ГЛАВА ШЕСТАЯ.
– Гриша, Гриша, да очнись же ты!
Мои веки, дрогнув, приподнимаются, и я вижу Сашу. Это он кричит мне в ухо. Саша, Саша, причем тут Саша? И еще медсестра, она пытается попасть иглой в вену на моей руке. Жалуется:
– Ничего не получается, какой сложный больной!
Сашка, покраснев от напряжения, кричит так, что, кажется, стены дрожат:
– Гриша, это Россия, ты в больнице!
Я, в конце концов, все понимаю и сразу расслабляюсь.
– Очнулся, слава Господу! – говорит медсестра и с размаху втыкает в меня иглу так, что я издаю стон уже не от сновидений.
Минут через пять медицинская кутерьма успокаивается, и Саша рассказывает:
– … лицо каменное, тело холодное, негнущееся. Я трясу за плечи, а от тебя будто электрический разряд! У меня даже волосы на голове дыбом поднялись. Медсестру позвал, а что делать с тобой, не знаем. Ладно, ничего, мне раньше тоже всякое снилось. Теперь стало спокойней в душе. И с тобою, пройдет.
– У тебя, – говорю я флегматично Сашке,– жена и дети. Есть, в чьем обществе забыться. И уехал ты, в городе относительно тихо было, события только начинались. Впрочем, не будем об этом, лучше помоги сесть!
Сашка выполняет мою просьбу, садится рядом на кровать. Указывая на сумку возле моей тумбочки, произносит:
– Из твоих вещей принес кой-чего.
Я киваю головой. Мы молчим немного, потом я с дружеской приязнью спрашиваю:
– Как у тебя на работе?
Сашка часто моргает, морщит лоб. Начинает неохотно, но затем, рассказывая, оживляется:
– Да, понимаешь, сложно. Ты ведь нашу историю толком не знаешь! Представь себе захирелый военный заводик, скорее цех, от случая к случаю получающий некрупные заказы. Волею случая мимо едет известный академик. В его машине происходит серьезная поломка. Пока машину чинят, академик отправляется прогуляться по окрестностям, и экспромтом договаривается с местным жителем о покупке земельного участка под дачу. Естественно, он тут же собирается строиться, и, разумеется, так, чтобы дача была ничуть не хуже, чем у других советских академиков. А если строиться – надо приезжать. Делать это удобнее в рабочее время и за государственный счет. В общем, завод неожиданно получает субсидии и стройматериалы в неограниченном количестве, в результате чего бурно развивается. Не секрет, что часть ресурсов уходит на возводимую солдатами дачу академика. Но это другая история. А по существу, своих кадров здесь нет, жилья никакого, поэтому принимают на работу специалистов из числа беженцев. А мы уже сами устраиваемся, по углам у местного населения. На такое кроме нас, горемык, вряд ли кто согласился бы, да еще за мизерную зарплату. В утешение нам, строят рядом с заводом жилой дом. Ради того, что бы получить в нем квартиру, мы все терпим. Но внезапно академик умирает! Гром и молнии! Расширение производства накрывается, заказ еле тянем, возведение жилья затормозилось. А–а! – Сашка, махнув рукой, замолкает.
Определенно, другу приходится не сладко. К тому же я приехал, и за мной ухаживать надо! Сейчас он сидит, понурившись. Я кладу руку ему на плечо и тепло говорю:
– Саша, родной, ты, пожалуй, иди домой. Мне уже гораздо лучше! Лена там одна с детьми. Завтра забежишь, после работы. Буду тебя ждать. И пожалуйста, не возражай, ты сам выглядишь, словно вот–вот свалишься. Если это произойдет с единственным кормильцем, меня совесть заест. Иди, иди домой! Тебе не стоит проводить ночи в больнице!
– Да ничего, сдюжу, я привык к перегрузкам! – Сашка храбрится, но по нему чувствуется, что к семье он хочет. Нерешительно проводит ладонью по небритой щеке. Я строю знакомую с детства физиономию. Она действует безотказно, и Саша, рассмеявшись, встает. «Как хорошо, что мы снова вместе» – читает он в моем, а я в его взгляде. Улыбаясь, друг уходит.
Из процедурной выходит медсестра и направляется ко мне. Она красивая, пухленькая, на носу задорные веснушки. Вспомнив, что эта медсестра никак не могла сделать укол, я, не удержавшись, с иронией спрашиваю:
– Вы как, иглу хорошо заточили?
– Нет. Другую достала. Специально для вас. – Говорит она и показывает шприц с такой иглой, что у меня возникает желание написать завещание. Я говорю ей об этом шутливым тоном, но она смотрит сурово, пожалуй, даже неприязненно. Мне приходится отвернуться к и терпеливо перенести ее манипуляции с моими венами.
Дождавшись, когда она уйдет, я лезу в сумку, что принес Сашка, нахожу зеркальце и смотрюсь в него. Я не узнаю себя! Лицо и волосы в пыльных разводах от многочисленных дорог. Я толком не приводил себя в порядок с тех пор, как выехал из города. Неудивительно, что хорошенькие девушки относятся ко мне плохо.
Неожиданно мой сосед Коля кашляет. Определенно, хочет привлечь к себе внимание. Я совсем забыл про него: он тихо лежал на своей кровати и будто дремал. А на деле дожидался, соседушка, обещанного. Но давать деньги просто так не в моих правилах. Я, подумав, спрашиваю:
– Послушай, Коля, а можешь тут ванну организовать?
– Ванну? Зачем? – искренне удивляется Коля.
– Помыться хочется! – вздохнув, разъясняю я очевидное.
– Ну–у… разве что хочется… а деньги-то? Как насчет денег? – считает нужным напомнить он.
– Будут, не сомневайся! – уверяю я.
Коля поднимается и исчезает с важным видом, словно получивший специальное задание секретный агент. Возвращается с худенькой миловидной девушкой в синем халате. Они садятся на его кровать. Коля так, чтобы не было заметно другим больным, рукой активно исследует девушку в районе коленей. Она нервничает из-за этого. Мне тоже это неприятно. Хмурясь из-за Коли, я резко спрашивают у девушки:
– Помыться организуешь?
– Ну, это, ванну надо. Это, вычистить, она грязная, – по речи заметно, что девушке трудно связывать слова в предложения.
Я решаю ободрить ее, переменяюсь и спрашиваю с улыбкой:
– Отлично! Что с меня?
– Ну, это, Коля сказал, что принесет. Это...– девушка, смутившись, опускает взгляд в пол.
Однако я понимаю, что она имеет в виду. Достаю из сумки кошелек, и Коля получает новенькую ассигнацию. Он, просияв, сразу забывает про девушку, поднимается и идет к выходу. Девушка, пробормотав мне что-то извинительное, тоже вскакивает, и, догнав Колю, виснет у него на руке. Они начинают живо шептаться о чем-то на ходу. Мне остается надеяться, что деньги я отдал не напрасно.
Не знаю, сколько проходит времени, пока я моюсь, но когда я вновь укладываюсь на свою койку, вся больница уже спит. Я чувствую себя превосходно. Однако настроение портится при появлении Коли, от которого непереносимо воняет сивухой. Он наклоняется ко мне и произносит свистящим шепотом:
– Гриша, есть классный план! После полуночи идем на третий этаж. Там ремонт, палаты пустые, никого нет. Техничка и медсестра освободятся, и сразу к нам. Посидим с ними, выпьем, поговорим!
Я отстраняю от себя ребром ладони его потное лицо и задаю уточняющий вопрос:
– Посидим, выпьем, а дальше что?
– Разбегаемся по палатам, ты– с техничкой, я– с медсестрой, и... о чем договоримся! – произносит Коля с гримасой героя сальных анекдотов.
– А девушки знают о твоих намерениях?– недовольно спрашиваю я.
– Нет еще. А чего им? Хочешь, сейчас скажу! – с пьяной уверенностью говорит Коля.
– А я, тебе зачем? Неужели один не справишься? – ерничаю я.
Коля тушуется и говорит смущенно, слегка заикаясь:
– Ну, село у нас маленькое. Мы местные. Они меня, как облупленного знают. И жену мою. Я, как мужик, им неинтересен.
– А я здесь причем?– спрашиваю я, широко зевая.
Коля начинает с жаром втолковывать мне:
– Гришка, я уверен, они согласятся, если ты пойдешь! Приезжий, холостой, при деньгах. Бабы таких, обожают!
Как же, при деньгах! Знал бы он! У меня возникает желание подковырнуть Колю:
– А ежели им нужен я, тогда почему ты решаешь, кто из девушек достанется мне? Я, может быть, сразу с обеими желаю завести отношения!
Коля порядком оскорбляется. Он выпрямляется на кровати и возмущенно произносит едва ли не в полный голос:
– Это ты зря! Очень даже напрасно!
Как же, как же! Ведь он местный, ему и решать. Какое я имею право ставить условия?
Мой город, этот деревенский парень затронул, сам того не зная, мою боль! Впрочем, оно того не стоит! Вздохнув, я говорю Коле примирительно:
– Ладно, успокойся, я пошутил. Здоровье мое, на данный момент, заниматься флиртом не позволяет. Живу мечтою не о женщинах, а о свежем воздухе. Ты уж, Коля, сам как-нибудь справляйся. Я, извини, спать хочу!
Не слушая Колю, который разворачивает пылкую агитацию и при помощи народных выражений рисует одну картину соблазнительнее другой, я закрываю глаза и мгновенно засыпаю..