Эдди позаботился, чтобы в морге никого не было, подготовил робототехнику, скальпели, аппаратуру, электронные экраны, лекарства, шприцы, капельницы, все необходимое медицинское оборудование.
- Постарайся расслабиться, - тихо произнес он, вводя иглу в мягкие ткани.
- Постараюсь, но я не думаю, что...
Она с трудом открыла отяжелевшие, словно ставшие каменными веки. Эдди уже снял повязку с глаз, но она с трудом могла сфокусироваться на предметах вокруг нее, картинка размазывалась и растушевывалась, как будто бы она была под сильным алкогольным опьянением. Все ее лицо, шея и ладони представляли собой болевые точки. Наверное, подумала она, Эдди сделал ей все возможные пластические операции за один раз.
Она попыталась позвать Эдди, но не смогла произнести его имя. Что-то в горле мешало сделать ей это. Она не могла видеть, но чувствовала что ее горло и лицо перемотано бинтами. Она попыталась подвигать пальцами, но и они отказывались ее слушаться, тяжелые и одеревеневшие, они были бесполезны. В этот момент она ощутила себя беспомощной и жалкой, никчемной кучей бесполезной биомассы.
Она с трудом могла дышать и этот процесс не доставлял ей ни малейшего удовольствия и более того, причинял боль. И зачем я только на все это пошла, думала она.
- Все в порядке, - услышала она голос Эдди, - я здесь, я рядом. Модификации прошли успешно, волноваться не о чем. Я не хочу, чтобы ты мучилась, поэтому сейчас я сделаю тебе укол и ты опять заснешь, вот так...
Когда она снова открыла глаза, она увидела... Она ничего не увидела. Темнота. Сумрак. Кромешная тьма.
- Эдди, - с огромным трудом, не узнавая своего родного голоса проговорила она, - я ослепла...мои глаза...они...ничего...не видят.
Она произнесла это так спокойно и обреченно, словно готова была к такому исходу событий, или возможно, под действием сильных наркотиков она не совсем понимала весь ужас произошедшего.
- Странно, - сказал Эдди словно самому себе, - такого не должно было случиться, - и после, уже обращаясь к ней, добавил, - позволь мне осмотреть твои глаза.
- Странно, - вновь произнес он, - никакой реакции на свет.
- Я буду теперь... навсегда слепой, да? - медленно, еле прошептала она сквозь распухшие чужие губы незнакомым голосом, отказывавшемся ее слушаться.
- Все будет хорошо, - отозвался Эдди, - и она снова почувствовала тонкое острие иглы и последовавшее за этим чувство, как будто что-то горячее растекается по ее телу.
Когда в очередной раз она пришла в себя, то глаза ее были закрыты и открыть их ей мешала плотно сидящая на голове повязка. Кое-как она привстала и попыталась снять ее, но все ее пальцы, хоть и двигались, но были так плотно обмотаны бинтами, что оказались абсолютно непригодными для того, чтобы сделать это.
Скорее инстинктивно она, превозмогая боль, повернула голову, а точнее корпус тела налево, а затем направо, как будто это могло помочь ей что-то увидеть. Ее попытки оказались бесполезными. Впрочем, она и не рассчитывала на другое.
- Пока тебе лучше избегать резких движений, - услышала она знакомый голос.
- Я хочу снять повязку с глаз, - сказал кто-то внутри нее. Она по-прежнему не узнавала свой голос.
- Пока тебе придется побыть в ней. Реабилитационный период еще не завершился. Глазные импланты должны прижиться, дай им время.
- Какие теперь у меня глаза?
- Я вернул тебе твои глаза, точнее сказать внешне их не отличить от твоих натуральных глаз, но, при всей своей максимальной приближенности и похожести на твои, они все же искусственные.
- А что с моим голосом? Он еще изменится или это навсегда и я больше никогда не услышу свой голос?
- Голос еще не до конца сформировался, но звук прежнего голоса ты уже больше не услышишь, так что придется привыкать к этому. Кроме того, теперь у тебя другой рисунок ладоней, новые отпечатки пальцев. Когда ткани заживут, можно будет делать новый паспорт с твоими обновленными биометрическими данными, разумеется, это будет не совсем легально, но, в конечном итоге, его будет не отличить от настоящего.
- Значит, я буду этакой совершенной подделкой, как физически, так и по документам. И, вполне вероятно, слепой, ко всему прочему.
- Этого не произойдет. Твои глаза будут видеть. Просто им нужно время.
- Время, время, а разве оно у нас есть?
- Теперь у нас много времени. Той личности, которой ты была, уже нет. Ты просто мой пациент. Теперь никто не сможет распознать в тебе того человека, кем ты была раньше. Опасность миновала.
- То есть я теперь официально прохожу лечение в этой клинике?
- Ну, с небольшой долей погрешности можно сказать и так.
- Значит, я свободна?
- Не совсем. Пока я еще не изобрел сыворотку, но я уверен, что справлюсь с этой задачей.
Через несколько дней Эдди пришел, чтобы снять с ее глаз повязку.
- Визуально твои глаза будут очень похожи на те, что были даны тебе при рождении, но сетчатка глазного яблока будет иметь другой рисунок, поэтому сканеры не будут распознавать прежнюю тебя. Ну что, готова?
- Да, - тихо прошептала она.
Когда он снял с глаз бинты, она долго не решалась открыть глаза, но в конце концов, сделала это.
Поначалу ей показалось что она ничего не видит, так как белое пятно застилало собой все, но постепенно ее глаза привыкли к яркому свету, и она начала различать предметы в больничной палате, где находилась. Еще спустя некоторое время она поняла, что свет был приглушенным, а не ярким, как ей сразу представилось.
- Ты был прав, Эдди, я вижу! - она хотела улыбнуться, но бинты на ее лице помешали ей сделать это, - можно мне зеркало, я хочу взглянуть на себя.
Эдди так быстро подал ей зеркало, как будто подготовил его заранее.
Она посмотрела на свое отражение. На новую себя. Все ее лицо, за исключением глаз, было покрыто плотным слоем бинтов. Тогда она заглянула в свои глаза, и узнала себя, прежнюю себя.
- Эдди, ты гений! Это так похоже на мои глаза, что, если бы я не знала правду, то никогда бы не отличила от своих собственных! К новому голосу мне еще нужно будет привыкнуть, но я почему-то думаю, что у меня получится. Мне уже нравится его тембр, я начинаю понемногу к нему приноравливаться. Он мне подходит, как ты думаешь?
- Да, новый голос тебе подходит, но когда я создавал его в компьютерной программе, он звучал несколько иначе, а все потому, что ты придаешь этому новому голосу знакомые интонации своего прежнего голоса. Можно сказать, настраиваешь его конфигурации под себя.
- Забавно, ты старался, создавал новые параметры, а я опять возвращаюсь к исходным настройкам, - смешливо произнесла она.
- Я очень надеюсь, что ты будешь довольна окончательным результатом.
- Я надеюсь на это не меньше, если не больше тебя, но почему-то у меня хорошее предчувствие. Я уверена, что ты сделал все максимально идеально, исходя из тех возможностей, которые у тебя были.
Она с нетерпением ждала того времени, когда нужно будет снимать бинты, и, наконец, это время пришло. Ей хотелось увидеть новую себя, понять, сможет ли она привыкнуть к новому лицу. И вот, она стоит с закрытыми глазами перед зеркалом, так близко к тому, о чем мечтала так долго, но не может сделать последний шаг. Эдди молчит, он не оказывает на нее давление, он понимает, что она сама должна выбрать подходящий момент.
И такой момент настает. Она медленно поднимает веки и смотрит в зеркало. Миг узнавания, что-то знакомое, но в то же время чужое. Она подходит ближе, она узнает свои глаза, но черты лица у нее другие. Другие губы, другой нос, другой подбородок, даже форма щек другая. Но глаза...они такие родные. Это ее глаза! Она понимает, что черты лица не так важны, когда взгляд остается прежним. Голос не так важен, когда его интонации возвращаются. Голос и глаза - вот зеркала души, истинной сущности человека, а не черты его лица.
- О, Эдди, ты сделал мне такие идеальные черты лица, но больше всего я благодарна тебе за мои глаза.
- Значит, тебе нравится новая внешность?
- Я более чем довольна результатом. Честно признаюсь, даже не думала, что я это скажу, но ты лучший хирург на свете. А ты узнаешь меня? Тебе нравится результат?
- Конечно, я тебя узнаю. Даже мои хирургические модификации не смогли стереть твою уникальность. Я всего лишь немного изменил форму, содержание же осталось прежним, чему я очень рад.
- А что было самым сложным?
- Несомненно, глаза. Я воссоздавал их по памяти. Твои глаза просто поселились в моем мозгу. И, знаешь, что я тебе скажу? Я сделал точную копию твоих глаз, но чего-то все равно не хватало. И только потом я понял, когда имплантировал их тебе. Дело не совсем в глазах, дело во взгляде, в том, как ты смотришь своими глазами. Даже когда тебе делали модификации глаз, что-то там, в их глубине просачивалось наружу, какая-то непонятная мне энергия.
Только когда я имплантировал тебе твои новые глаза, они стали живыми. До этого момента они были совершенными, но мертвыми. И еще черты твоего лица. Да, они другие, но я вижу тебе прежнюю. Твоя мимика, несмотря на хирургические вмешательства, очень похожа на прежнюю. Твой голос, несмотря на измененный тембр имеет знакомые интонации. Можно даже сказать, что, вопреки всем моим стараниям ты осталась прежней. Я могу еще десятки или даже сотни раз менять твою внешность, но я знаю наверняка - я так и не смогу изменить тебя. Твоя индивидуальность слишком сильна. Да, другие, многие, теперь не узнают тебя, но я почему-то уверен, что если бы тебе сделали тысячу операций по модификациям всего тела и лица, и мы встретились бы с тобой, я бы тебя узнал.
- О, Эдди, ты можешь не переживать по этому поводу, я не собираюсь больше менять свою внешность, а если когда-нибудь все же надумаю, то обращусь только к тебе. И да, я согласна с тобой, мне тоже кажется, что, несмотря на новые черты лица, прежняя я очень сильно проступает сквозь них. И, скажу по секрету, мне это нравится.
На следующее утро она увиделась с Сатурном, и он ее сразу же узнал. Поначалу, правда, он немного терялся, когда слышал ее новый голос, но быстро привык. Она сидела в смотровой и думала, что слишком долго находится в клинике, можно даже сказать, что она тут поселилась и это ее временный дом. Но то, что она знала наверняка, так это то, что жить здесь дальше она не намерена. Надо бы поговорить с Эдди о ее новом биометрическом паспорте, думала она. Пора бы птичке уже выпорхнуть из клетки.
И тут за стеной она услышала доносившиеся из соседнего помещения голоса. Один из них был различим и показался ей знакомым. И вдруг ее словно током ударило, этот голос принадлежал ее мужу!
- Нет, Эдвард - не мой сын, он - всего лишь эксперимент и я бы не сказал, что удачный. Он был искусственно выращен в синтетической матке. У него нет родителей. Я и моя бывшая коллега взяли на себя функцию его родителей, но чисто символически. Мы внесли в его разум нужные воспоминания, он думает, что его мать умерла, хотя на самом деле никакой матери не было вовсе. Разумеется, я не считаю его своим сыном. Он - дитя лаборатории. Она - его мать и отец. Он получил свое рождение опытным путем и пока на сегодняшний день он единственный мало-мальски функционирующий экземпляр, пусть и не без изъянов. Разумеется, он ничего не знает о своем рождении. Он был создан в рамках эксперимента, и если будет нужно, эксперимент завершится по вашему требованию в любой момент. Я не привязан к этому ребенку. Да, он одарен сверх нормы для его возраста, но более ничем не примечателен. Кроме того, он временами проявляет эмоции и способен чувствовать, что, как вы понимаете, в нашем деле является несомненным дефектом. Признаю, что нам еще есть к чему стремится. Мы хотим, чтобы пришел конец естественному материнству. Представляете, какую прибыль нашим корпорациям это принесет? Если мы можем создавать искусственные органы, то почему бы нам не начать создавать искусственно людей?
Абсолютно неожиданно Сатурн предательски промяукал в самый неподходящий момент.
- Что это было? - спросил тот же голос, принадлежавший ее мужу, - вы это слышали? Да, наверное вы правы, но все же предлагаю продолжить нашу беседу в моем кабинете.
После услышанного она с облегчением вздохнула, хотя сердце ее по-прежнему бешено колотилось. Она понимала, что муж вряд ли узнал бы ее, но тем не менее ей хотелось избежать встречи с ним. Тем более при таких обстоятельствах. Что бы она сказала? Как бы объяснила свое нахождение здесь? К тому же, присутствие Сатурна усилило бы его подозрение. Так что она была несказанно рада тому, что все обошлось.
Но то, что она услышала, этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы у нее "открылись глаза" на некоторые вещи. Ей было необходимо увидеть Эдди и переговорить с ним с глазу на глаз.
Вечером такая возможность ей представилась, но она не знала, как начать разговор. Эдди начал первым.
- Тебя что-то беспокоит? Ты хочешь меня о чем-то спросить?
- Да, но это не касается меня, это касается тебя.
- Правда? И что у тебя за вопросы ко мне? Я слушаю тебя.
- Эдди, а что, если бы ты узнал, что у тебя нет и никогда не было родителей? - начала она вырисовывать абстрактные узоры, боясь, что неприкрытая правда может больно ранить его.
- Я не знаю. У меня есть отец, и была мать, но я плохо помню ее, почти не помню.
- А что, если я скажу тебе, что твое рождение имеет искусственное происхождение, и ты появился на свет в результате лабораторного эксперимента?
- Почему ты задаешь мне такие вопросы?
- Эдди, сегодня я случайно услышала разговор твоего так называемого отца с каким-то человеком. Он ясно изъяснялся, и в ходе их беседы я узнала много интересного. Во-первых, он не считает себя твоим отцом, а лишь притворяется им. Во-вторых твоя мать - это тоже фикция, каким-то образом они имплантировали тебе ложные воспоминания. Может быть, поэтому у тебя нет четкой картины твоего детства, ранних впечатлений. Во-вторых, как он выразился, ты всего лишь не совсем удачный эксперимент. И в-третьих, ты в опасности. Как я поняла из разговора, они не очень ценят твою жизнь и не считают тебя за человека, ты для них, извини меня что снова произношу это слово, просто эксперимент. Прости, что вынуждена была сказать тебе это, но знать правду и скрывать ее от тебя - это было бы еще большей жестокостью с моей стороны.
- Я знал, что еще в утробе, как я думал, матери, надо мной проводили эксперименты, но чтобы я сам был экспериментом? Если, то, что ты сейчас сказала - правда, то многое встает на свои места, пробелы начинают заполняться. Я не должен был узнать об этом. Что-то происходит в моей голове, что-то меняется.
- Да, ты не должен был узнать об этом никогда. Да, в отношении твоей одаренности их план сработал, но я снова скажу, что они проиграли в той части, в которой пытались убить твои чувства и эмоции. Знаешь, это даже к лучшему, так им сложнее использовать тебя для своих целей.
- Значит, правда в том, что я просто экспериментальный образец, который могут стереть без надобности в его использовании, - сказал Эдди, - что ж, любопытно.
- Никакой ты не образец, ты нормальный человек, такой же как и все, только более одаренный. Эдди, я не хочу и не могу оставить тебя здесь после всего, что я узнала. Я понимаю, что ты хотел остаться здесь, стать крутым мега специалистом в своей отрасли, но Эдди, зачем все это, когда рядом нет близких людей и поддержки? Зачем жить среди тех, кто считает тебя всего-навсего экспериментом? Зачем следовать их правилам и жить в ими созданной для тебя клетке? Ты можешь быть свободным, мы можем быть свободными вместе. Что ты на это скажешь? Как ты смотришь на то, чтобы нам втроем убраться подальше отсюда - ты, я и Сатурн, ну, что скажешь, как тебе такой план?
- Я никогда не покидал клинику. Я создан, чтобы жить и работать здесь.
- Эдди, это говоришь не ты, а программа в твоей голове. Зачем работать на тех, кто тебя и за человека не считает?
- А я разве человек?
- Конечно, человек! Ты можешь чувствовать, сомневаться, размышлять, я же вижу это! И я еще раз повторю - ты такой же человек, как все, только более одаренный в силу некоторых причин, вот и все. А то, что у тебя нет родителей, так у многих их нет, и от этого они не становятся менее людьми, чем другие. Ты можешь вырваться из под их контроля, с твоим умом и моей предприимчивостью у нас все получится!
- Я верю тебе, но мне нужно некоторое время, чтобы самому увидеть всю правду, найти доказательства моего искусственного происхождения. Это нужно мне самому.
- Я понимаю тебя, учитывая твой научный склад ума, я и не ожидала другой реакции. Ты сам должен все понять и принять взвешенное решение, исходя из своих чувств и эмоций. Просто я хочу, чтобы ты знал, что ты дорог мне, Эдди. Я просто хочу, чтобы ты это знал.
Через несколько дней Эдди пришел к ней. Он выглядел усталым и переутомленным.
- Ты знаешь, я видел, что они делали с другими, но я и представить не мог, что я тоже всего лишь эксперимент, а не экспериментатор, я лишь небольшой элемент мозаики в их огромной машине, искусственно созданный для поддержания ее существования и только для этого. Мой ум, мои знания использовали, и часто не совсем для благих целей. Я участвовал в экспериментах по программированию разума, не осознавая того, что сам был жертвой такого программирования. Сейчас мне сложно понять, как я мог быть таким слепым, как не мог не видеть очевидного, поэтому я принял решение. Я не хочу быть более жертвой и инструментом в чужих руках. Пусть я и не совсем человек, но у меня есть чувства, и с каждым днем благодаря общению с тобой их становится все больше. Мне удалось создать сыворотку. Я принес ее с собой. Она излечит тебя от зависимости от наркотика. Ты примешь антидот, и мы покинем это место навсегда. Я надеюсь, что ты не передумала?
- О, Эдди, ты и представить себе не можешь, как я рада слышать от тебя слова о нашем побеге. Только этими мыслями я и жила много лет и представить не могла, что во время подготовки к побегу обрету такого замечательного и преданного друга. Прости, если я временами сомневалась в тебе. Просто я опасалась подвоха с любой стороны. Теперь я доверяю тебе полностью после всего, через что нам вместе пришлось пройти.
Следующим утром они навсегда покинули клинику. Было около пяти часов утра. Солнце уже начинало выглядывать, как будто давая разрешение на побег. Она вдруг ощутила себя абсолютно свободной, испытала чувство, ранее ей не ведомое, но так часто представляемое в ее фантазиях. Она могла только догадываться, что чувствует Эдди. Его несомненно станут искать. Да, он сделал им новые биометрические паспорта, но все равно вздохнуть с облегчением она сможет только тогда, когда они будут далеко отсюда, когда исчезнут из этого города.
Чтобы запутать следы, на всякий случай, они ехали с бесконечным количеством пересадок, перелетов, передвижений. Они ехали в никуда. Ехали по спонтанно рисуемому маршруту. Наконец, они оказались там, где захотели остаться. Это была страна с теплым климатом и не таким строгим режимом, как в более технологичных государствах.
Она устроилась на работу, как и мечтала, но не на престижную работу в огромной корпорации, а на работу менеджером в магазине плетеных корзин. Она променяла все свои деньги, свое положение в обществе, свое влияние, свои связи и свой богатый дом на простую и тихую жизнь с необходимым минимумом удобств.
Эдди тоже работал, удаленно, через интернет, используя при этом все меры безопасности. Несмотря на запреты с ее стороны, он сказал, что не может иначе, что не может жить без работы. Ей никак не удавалось его переубедить. Его работа была связана с робототехникой, модификациями и трансплантацией. Да, это было опасно и рискованно, но она понимала, что некоторые программы в голове, или чем бы там это ни было, не так просто переписать, да и нужно ли это делать? Он все еще не оставил своей цели стать хирургом, даже несмотря на то, что это грозило ему разоблачением.
Через некоторое время они с Эдди купили небольшой двухэтажный домик рядом с океаном. Простой, совсем не роскошный, без изысков и сложной техники. Сатурн был с ними, и ему по нраву пришелся новый дом.
Было так приятно есть натуральную еду, без красителей и синтетических добавок, готовить на своей кухне, а не заказывать приготовленные роботами или чужими руками обеды. Было так необычно и успокаивающе гулять по улицам, на которых не было рекламных билбордов на каждом шагу, навязывающих что-то купить или отведать очередной бургер с химической приправой-отравой, не было захватнического прессинга, кричащего о своих продуктах с анимированных плакатов.
Это был мир, свободный от агрессивного маркетинга, мир, в котором можно было наслаждаться простыми вещами, наблюдать за природой - облаками, лучами солнца, раскачивающимися пальмами, плавным бегом волн, полетами птиц и неспешностью зарождающегося дня. Может быть, когда-нибудь она устанет и от этого мира и снова захочет сбежать, но ей не хотелось сейчас об этом думать, ей хотелось жить здесь и сейчас, жить настоящим.
Однажды, сидя на берегу, и наслаждаясь уходящим закатом, она впервые заплакала. Это были ее первые слезы после всех имплантаций. Это были слезы радости. Это были ее слезы, льющиеся из искусственных глаз, которые она уже давно не считала такими. Когда она сказала об этом Эдди, он не сразу поверил ей, потому что по всем правилам модифицированные глаза не способны на это. Но, когда он сам убедился в этом, то признал, что иначе, как чудом это не назовешь.
Она научила Эдди играть и смеяться. То, чего он был лишен на протяжении долгого времени, наконец, появилось и в его жизни. А еще она, как и обещала, научила его ничегонеделанию и праздному образу жизни по выходным. Они бежали вдоль океана, счастливые и свободные, и им хотелось верить, что их счастье будет длиться вечно. Прибрежный песок под их ногами источал приятное тепло. Волны перекатывались и блестели на солнце, а они все бежали куда-то вдаль, пока не скрылись окончательно в потоке утреннего света.
Конец