Большинство людей хоть раз в жизни сталкивалось с понятием форы. Будь то соревнования на первенство школы, когда в забеге слабейшему заранее минусуют несколько секунд от окончательного результата или ставят на дистанцию впереди всех, или «блатной» звонок от друзей накануне распродажи дефицита, когда ты успеваешь занять очередь в первой десятке жаждущих его приобрести, а запись заканчивается на второй тысяче (правда, о таком гандикапе сегодня помнит разве что старшее поколение).
В общем, фора – вещь приятная и полезная, хотя обычно и носит разовый характер. Справедливости ради уточним, что не для всех, но для большинства. Есть, конечно, отдельные индивидуумы, которым судьбой выпало пользоваться гандикапом чаще других, но и они не могут знать, когда же им можно будет воспользоваться вновь.
Кто бы мог подумать, что именно я, Олег Кошкин, окажусь единственным человеком на планете, кому суждено было иметь по жизни постоянный гандикап в пять минут. Почему постоянный и почему было? Об этом-то я и хочу рассказать.
* * *
Родился я в обычной семье простых служащих. И если бы не стечение ряда обстоятельств, возможно, не было бы и этого рассказа. Итак, именно в день моего рождения над нашим городом проходила по наиближайшей орбите очередная комета, не то Галлея, не то Эбола. Точь-в-точь в минуту моего появления на свет на местной атомной энергостанции произошла локальная авария с выбросом радиации, а роддом окнами смотрел, можете догадаться куда. Малого этого, ребенком я уродился крупным, отчего мама самостоятельно справиться с сыночком не могла и ей помогли освободиться от бремени специальными щипчиками, которые, как назло, трижды срывались с моей младенческой головушки.
Весь этот букет дополнился и тем, что мои дедушки-бабушки по маминой и папиной линии слыли знахарями-травниками, предсказателями, да мануалами, то есть – экстрасенсами по-нынешнему. Ясно, что дитя, «крещеное» в такой гремучей купели, должно было быть отмечено свыше. Так оно и случилось. Вот только выяснилось это не сразу. А когда и как, узнаете дальше.
Лет до пяти я рос обыкновенным ребенком, ничем не отличаясь от других малышей-ровесников. Видимо дар мой еще не до конца сформировался, а, может быть, я, ввиду малости лет, его не осознавал и уж тем более им не пользовался.
Первый звонок стал для меня, крохи, как откровением, так и потрясением. Ходил я в ту пору в детсад имени Песталоцци, в среднюю группу с романтическим названием «Эдельвейс». В один из ветреных осенних дней нас выгуливали в уютном дворике с изящной верандой, покрытой металлической крышей. Копаясь в песочнице, я вдруг почувствовал, как сильнейший порыв ветра приподнял меня над землей, правда лишь на мгновенье и не высоко, а вот лист тяжелого железа, вероятно слабо укрепленный, взвился с веранды как бумажный змей. Через секунду он рухнул вниз, и только чудо спасло воспитательницу и троих малышей от плоской братской секиры: металлический лист, упав под углом, уперся в стену веранды и все потенциальные жертвы оказались в западне между железом и кирпичом, но живыми.
Закрыв от страха глаза, я совсем было собрался зареветь, но поскольку вокруг было тихо, словно ничего не произошло, то и я сдержался, а когда открыл сначала левый, а затем и правый глаз, то увидел странную картину: крыша была на месте, дети беззаботно играли, а я сидел на прежнем месте… И никакого урагана.
Взрослые сказали бы: померещилось. Я же был мал для таких умозаключений, потому через мгновение, позабыв обо всем, с прежним азартом начал копать вглубь песка, искренне веря в то, что где-то там обязательно есть подземная река, в которой водятся диковинные рыбы.
Прошло совсем немного времени, как раз те самые пять минут, и я вновь взлетел над землей, а когда приземлился, то увидел картину падения листа железа на людей в точности такую же, какую уже наблюдал. На этот раз все было всерьез. Делать было нечего, пришлось зареветь, то ли действительно от испуга, то ли от досады, что я это видел и пережил дважды. Когда я позже пытался объяснить родителям, как все было на самом деле, они, естественно, нашли этому умное объяснение: эффект «дежа вю» на почве эмоционального потрясения, но я-то не знал, что это такое, потому был убежден: мне просто не верят.
Таким был первый случай проявления моего «гандикапа», но не его использования, которое произошло гораздо позже, в школе. Но именно с той самой детсадовской поры я перестал доказывать кому бы то ни было, что могу знать многое наперед и никогда, кстати, не жалел об этом.
* * *
Учиться в школе мне было легко. Голова работала как надо, тяга к знаниям имелась, с учителями повезло, короче говоря, отличником я был настоящим. Единственное, что выбивало из колеи, так это моя врожденная леность. Из-за нее я иногда получал низкие отметки и очень расстраивался, хотя понимал, что сам виноват. Но настал момент, когда и эта проблема разрешилась.
Накануне областной контрольной по математике, от которой зависела судьба моей золотой медали, я вдруг понял, что могу не напрягаться, готовясь всю ночь, а просто должен дождаться конца контрольной, выяснить результат и с пятиминутной форой успеть все решить. Вот так просто подумал об этом и все. До чего это может довести в конечном итоге я не знал, но сомнений не испытывал и остаток дня провел во дворе, гоняя с малышней в футбол.
Наутро, со свежей головой я шел в родную школу, где мои учителя очень надеялись выпустить, в моем лице, медалиста. Дальнейшее развивалось по следующей схеме: часть заданий я быстро расщелкал под орех, часть отложил до конца контрольной, а одно, самое заковыристое вообще решать не стал, зачем напрягаться, если в запасе всегда есть пять минут, успею.
Надо сказать, что был я в том возрасте, когда уже можно было задуматься над природой своего феномена. Ведь я знал и о Нострадамусе, и о Ванге, и о прочих прорицателях, не считая своих родственников. Только в том-то и дело, что все они гадали, а я знал. Словно проживал одной половинкой сознания свою жизнь вперед, оставаясь со второй половинкой в своем физическом теле в реальном времени. Задумываться я задумывался, но объяснить этого никак не мог и, честно говоря, начинал побаиваться, не свихнусь ли из-за этого. Именно возможность практического применения моего дара, скорее всего, и спасла юношеский разум от раздвоения личности. Словно левое и правое полушарие мозга договорились, как равноправно и без ущерба для здоровья использовать его носителя.
Итак, контрольная завершалась. Ровно за пять минут до ее конца, с точки зрения всех окружающих, конечно, я встал, подошел к нашему классному руководителю, сдал тетрадь, а затем спросил:
- Ираклий Геронтьевич, очень не терпится узнать: последнее задание имело два решения или одно? Нельзя ли теперь одним глазком взглянуть, все равно уже ничего не исправить.
Пожилой учитель относился ко мне хорошо, оттого видно и позволил краем глаза посмотреть в решения, сказав с мягким грузинским акцентом:
- Канешно, Алежек, теперь можно.
Мне этого оказалось достаточно.
Итоговая контрольная завершилась моим полным триумфом, золотой медалью и убеждением, что так нужно действовать и дальше. Наивный, я и не предполагал сколь сложным и порой опасным будет мой дальнейший жизненный путь с «гандикапом».
«Все тайное когда-то становиться явным», «Шила в мешке не утаишь», «Сколько веревочке не виться, а конец найдется» – эти и другие пословицы как нельзя лучше подходят к дальнейшему развитию событий. Глупо было бы предполагать, что кто-то, когда-то, почему-то не узнает о моей тайне. А в нашей стране есть еще и мощные структуры, для которых такие как я – сущий клад с одной стороны, и смертельная опасность – с другой.
Я до сих пор не знаю «стукнул» ли кто-нибудь на меня или я сам неосторожно проявил свой дар не в том месте, не в то время, но однажды, по-прошествии нескольких лет со дня окончания университета, ко мне – дипломированному филологу – домой, все-таки пришли…
* * *
На пороге стояли два незнакомых мне типа. Старший из них имел впалые щеки, проницательные глаза и рост под два метра. Второй, совсем юный, постоянно озиравшийся, доставал напарнику едва ли до подмышки.
– Здравствуйте, – глухим голосом приветствовал меня высокий. – Позвольте представиться, Николай Ефимович, старший специалист НИИ социальных проблем, а это – Эдуард Павлович, мой помощник, – указал он на молодого.
– Доброе утро. Чем могу служить?
– Для начала разрешите войти. Разговор у нас будет долгий, негоже в дверях общаться. – Николай Ефимович вел себя довольно уверенно. В его словах не было и тени сомнений, что его впустят.
– Вообще-то я никого не ждал и собирался отоспаться, – попытался возразить я, хотя в душе понимал, что впускать посетителей придется, да и о теме разговора интуитивно я почти догадался.
Тут в действие вступил юноша. Сделав решительный шаг внутрь моего жилища, он пропустил напарника следом и притворил дверь, после чего неожиданно звонким голосом произнес:
– Нам лучше не отказывать.
Опешив от его прыти, я не нашелся что ответить, а просто махнул рукой и повернулся спиной к вошедшим.
– Проходите. Заодно объясните, почему вам не откажешь. Для начала же предъявите документы или что у вас есть.
Удостоверения личности ничего существенного в ситуации не изменили. Я как не понимал, чего от меня хотят, так и остался в неведении, а парочка специалистов какого-то хитрого НИИ не торопилась раскрывать карты.
– Итак, уважаемый Олег Олегович, – обратился ко мне после непродолжительной паузы младший, будем говорить без обиняков. Это сэкономит время и нервы, да и здоровье, пожалуй.
– Ого! Каков поворот. Я еще не знаю, о чем мне скажут по существу, а угроза уже произнесена. Не кажется ли вам, милейший, что закон гостеприимства соблюден мною до конца и теперь уже вы обязаны соблюдать некие правила хорошего тона? В конце концов, или вы объясняете мне цель визита, или прошу освободить меня от своего присутствия.
Видимо, чтобы слегка притушить накал страстей старший резко поднялся, сделал знак рукой своему коллеге и произнес, обращаясь ко мне:
– Олег, позвольте называть вас по имени. Мы уполномочены определенными структурами провести с вами переговоры о сотрудничестве. Выражаться это может в любой форме. Как в работе на нас, так и в качестве изучаемого объекта. Надеюсь, вы не будете задавать ненужных вопросов.
До этой минуты я рассчитывал списать непредвиденную встречу на обычное недоразумение и поскорее забыть о ней. Но в следующее мгновение понял, что у меня в гостях те, кто надо и затем, зачем надо, а именно за моим «гандикапом».
– Ладно, – произнес я, вздыхая, – говорите конкретно, зачем я вам сдался.
– Вот и ладушки. – Более молодой «специалист» даже руки потер от удовольствия. – Приятно иметь дело с сообразительным человеком, кстати, а что у нас там через пять минут произойдет?
– Через мои пять ничего, а вот через ваши, не знаю.
За этим их кавалерийским наскоком я как-то совершенно не придал значения тому, что нахожусь в состоянии лишь реального времени и совершенно не пользуюсь даром из-за которого, собственно, эти люди ко мне и нагрянули. А как только осознал это, сразу увидел, что действительно через пять минут ничего не произойдет, кроме того, что посетители уйдут, а я останусь в задумчивости.
В общем, мне было предложено работать на спецслужбы под вывеской НИИ социальных проблем. Руководители «конторы» надеялись с моей помощью провернуть некую операцию государственного значения, а до этого хотели изучить мой дар с целью выяснения вопроса: нельзя ли продолжительность «гандикапа» увеличить.
На принятие решения мне дали всего один день. Кстати, формально выбирать было не из чего. Ведь молодой «ученый» ясно дал понять, что я могу только согласиться, обратное даже не рассматривается. Ими. Но не мной. Не люблю диктата. Не хочу быть спецагентом, а тем более подопытным кроликом. С такими как я нужно действовать иначе. У меня же теперь есть дополнительная, хотя и обычная, фора – целый день. И я обязательно использую ее с толком.
Размышляя так после их ухода, я автоматически собирал вещи. Единственное о чем при этом не задумывался – это о последствиях. Потому что был уверен в себе и… в своем «гандикапе».
На побег я решился достаточно легко. Бабушки и дедушки мои давно умерли. Родители погибли в автокатастрофе пару лет назад. Про каких-то других родственников я вообще ничего не знал. Девушкой до сих пор не обзавелся, поскольку все свое время посвящал образованию и работе. А работал я на дому (в квартире, оставшейся от родителей) редактором на подряде. Так что моего резкого отъезда попросту некому было замечать.
Через полчаса на автовокзале я взял билет до Смоленска и с комфортом расположился в конце салона междугородного автобуса.
* * *
За окном менялись красочные пейзажи. Летний вечер, скорость и тишина в салоне погрузили меня в дрёму. И вдруг я отчетливо увидел, как из-за поворота выскочил большегрузный «КАМАЗ», у которого, судя по всему, отказали тормоза. Машина и наш автобус неумолимо неслись навстречу друг другу.
В момент рокового удара встряхнуло только меня. Автобус продолжал спокойно ехать по трассе. «Так и есть, – подумал я, – «гандикап» сработал». Надо было что-то предпринять, причем мгновенно. И как можно быстрее пробравшись к водителю, я попросил его остановиться.
Водитель, покосившись на меня, недовольно пробурчал:
– Санитарная остановка через пятнадцать минут. Потерпи.
Время неумолимо таяло.
– Да меня укачало. Плохо мне, шеф, понимаешь? Сейчас весь салон тебе уделаю!
Видимо этот очевидный довод оказался для него убедительным, потому что он сбавил скорость и прижался к обочине возле небольшой рощицы, куда я и рванул, поглядывая на часы. Пять минут еще не иссякли.
Мимо автобуса на большой скорости промчался рефрижератор. «Навстречу не своей судьбе». – Пришла мне в голову мрачная мысль.
Выдержав паузу, я вернулся к автобусу, поблагодарил водителя и пошел на свое место. Вдогон раздалось:
– Полегчало, ну и хорошо.
Буквально через пару километров, мы подъехали к развилке с очень крутым поворотом, и нашему взору предстала картина ужасающего ДТП. С одной стороны дороги на обочине колесами кверху лежал тот самый рефрижератор, с другой, на боку – груженный щебнем самосвал. Сама дорога, как ни странно, оказалась свободной. Только осколки лобовых стекол, фар, да мелкие детали от обеих кабин устилали все четыре полосы трассы.
Люди из машин, подъехавших к месту аварии раньше нас, пытались оказать первую помощь пострадавшим водителям. Мы тоже остановились. Кто-то предложил выйти и узнать подробности, но в этот момент в салон поднялся сотрудник ГИБДД и спросил, нет ли среди пассажиров врача. Медиков не было.
Оказалось, что всего в минуте отсюда располагался пост ДПС, поэтому-то на место аварии так быстро прибыл наряд. Они же вызвали скорую, но пока та не появилась на всякий случай поинтересовались про врача у нас.
– Жертв нет? – Поинтересовался наш водитель.
– Нет, слава Богу. Машины, сами видите, пострадали, а вот водилы отделались ссадинами да испугом. Но врачам мы их, конечно, предъявим.
После этого гибэдедешник велел нам двигаться дальше, чтобы не создавать пробку и пожелал счастливого пути.
Еще не менее получаса пассажиры автобуса обсуждали увиденное. Особенно бурную реакцию вызвала чья-то реплика:
– А если бы мы не остановились?
Все, кто был в автобусе, одновременно посмотрели в конец салона, где я, мирно прислонясь к оконному стеклу, пытался заснуть теперь уже по-настоящему.
* * *
В Смоленск прибыли затемно.
Этот город из всех возможных вариантов для побега я выбрал сразу и бесповоротно по двум причинам: давно собирался посетить старинный и легендарный Город-герой, да плюс к этому здесь жил мой лучший студенческий друг – Колька Мышкин. Сейчас он работал в крутой смоленской гимназии преподавателем русского языка и литературы, а когда-то мы все пять вузовских лет были – не разлей вода. Нас даже называли одним именем: Кошкин-Мышкин.
Я был настолько уверен в друге, что, даже заранее не предупредив его о приезде и своих проблемах, знал, что могу на него положиться. И друг, как говорится, не подвел. С самого порога он затискал меня в объятиях и забросал вопросами: «Каким ветром?», «Один?», «Надолго ли?», «Как дела?» и т. д., и т. п. Еле отбившись, я попросил его присесть и сказал, что у меня к нему есть серьезный разговор.
Колька как-то сразу посерьезнел и успокоился: то ли в моих глазах уловил тревогу, то ли интонация моя его охладила.
– Хорошо, давай поговорим. Остальное потом. – Сказал он и присел на довольно уютный и мягкий диван.
Я сел рядом и задумался. С чего начать рассказ? С прихода «спецов», с моего «гандикапа» или с вопроса, а может ли друг вообще меня принять и фактически спрятать на некоторое время?
Николай как будто прочитал мои мысли, потому что начал первым:
– Олег, давай так, если тебе нужна помощь и жилье, считай, вопрос решен. Тем более, если у тебя проблемы, как я догадываюсь.
– Спасибо, дружище. У меня и впрямь проблемка нарисовалась, причем такая, что я в пять секунд снялся с якоря и рванул к тебе.
– Что, «контора» наехала?
– Какой ты догадливый!
Коля усмехнулся, но ничего не сказал, а лишь махнул рукой, продолжай, мол.
Я и продолжил. Рассказал ему обо всех перипетиях прошедшего сложного для меня дня. В красках обрисовал обоих посетивших меня незнакомцев и сказал, что уверен в серьезности их угроз. Стал было объяснять и причину их заинтересованности во мне, но друг меня перебил.
– Знаешь что, Олег, можешь мне не рассказывать про свои загадочные способности. Может, я и не понимаю в чем их суть, но то, что они у тебя есть – это факт. Думаешь, никто с нашего курса не замечал, как часто ты с легкостью выбирался из самых неожиданных ситуаций, особенно на экзаменах? Мы же вместе «зависали» на различных тусовках и не готовились. Но в итоге, я получал «неуд», а ты запросто отвечал на все вопросы. Потом «втирал» всем, что повезло с билетом. Ага, все пять лет одному тебе только и везло! Короче говоря, не один я догадывался, что тут как-то не всё чисто и в тебе явно есть что-то уникальное и необъяснимое.
Мне только и оставалось, что откинуться на спинку дивана и удивленно поднять брови. Действительно, почему я всегда был уверен, что никто ничего не узнает? Внешне, само собой, ничего и не было заметно. Но когда в течение нескольких лет кто-то рядом с тобой постоянно оказывается более удачливым, причем не только на экзаменах: я ведь и в быту, и на свиданиях, по мнению всех моих приятелей тоже был «везунчиком», вольно или невольно начнешь задумываться и наблюдать за «избранником судьбы». Что называется, количество переходит в качество.
То есть, если Николай задумался и о чем-то догадался и даже утвердился в своих догадках, то, что мешало другим из моего студенческого окружения сделать то же самое? Причем отнюдь не для «травли» дружеских баек по типу армейских, а, напротив, чтобы воспользоваться догадками и насолить более успешному однокашнику.
Но тогда и приход людей из «НИИ» уже не кажется каким-то неожиданным и вызывающим вопрос: как узнали? Как говорится, ничто не меняется под Луной и «доброжелатели», скорее всего, вечны!
Еще час я рассказывал Мышкину историю своего «гандикапа», а он внимательно и с нескрываемым интересом слушал.
Спать мы легли перед рассветом. Один разгруженный своеобразной исповедью, другой, наоборот – загруженный неожиданно фантастической информацией. Честно скажу, будет ли утро вечера мудренее, мы не знали, но то, что оно не будет легче теперь уже для двоих – мы понимали на сто процентов.
* * *
Завтракали по-холостяцки: глазунья на двоих, незамысловатые бутерброды, да растворимый кофе. Дожевав свою порцию, Николай обратился ко мне:
– Я тут переварил все, что ты вчера рассказал и понял главное: в покое тебя не оставят ни при каких раскладах. А значит, скрываться тебе придется пожизненно, ну или до тех пор, пока не согласишься с ними сотрудничать. А ты ведь не согласишься. Это я тоже понимаю. Следовательно, остается один выход – «потеряться» так, чтобы никто и никогда тебя не нашел.
– Все верно. А ты к чему клонишь?
– Собственно, ни к чему. Просто Смоленск – не тот город, где легко «теряются».
Я прекрасно понимал друга и совершенно не хотел втягивать его в свои проблемы до стадии «реши всё за меня».
– Парадокса тут нет. – Сказал я в ответ. – Чем больше город, тем легче в нем раствориться. Это, скорее, аксиома мегаполисов. Но что-то меня в Москву не тянет. С другой стороны, и в загранку двинуть – не вариант. Ни денег на это нет, ни концов там никаких. Остается глушь-тайга или Крайний Север. У тебя там есть завязки?
Мышкин ухмыльнулся и вдруг произнес то, что заставило меня серьезно задуматься:
– Есть ведь еще одна причина, по которой тебя могут оставить в покое. Надо взять и избавиться от того, что понадобилось еще кому-то кроме тебя самого.
Заметив мой заинтересованный взгляд, Коля продолжил:
– Ну, представь, допустим, что у тебя требуют некую драгоценность. Отдавать ты ее не хочешь, и тебя начинают прессовать за это. Какие версии поведения готов рассмотреть как варианты, чтобы от тебя отстали?
– Погоди-погоди. С материальным эквивалентом причин неприятностей более-менее ясно: отдай, выбрось, уничтожь. Возможно, после этого про тебя и забудут, если не захотят прикончить из мести. А вот про мой дар? Тут я пока не готов рассуждать логически. Не готов, поскольку не знаю, как его приобрел, что с ним будет дальше, а главное – как от него избавиться. Хотя я вовсе не уверен, что очень хочу этого.
После моих слов возникла пауза. Каждый из нас вдруг со всей остротой осознал неоднозначность такого поворота в рассуждениях о моем возможном ближайшем будущем.
Мне припомнились многие случаи, когда «гандикап» очень выручал или даже спасал мою жизнь. А сколько простых и милых человеческих радостей он мне приносил! А какие еще перспективы сулил? И теперь вот надо обдумывать, как от него избавиться?
Но ведь он работает! Значит, я всегда могу сыграть на опережении. Другой вопрос, хватит ли мне в один прекрасный момент этих пяти минут? Ведь те, кому я понадобился со своим «гандикапом», тоже знают про эти минуты и могут обставить дело так, что мне их не хватит для страховки. Находиться же в состоянии постоянного «гандикапа», то есть жить, всегда опережая весь мир на пять минут, небезопасно для психики. Это я даже без экспериментов понимал, можно сказать ощущал физически.
Нашу задумчивость прервал телефонный звонок. Звонили Николаю на мобильный.
– Алло, говорите. Да, я. А вы, собственно, кто? Ах, вот оно что! – Произнося последнюю фразу, Коля выразительно посмотрел на меня.
Я бы мог и не слушать дальнейшего разговора, поскольку тут же сообразил, что звонят по мою душу. Но оперативность выхода «спецов из НИИ» на Мышкина и желание понять насколько близка опасность заставили меня сосредоточиться на продолжении беседы.
– Конечно, знаком, - отвечал на вопросы Николай, - мы же с ним учились вместе. Вы и это знаете? Нет, ко мне не заходил, только звонил вчера и сказал, что куда-то надолго уезжает. А какой мне смысл обманывать вас?
Дело принимало не очень приятный оборот. Похоже, мои вчерашние гости совершенно не собирались давать мне никакой форы и про день на размышление сказали с очевидной целью: посмотреть на мою реакцию. Посмотреть-то они посмотрели, да вот насколько далеко заглянули, в смысле проследили за мной? Самое время воспользоваться «гандикапом».
Выглянув в окно, я увидел, как к дому Мышкина подъехали две машины: черная «Волга» и полностью тонированный синий «Мерседес»-минивэн. Несколько человек, приехавшие на них, направились к нашему подъезду. Сомнений никаких – это за мной.
Получив положенную фору, я сделал знак другу заканчивать бесполезный разговор. Коля тоже понял, что дело швах. Я даже не успел задать вопрос, как будем выбираться, а он уже рассовывал по карманам документы и другие необходимые мелочи и давал инструкции:
– Сейчас быстро в подвал, вход у нас в парадной. – Почему-то по-питерски сказал он. – Оттуда по трубам теплоцентрали ползем в соседний дом. Я так все детство выигрывал в войнушку, обходя противников с тылу. Надеюсь, все щели не заделали, проберемся.
Это было разумное решение. Выходить через свой подъезд без гарантии, что за домом не следят, равносильно добровольной сдаче. А так времени хватало и на то, чтобы незаметно уйти, и на дополнительный отрыв от погони. Мучило меня одно: Николай всё глубже втягивался в чужую и ненужную ему проблему. Пока мы двигались по его тайным ходам из детства, я поделился своим сомнением, надо ли ему оставаться рядом со мной и тоже превращаться в беглеца.
Коля ответил как всегда рассудительно и просто:
– Я никуда бежать и не собираюсь. Выведу тебя и вернусь домой. Скажу, что выходил за хлебом. Булочная рядом, зайду куплю батон белого. Предъявить им нечего. Наблюдатели, скорее всего, тоже не с вечера пасли нас. Так что не волнуйся, выкручусь.
В соседний дом мы пробрались, даже не особо испачкавшись. Это хорошо, что оба были худыми. Ведь одно дело пролезать сквозь подвальные щели ребенком, другое – взрослым человеком. Времени нам хватило и на эту операцию, и на то, чтобы со стороны посмотреть на приехавшие две машины с группой захвата, и на прощание друг с другом.
Мышкину я дал слово сообщить при первой же возможности о себе. Только как я это сделаю, пока не было понятно. Его мобильник, скорее всего, уже на прослушке.
Обнявшись, мы расстались. Коля двинулся в сторону известной ему булочной, а я – в сторону не известную никому, включая меня самого.
* * *
Обострившаяся вокруг меня ситуация и настойчивое желание определенных людей во что бы то ни стало подчинить мой «гандикап» своей воле стали, своего рода, катализатором рассуждений о природе возникновения этой фантастической форы в моей жизни. Я говорю о своих рассуждениях. Они вытеснили из моего сознания любые другие мысли, в том числе и об опасности преследования. И пока я двигался как на автопилоте в сторону окраин Смоленска, в голове одна за другой рождались и умирали самые невероятные версии. От инопланетного влияния, до экспериментов неких спецслужб (а как иначе объяснить такую заинтересованность и напористые действия «спецов» из НИИ).
Пытаясь прекратить сумбур в мыслях и хоть как-то их систематизировать, я вдруг почувствовал некое внутреннее беспокойство. Оно возникло где-то глубоко в подсознании и, чтобы разобраться в нем, я даже остановился возле небольшого пустыря рядом с заброшенной автобусной остановкой. Сел на бетонный куб, бывший когда-то основанием скамейки, и сосредоточился на том, что же меня так напрягло. И вот какая картина стала складываться на фоне моих воспоминаний обо всех случаях использования «гандикапа».
Начиная с той самой детской площадки, где я впервые осознал наличие у меня непонятного для малыша, но явно волшебного дара и до сегодняшних событий, использование «гандикапа» всегда касалось только меня лично. Как-то так получалось, что ради других людей я его не использовал, а если и применял, то обязательно в ситуациях, в которых был задействован и мой интерес.
Что это означает? Случайность это или закономерность? Зависит ли от этого что-либо? Или на сей факт не стоит обращать внимание? Все эти вопросы, перемешавшись с воспоминаниями, окончательно сбили меня с толку, а какого-то вразумительного вывода для себя я так и не сделал. В причине моего беспокойства я тоже до конца не разобрался, хотя отмахиваться от возникшего чувства тоже не стал. Раз возникло, значит, не на пустом месте. Оставалось одно: испытать «гандикап» в тот момент, когда лично мне ничего будет не нужно.
Чтобы окончательно закрыть тему эгоистичности «гандикапа», как я обозвал про себя эту проблему, я решил рискнуть и вернуться в центр города, где вариантов использования форы для других было непомерно больше, чем на этом пустыре. Потому и отправился в противоположный, изначально намеченному, путь. В массы, к людям, а возможно и к новому повороту в судьбе. Почему вдруг подумалось о последнем, я сразу не понял. А ведь ответ на это был. До него я еще просто не дошел. Но не будем опережать события.
* * *
Для того, чтобы осуществить свой эксперимент мне нужно было главное – постоянно работающий «гандикап». То есть я всё время должен был сканировать обстановку вокруг себя, только не в пространстве, а во времени.
Настроив себя словно хронолокатор, я старался не пропустить ни одной мало-мальски подходящей ситуации. Начать их оценку и приемлемость пришлось вообще с бездомной кошки. За ней гнался такой же беспризорный пес и я, заглянув на пять минут вперед, убедился, что спасать кошку не придется, поскольку она юркнула в узкое подвальное окошко ближайшего дома. Пес, поняв, что его перехитрили, покрутился некоторое время неподалеку, поворчал для порядка и отправился к ближайшей помойке подкрепиться после неудавшейся погони. Потренироваться на кошечках, как рекомендовалось в классической кинокомедии, не пришлось.
Следующей моей подопечной могла стать бабушка – божий одуванчик, которая, задержалась на пешеходном переходе и теперь на нее, на полном ходу, мчался мотоциклист. Могла, но не стала, поскольку парень на байке оказался профессионалом. Он очень ловко сманеврировал, уйдя от столкновения со старушкой, а затем затормозил, развернулся и встал пред ней как щит, давая возможность безбоязненно дойти до тротуара.
Мой путь продолжился. Я уже выходил на центральные улицы города, где бурлила жизнь, и где меня ждал реальный шанс реализовать задуманное.
Мимо витрины банка я прошел совершенно спокойно, а вот приблизившись к микроавтобусу с никелированным «кенгурятником», припаркованному рядом с ним, сбавил ход. Сосредоточившись на «гандикапе», я увидел следующее.
Ко входу в банк подъехал броневичок с его эмблемой. Привезли наличку для касс и банкоматов. Двое вооруженных охранников расположились у дверей. Еще два человека, выбравшись из машины, начали выгружать мешки с деньгами. И тут стало происходить нечто похожее на сцену из голливудского боевика.
Рванув с места, микроавтобус, стоявший неподалеку, врезался в броневик, придавив одного из инкассаторов и отбросив на тротуар другого. Из машины, шедшей на таран, еще на ходу раздались автоматные очереди по охранникам. Под град пуль попала и девушка, попытавшаяся выйти в этот момент из дверей банка.
В считанные секунды всё было решено: мешки перегружены в микроавтобус, который, сдав назад, затем умчался по полупустой улице, а пять человек остались лежать у входа в несчастливое кредитное учреждение. Кто-то из них стонал. Остальные не подавали никаких признаков жизни.
* * *
«Вернувшись» в реальность, я стал лихорадочно думать о том, что же можно предпринять за пять минут, чтобы предотвратить бойню. Бандитов я точно не остановлю. Они готовы ко всему и лишняя помеха в моем лице все равно, что назойливая муха – прихлопнут и не поморщатся. Следовательно, нужно перехватить броневик. Откуда он подъедет я знал, в ту сторону и побежал. Для полной гарантии в срыве налета надо было еще вызвать полицию. По понятным причинам телефона с собой я из дома не взял, поэтому оглядывался по сторонам на бегу, выискивая среди прохожих кого-нибудь с мобильником. И мне повезло. У перехода стояла девчонка, с кем-то ворковавшая по телефону и явно никуда не торопившаяся. Времени на объяснения и уговоры у меня не было, поэтому я довольно бесцеремонно выхватил у нее трубку, нажал 02 и, дождавшись соединения, выпалил:
– Вооруженное ограбление банка! Есть жертвы!
Не дав дежурному на другом конце опомниться, я назвал банк и улицу, где он находится, успел описать микроавтобус и предупредил, что в нем несколько человек с автоматами.
Возвратив телефон опешившей хозяйке, на ходу крикнул ей «Мерси!» и продолжил движение навстречу банковской машине, которую тоже еще надо было умудриться остановить. На простое голосование такие транспортные средства не реагируют и не тормозят. Перегораживать собой проезжую часть – тоже не вариант. По инструкции они имеют право переезжать сумасшедших как лежащих полицейских.
На принятие решения у меня оставалось каких-то полминуты. И тут я увидел на краю тротуара передвижной лоток для продажи мороженного. Мне только и надо было, что дернуть его изо всех сил за специальный поручень и потащить за собой на дорогу. Одновременно как из под земли нарисовался тот самый банковский броневик. И они встретились: транспорты для денег и мороженного. Благополучно отскочив, я наблюдал, как машина в попытке уйти от столкновения с непредвиденным препятствием резко затормозила и пошла юзом. Но контакта избежать не удалось. Броневику-то ничего, а вот из лотка разноцветным фейерверком разлетелись упаковки с лакомством. Одна из них, с любимым с детства эскимо, как по волшебству, оказалось в моих руках. Но съесть мне его не дали. Сначала продавщица, отошедшая от первого шока и сообразившая, что попала на деньги, со всей силы огрела меня по спине. Затем из броневика выскочили два молодца одинаковых с лица и двинулись в сторону придурка, устроившего ДТП, то есть ко мне явно не для того, чтобы я поделился лакомством.
Мысленно я уже был готов, как отреагировать, потому заорал и вправду как сумасшедший:
– Помогите!.. Убивают!.. Скорее!.. У вас же есть оружие!.. Вопрос жизни и смерти!..
Выкрикивая всё это, я двигался им навстречу. То ли они думали, что я стану убегать, то ли мой вид и поведение их огорошили, только оба остановились в нерешительности и самый здоровый из них спросил:
– Где, кого убивают?
– Да вас же! У банка. – Добил я их своим ответом.
Воцарилась немая сцена достойная «Ревизора».
* * *
Не буду никого утомлять рассказом о том, что происходило дальше. Важно, что меня не побили инкассаторы. Ну, если не считать фингала под левым глазом. Все же здоровяк не удержался. Но главное – все остались живы.
Позже я узнал, что группа захвата успела накрыть налетчиков. Дежурный не проигнорировал мой звонок, а пробок в Смоленске почти не бывает. Так что душегубы из микроавтобуса и пикнуть не успели, как их заблокировали двумя машинами, а люди в камуфляже уложили лицом в асфальт.
Интереснее вот что. Как только эмоции улеглись, и стало понятно, что «гандикап» сработал и помог совершенно посторонним людям, я решил с его помощью узнать, а что ждет меня самого в ближайшие минуты. Но сколько я не пытался активизировать его, это мне никак не удавалось. Поэтому ни пяти, ни даже одной минуты форы я не получил и о своем недалеком будущем теперь мог только догадываться. А что это означало? Только одно – «гандикап» пропал. Похоже, сработала версия из моих рассуждений, что он мог использоваться только мной и только в личных целях.
С одной стороны, я, конечно, расстроился, ведь мне с пятиминутной форой жилось весьма комфортно. Но поскольку такой комфорт в последнее время понадобился еще кое-кому, из-за чего моя жизнь превратилась в кошмар, то с другой стороны, соответственно, я должен быть рад, что с исчезновением «гандикапа» прекратятся погони и приключения. Кому я нужен без своего дара кроме себя самого, да близких друзей.
Смирившись с потерей «гандикапа», я тут же принял и твердое решение сдаться своим преследователям, благо для этого сложилась удобнейшая ситуация. Как непосредственного участника предотвращения вооруженного налета меня теперь допрашивали полицейские. Похоже, что в органах или были осведомлены о деятельности НИИ социальных проблем, или получили ориентировку на меня, но в суете до сих пор не сопоставили факты, но когда я сказал, чтобы они связались по моему поводу с неким Николаем Ефимовичем, лишних вопросов никто не задал.
Долго ждать появления «спецов» из НИИ не пришлось.
* * *
Вот вы и узнали про единственного человека на планете, имевшего постоянный «гандикап» в пять минут. Узнали, почему постоянный и почему имевшего. Я, конечно, понимаю, что кто-то мне позавидует, кто-то меня пожалеет, но сам я скажу так: что было, то было. Хотите – верьте, хотите – нет, только сейчас мне очень хорошо и без «гандикапа», тем более, что в нашей городской психбольнице имени Зигмунда Фрейда персонал вежливый и спокойный, а уж кормят здесь: пальчики оближешь.
На этом всё, счастливо оставаться, а то мне на ужин пора.