Здесь мы подходим к вопросу о кредите, на котором сегодня выживает всё наше общество, даже не подозревая, что с собой он представляет с точки зрения будущего. Сегодня наша жизнь, в сущности, – это “жизнь в кредит”. Мы живём в долг, то есть по милости других, и эта зависимость людей от общества и друг от друга получает различные фантастические формы в сознании людей. Деньги поистине становятся рычагом управления в руках отдельных людей, настоящим инструментом эксплуатации и порабощения людей, и их оглупления. Пока мало кто задумывается о том, как освободить человека от рабства, в котором он оказался, сам того не желая и стремясь как раз освободиться от него. Социализм вдохновлял людей именно этим лозунгом. Сегодня мы каким-то чудом пытаемся утверждать, что люди освобождаются, в то время как в действительности они как раз порабощаются, причем до кончиков своих ушей, представляя собой полную персонификацию денег. Кредит и есть полное порабощение человека, такое его положение, когда он связан по рукам и ногам невидимыми денежными нитями и через них идет в направлении, совершенно не осознаваемом, лишь руководствуясь одним принципом: обогатиться или выжить или просто уцелеть. И если учесть, что навязываемые стандарты далеко не соответствуют стремлениям людей «самоорганизоваться» на рыночной основе, то не трудно понять, насколько плачевны последствия «жизни в кредит». Тем более еще никто не задумался, почему деньги не работают в общественных целях и устремляются только в руки людей и здесь становятся неуправляемой разрушительной силой.
Мы видели, что разрушения, предполагающие нисходящее движение, связаны с тем, что деньги, находившиеся в общественном пользовании и использовавшиеся в интересах общественного развития, в общественном повороте оказывались в руках индивидов. Отсюда и начиналась полоса стихийного индивидуального развития людей, отрицающее общество. И в ней развитие человека все более принимает форму деградации в рамках денежных отношений. Отсюда деньги работают не только в руках индивидов, но и вообще объективно устремляются к ним. И тем они и разлагают общества, в котором люди жили всегда. И это складывается как принцип распада старого общества. Какого-либо иного использования денег пока мы не знаем, раз оттолкнулись от общественного использования. И если в настоящее время мы еще видим общественную функцию денег, то уже не как главную. Кредит и осуществляет этот принцип развития, наряду с другими факторами.
Но интересным является не это, а то, что таким путем человек, сам того не осознавая, идёт именно к будущему. Ибо условия, которые складываются в рамках власти денег над людьми, запутывают их жизнь и парализуют деятельность и тем самым объективно требуют уничтожения этих условий, а поскольку эти условия создаются денежным рабством, то именно его.
Это объективное требование общества, возникшее в современных условиях. Вот почему это не средневековое рабство, а принудительное движение человека, в котором он действительно освобождается от принципов капиталистического общества, но посредством денежного рабства, из которого он может выходить, только уничтожив деньги.
И для этого он и подготавливается духовно всем предыдущим развитием распада, открыто принявшим форму «ада». И разница здесь состоит только в том, что переживаемым адом люди пугают друг друга, чтобы образумить их, а люди, напротив, сломя голову, стремятся неизвестно куда. И это некое «куда» человеку представляется просто неким «обогащением» по Западу. И люди здесь не отдают себе отчета. И это слепое отношение само по себе говорит о том, куда они придут, если и государство следует этому представлению.
Рассматривать кредит и использовать его, например, исходя из западных стандартов, а не из анализа социалистического движения и нашего развития, значит, обрекать людей на гибель, и оправдывать это чисто внешней необходимостью, не отдавая себе отчета, что мы находимся на почве самоликвидации денег, где деньги попросту продаются как товар, в то время как Запад находится еще на почве экономических отношений, расстраивающихся в силу самодовлеющего характера денег только в последний момент. Ведь не одно и то же, когда историческая необходимость состоит уже в ликвидации денег и сознательном овладении условиями развития человека, исходя из внутренней необходимости, развертывающейся в постсоветском пространстве, и когда речь идет об экономической необходимости, уже утрачивающей свою силу в капиталистическом мире. Капитализм уже вступил на этот путь, а мы из этого пути должны выходить.
Так что, как я уже показал, человечество уже никогда не выйдет из денежного рабства, не уничтожив эти деньги. А раз исторически именно социализм отделил деньги от товара и тем свернул экономику, сделав основой общества деньги, устремляющиеся к индивидам, то именно здесь кредит и сыграет свою драматическую (трагическую) историческую роль, а не в Америке. Поэтому у нас кредит все делает для того, чтобы углубить порабощение и тем всему человечеству ясно показать, куда оно идет на этой основе. И здесь обнаруживается, что даже с точки зрения здравого смысла «обогащение каждого» по Западу оказывается просто иллюзиями преуспевающих людей, в то время как реальность выражена в массовом характере выживания и неодолимом характере его развития. И они обостряются кредитом, доводя до предела страдания людей.
Если в постсоветском пространстве капитализм сохраняется просто деньгами, находящимися в руках людей, то мы имеем дело не с трудом, а с деятельностью разрозненных индивидов, которая подчинена просто их интересам, а потому она является узаконенным способом «делать деньги» друг на друге. Здесь просто на примитивной основе воспроизведена капиталистическая эксплуатация, которая именно не как общественное отношение, а как отношения между людьми приняла средневековую дикую форму. В нашу эпоху становления личности человек уже не может работать просто для того, чтобы только выжить. Так работал средневековый крестьянин всей своей семьей на себя и на господствующий класс. Так работал рабочий. Но они еще сливались со своей деятельностью и не отделили себя от производства. Свободу каждому человеку может дать только общество, организующееся ради этого. А деньги для того и поработили людей, чтобы они осознали смысл реальной свободы. И та формальная свобода, которая сегодня существует для каждого отдельного человека, но которая реализуется только через деньги, здесь становится просто открытым обманом на почве самоликвидации денег. Свобода человеку нужно не для того, чтобы он свободно потреблял и проводил свою жизнь праздно. Напротив, она ему нужна для того, чтобы он мог свободно развиваться и свободно развертывать свою социальную и духовную сущность. И такую свободу человеку может дать только общество, организованное с точки зрения личности и ее развития.
Не случайно наш ум сегодня сосредоточен на кредите. Творческий поиск в области кредитования и его применения к бизнесу – это примечательный факт, занимающий сегодня нас больше, чем что бы то ни было другое. И в творчестве и изобретательности в этом отношении Казахстан превзошел многие страны постсоветского пространства, и главным образом в использовании иностранного капитала. Казахстан, вошедший таким образом в “азарт”, действительно восходил и выдвигался вперёд, опустив миллионы людей в самую настоящую нищету, котолрую я назвал духовной. Международные кредиты и их “выбивание”, установление связей с заграничными партнёрами, привлечение иностранных инвестиций и т. д., – всё это благотворно сказалось не на экономике и культурном развитии Казахстана, а на порабощении людей, над которыми как рок висит около 200 миллиардов долгов.. Достойно ли внимания упорство в преодолении медлительности, непоколебимая вера, что Казахстан выйдет на передний край и этим привлечёт на себя внимание мировой общественности? Не так просто ведь противостоять обвинению, которое обрушивается на государство и аппарат чиновников, что Казахстан продал всё и променял на деньги. Этот объективный процесс превращения общественного богатства в индивидуальное, соответствующее превращению капитала в деньги, в деньги, уже не приводящие в движение производство и подчиняющие его интересам индивидов, есть просто не новое направление развития общества, соответствующее по видимости стихийному становлению денежной формы личности, а работа с мертвыми деньгами. И нас совершенно не интересует, как их называют: богатыми людьми Казахстана или олигархами России. На этом основании сегодня выживают все страны, направляемые “деланием денег” и слепой силой рыночных стремлений людей. И при этом они не подозревают, что находятся в процессе изменения своей сущности. Ломка старых отношений, сопровождающаяся превращенным развитием всего, принимает поистине разрушительную форму и причиняет страдания людям, сравнимого разве что с адом. И этот поистине стихийный процесс разрушения стремится принять абсолютный характер именно в кредите, используемого человечеством совершенно стихийно, хотя в сознательном управлении он мог бы дать положительные результаты и стать обузданием власти денег над людьми. И этому мешают еще сохраняющиеся старые социальные и политические, экономические и другие стереотипы, сидящие в сознании людей еще крепко. И они хотят просто потреблять, поклоняясь доброму барину, который им продает не только товары их собственного производства, но и их деньги. И уже не как эквивалент, а как главный товар, на котором и можно делать большие деньги.
Наша кредитная система вышла из социализма, где всё народное хозяйство погрязло в долгах… перед государством. Государство – это не капиталист, поработивший людей, а система, которую создавали и совершенствовали люди как орудия подавления. Целые предприятия, колхозы и совхозы, уже развалившиеся на основе денег, не работавших в направлении “построения коммунизма”, едва держались на субсидиях и ссудах и их списывании. Уже тогда обнаружилась бессмысленность капиталистического способа производства и распределения, уже полностью разложившегося в Советском обществе, чем и был обусловлен переход к индивидуальным механизмам развития, в котором и деньги оказались в руках людей и начали работать «по капиталистически», воспроизводя капитализм в чисто индивидуальных отношениях, где и деньги стали продаваться, как и любой другой товар, благодаря привязанности людей к ним. Это и назвали "кредитом". Это те деньги, которые вышли из общественного производства и которые являются просто потребительными стоимостями. Другими словами, это мертвые деньги, историей предназначенные для того, чтобы убивать людей.
Кредит является необходимым условием развития капитализма только на стадии его развития, а не «умирания». На современной же стадии он способствуют только его быстрейшему умиранию, разрушая его равновесия. А у нас – тем более. И подчинялся он цели самовозрастания стоимости капитала. Истинную природу кредита впервые установил Карл Маркс. Исторически нам известно становление денежного капитала из накопления денег как всеобщего богатства. Первоначальной формой этого капитала выступал процентный капитал. Уже в период первоначального накопления капитала деньги, как всеобщий эквивалент товаров, становятся мощной общественной силой, двигающей общество. Ссудный капитал лежит в основе капитализма на протяжении всего его развития. Посредством кредита капитал в свою сферу привлекает всё больше денег и тем расширяется. Накапливающиеся деньги не могут быть использованы иначе, как переходя посредством кредита в руки людей и здесь превращаясь в капитал. Без кредита капитал застыл бы. Поэтому кредит в различных формах входит в механизмы развития капитала и расширенного воспроизводства жизни. Точно так же он входит в механизмы умирания капитализма и сейчас, накапливаясь в руках отдельных людей без какого-либо смысла и этим парализуя цивилизацию, которая процветала на основе беспрерывного превращения денег в капитал. При более внимательном исследовании этого факта не трудно обнаружить и у нас и в капиталистических странах, зашедших в кризис. Исторически деньги уже отработали свой срок, раз они стали обликом человека и его индивидуальной деятельности.
Основной капитал в виде средств производства был доступен только единицам. Отсюда монополия возникла в виде концентрации капитала в руках отдельных магнатов, которые регулировали экономику и торговлю, определяли цену. Огромное количество людей превращалось в наёмных рабочих и служащих. Монополия парализовала всё общественное развитие, диктуя свою неограниченную власть.
Лишь с социализацией капитала, в результате чего капитал расчленяется и в виде денег оказывается в руках многих людей, разрешается основное противоречие капитализма и постепенно устанавливается империя денег. Это, как я уже сказал, приспособление капитала к человеку, его развитие применительно к человеку, – прогресс, который порождает новое противоречие общества на основе индивидуализации капитала – противоречия развития личности. Это — глубокое, фундаментальное противоречие, скрытое в сущности общественных отношений, а потому таинственное, мифическое, порождающее многообразные иллюзии, фантастические представления, суеверия сила. Здесь история поставила задачу: разрешить эти противоречия и этим сознательно формировать личность, приспособив к этому общество. Не случайно общество, неожиданно зашедшее в безвыходный тупик, бьётся в судорогах за полным исчезновением будущего, слепо подражает, бросается из стороны в сторону, теряясь перед растущим беспорядком, в отчаянии призывая на помощь силу богов и духов умерших, колдовства и магии, даже мечтая о волшебной лампе Аладдина. Мудрено ли оказаться в полном мраке после безграничной веры в светлое будущее, привитой коммунистами и вдохновляемой большевистской партией и программой построения светлого будущего, в целом носившего чисто экономический характер. И сегодня мы оказались в полном мраке потому, что утратили чувство реальности в силу денежного фетишизма. И не трудно себе представить, к какому состоянию люди придут после освобождения от чудовищной власти денег над людьми и как люди переживут это освобождение. Даже осознание этого обстоятельства, создаваемого деньгами, вызовет всеобщее возбуждение и освободит людей духовно, нравственно, морально
Надо же уметь себе представить и отличить себя от всего этого поистине непонятного проявления жизни общества, только себя выражающего в индивидуальной форме. С начало, уже в вполне цивилизованном обществе, общественное развитие представляется в виде развития капитала со всеми его сложными механизмами развития как саморазвивающийся организм. С разложением же этого организма общество принимает форму индивидуализации этого капитала и тем переворачивает все представления и самую жизнь. А теперь оно приняла форму саморазвития денег. Капитал, деньги, товар, все что угодно. Но только не человек. «Будь он проклят, этот человек, хотим безгранично развиваться мы. Уничтожайте людей, если они не желают быть нашими рабами»! У вас не возникает такая ассоциация? И мы видим разве не это, если не видим друг друга, и сосредоточены на них и, слитые с ними, мыслим ими? Мы не видим только жизнь и развития человека. Мы не видим только самого себя, отождествляя себя с вещами и деньгами. Стало быть, мы все еще являемся «вещным человеком», еще не отделившим себя от вещей, следовательно, от экономических категорий. Стало быть, мы сами уже давно отделились от старого общества, но наше сознание продолжает пребывать в старом мире и не воспринимает новое, представшего в денежном облачении и, называя его «бизнесом», готовы ради него пожертвовать всем и собой. И история такого ничем не прикрытого насилия не знала со времени средних веков. И самым поразительным является тот факт, что здесь оказалось бессильным даже государство.