24.05.16.
Семён Макеев как-то удачно провоевал два года, и даже ни разу не был серьёзно ранен, так одни царапины и отстреленный палец на левой руке, но это что за ранение, просто смех. Так он простой уральский парень и дошёл до самой Германии. Гнезда осинового настоящих фашистов. Здесь ему крепко досталось, когда в их самоходку СУ-76 попал снаряд, его наводчика как-то выкинуло из открытой машины и сильно контузило, очнулся он от грубого сильного толчка в бок и возгласа на вражеском языке: шнель, шнель!
Так наш герой и оказался в сорок четвёртом в немецко-фашистком плену, но ему опять подвезло, в большой концлагерь он не попал, а оказался, однако в небольшом строительном лагере под городом Зиген. Здесь добывали камень, для починки разрушенных войной домов, строительства укреплений и немцы понимая, что войну они уже просрали, к пленным относились уже довольно терпимо. Многие наши, пройдя испытательный срок, освобождались из лагерей, направлялись на всякие хозработы, работали, у кого были специальности на заводах, ковали как любили выражаться наши особисты врагу оружие, помогали фашистам, но режим гитлеровский был, конечно, обречен, не могла Германия одна воевать со всем миром. Союзники у неё были липовые. За исключением Венгров, которые почему-то до конца сильно упирались и не могли вовремя переметнуться, куда надо. И получили в результате полностью разрушенную страну, плюс огромные потери в людях, а надо было вовремя только лапы поднять.
Однако жить то всем хочется и многие наши пленные не устояли перед предложением врагов и спокойно трудились: шоферами, станочниками, дворниками и занимались разбором развалин, после бомбёжек союзной авиацией. В эти бригады брали только добровольцев, там был усиленный паёк. И если американцы как-то выбирали цели и старались лупить по заводам и военным объектам, то англичане больше старались по- гражданским, то есть по городам, во многих и объектов военных не было. Наверно мстили за свои порушенные города.
Вообще надо отметить, что немцы были больше мастера привлекать на грязную работу иностранцев, особо это касалось всяких лагерей смерти: в которых стояли у печей крематориев националисты и прислужники фашистов со всей Европы: Хорваты, украинцы, поляки, венгры, а также добровольцы фашисты из всех нейтральных стран, в карательных батальонах такой же состав, Гитлер берёг этнических немцев от душегубных работ, понимал всё злодей, что невозможно остановить людей вкусивших невинной крови. По этой причине немцы усиленно создавали национальные легионы, им этим легионерам и доставалась самая грязная «работа». Национальных легионов было много: армянский, грузинский, татарский, калмыцкий и так далее…Это не считая всяких отдельных зондеркоманд в которых служили настоящие выродки, готовые на всё.
И что интересно, наши находясь на службе у немцев, то же понимали, куда идёт война, и что крах фашистов не за горами, но многие не знали, что Сталин неумолимо требовал возврата всех наших пленных после войны. Они бывшие пленные, видно надеялись затеряться в после военной сумятице, кстати, многим это удалось, союзники охотно отправляли наших куда подальше, например, в Австралию и многие свои колонии, и зависимые государства, не обращая внимание на Ялтинские договорённости с нами, хотя были исключения. В ответ Сталин так и не вернул при своей жизни на Запад многочисленных пленных: Немцев, румынов, мадьяр, хорватов и других, которые увидели свободу только в пятьдесят седьмом-восьмом году, кто дожил. Долго гостили у нас и японцы.
Однако вернёмся к нашему подопечному Семену Макееву, ослабев в общем лагере, он не стал думать, когда пришли вербовщики и просто начальство всякое немецкое за бесплатными работниками и сразу шагнул вперёд. Это было в декабре сорок четвёртого и паники никакой в рядах фашистов ещё не наблюдалось. Скоро его определили работать в управе города Зиген, гардеробщиком – уборщиком, здесь он и прижился, место-то попалось не пыльное, да и многие гражданские немцы в основном из пенсионеров. Относились к нему хорошо. Днем он принимал-выдавал одежду служащим и посетителям учреждения, вечером драил коридоры и туалеты. И всё время думал, что будет с ним, когда закончится война.
Но развернувшиеся скоро события положили конец его службе у немцев, оказывается, не все думали отсидеться как он Макеев, и нашлись подпольщики среди вновь освобождённых пленных, они давай по-тихому вредить немцам. Кстати к Макееву тоже подходили, но он послал патриотов подальше. Ему это потом припомнили, когда комсомольцы погорели со своим вредительством, они и Макеева приплели в свою ячейку сопротивления, он из своей управы загремел в знаменитую тюрьму Моабит, видно дело было серьёзное. Сидел в каменном мешке два на два с одним голландцем, с местами было туго.
Спасло то, что немецкие следователи зря хлеб свой не ели, немцы есть немцы, следователь быстро выяснил, что Макеев был необоснованно приплетён к делу данной группы сопротивления и его отправили назад в управу, где он и прослужил до конца войны. И хотя наши в город не вступили, после войны находясь в лагере для перемещённых лиц, он, почуял, что может оказаться на родине, быстро завербовался работать в Австралию на золотые рудники, правда, за деньги на два года, с гражданством после. Макеев здраво рассудил: я воевал честно, родину не предавал, а на Колыму не хочу, пошли вы все к чёрту!
И я встречался с ним, когда он приезжал в наш город в девяностом году, ничего русского в нем, конечно, не осталось, он выглядел чистым, благополучным австралийцем из города Перт. По-русски разговаривал уже плохо.