электричка. В те годы всё Подмосковье каталось в столицу за колбасой. Но это уже намного позже нашей жизни в лагере.
Уложишь девочек спать, слышишь, опять наверху война. Кошмар какой-то. Полночи пройдёт, пока всех утихомиришь. Но самая бессонная ночь была перед отъездом домой после смены. Тут уже все старались не спать. Над спящими подшучивали, и никому не хотелось стать предметом шутки. Правда, шутки были добрые и безобидные. Как правило, спящему разрисовывали лицо зубной пастой, или мальчику привязывали на вихор бантик, а девочке какую-нибудь травку или цветок. Но больше всего в ходу была зубная паста. Обидным было только то, что ты заснул и сам не участвовал в этих проказах. В эту ночь мы, старшие, уже не требовали строгой дисциплины.
Важным человеком в лагере был горнист. В любую смену всегда находился какой-нибудь мальчик, умеющий играть на горне побудку, отбой, общий сбор и т. д. Значение сигналов знали все. А чистый звонкий голос горна разносился по всему лагерю.
На торжественные линейки все выходили в парадной пионерской форме, с красными галстуками, под барабанную дробь.
Старый ба-ра-бан-щик,
Старый ба-ра-бан-щик,
Старый ба-ра-бан-щик
Крепко спал.
Он проснулся, перевернулся,
Всех фашистов разогнал.
Под этот ритм все подтягивались, вышагивали чётко, ровно, весело. Строились перед флагом. Торжественные линейки были не каждый день. На открытие и закрытие смены, при объявлении итогов конкурсов или спортивных состязаний. На ежедневные утренние и вечерние линейки парадная форма не требовалась.
«Взвейтесь кострами синие ночи.
Мы пионеры, дети рабочих.
Близится эра светлых годов,
Клич пионеров: «Всегда будь готов!»
Вот и пришли они – эти светлые года. Нет пионеров, нет и пионерских лагерей. На их месте высятся чьи-то особняки, сауны, баньки, предусматривающие кроме обычных, ещё и особые услуги. Дети, в основном всё лето болтаются в городе, торгуют на базарах, работают кондукторами, просят милостыню, матерятся, дерутся, или весь день сидят в интернете без свежего воздуха. Есть, конечно, и такие, кого родители возят в Турцию или в Таиланд отдохнуть, но таких немного. А ведь раньше почти все отдыхали в лагерях, а предметом мечтаний каждого пионера был Всесоюзный лагерь «Артек», на берегу Чёрного моря. Но туда путёвки давали только отличникам. И теперь уже нигде не услышишь:
-Юный пионер! К борьбе за рабочее дело будь готов!
-Всегда готов!
И детская рука поднимается в пионерском салюте.