Митяй и Савка недолго топали к станции. Версты через полторы их догнал знакомый мужик из деревни, который ехал на бричке и согласился взять с собой. Так втроём на сборный пункт и докатили. Здесь уже работали командиры, комиссары и врачи. Комиссия для них была недолгой, прошли они ее за полчаса, прикрывая горстью срам от строгой врачихи в пенсне и молоденьких сестричек, которые то и дело прыскали со смеху, глядя то на одного, то на другого будущего воина Красной Армии. Проходило здесь призывную комиссию, таких же, как они, человек чуть поболее сотни, молодых парней.
Митяю, честно говоря, было голому ходить на людях, не по себе. Видя, что не он один в таком глупом положении, без одежды, старался делать вид, что это дело для него привычное. После того, как их сводили на помывку в полевую баню, организованную в палатке, пришёл каптёр и начал выдавать форменную одежду. Свою было приказано сложить в кучу: белье отдельно, верхнее отдельно. После этого пожилой уже, с седыми усами, каптер в поношенной гимнастёрке выкликал фамилии, и парни по одному подходили и брали одежду из разных стопок, лежащих на траве.
С бельём проблем не было, а вот штаны и гимнастёрку пришлось выбирать подольше, одним мала, у других рукава чуть не до земли. Путём обменов приобрели все мало-мальски приличный воинский вид. В некоторых штанах и гимнастёрках, правда, обнаружились дырки, судя по виду от пуль, но зато всё было чисто выстирано. Обувь было велено оставить свою и поэтому, вид у шеренги получился довольно разношёрстный: кто в юфтевых сапогах, как Митяй, кто в башмаках, а трое вообще в лаптях явились. Смех, да и только.
Потом стали выяснять, кто, что умеет в воинском плане и делить на команды. Тех, кто уже отслужил в армии, было только шесть человек. Делили их по другому принципу. Сначала выкликнули тех, кто умеет верхом хорошо ездить. С десяток таких нашлось. Весь затянутый в ремни и с шашкой на боку красивый командир лично проверил, что они могут, давая по два круга проскакать на лошади, только после этого забирал себе в команду.
Забрали в кавалеристы и Савку. Он часто гонял лошадей в ночное и хорошо сидел на лошади. С детства привыкший ездить без седла, с одной уздой, он сидел на лошади как клещ, цепко держась за нее ногами и отлично держа равновесие. Его умение командир оценил: « Строевую выездку пройдёшь, хороший кавалерист из тебя будет».
Подошёл к комиссару командир в зелёном английском френче с шестью накладными карманами и такого же цвета фуражке. Они о чем - то пошептались и комиссар спросил: «Грамотные есть? Кто грамотный три шага вперёд».
Шагнуло человек двадцать, в том числе и Митяй.
– Разрешите, я с ними побеседую? – сказал тот, что во френче.
– Пожалуйста,- развёл руки и отошёл в сторону комиссар в кожаной фуражке.
– Меня зовут Максимилиан Константинович Зайчевский.
Кто-то в строю хохотнул: «Без косушечки и не выговоришь…».
Однако командир, ни мало не смущаясь, продолжал: «Должность моя - начальник связи пехотного полка. Мне нужно отобрать двадцать человек. Мне нужны грамотные бойцы, те, кто знают средства связи или кого можно быстро обучить. Ликбез мне с вами проводить некогда. Поэтому, я прошу сделать три шага вперёд бывших телеграфистов и телефонистов».
Таких нашлось всего двое и они, переминаясь с ноги на ногу, стояли впереди строя, иногда озираясь назад.
«Хорошо, – сказал начальник полковой связи, – тогда выйдите те, кто окончил гимназию или реальное училище».
Вышло еще двое, оба молоденькие парни, один в светло-серой гимназической шинели, форменной фуражке и в очках, а второй в гимнастёрке реального училища с черным картузом на голове.
«Не густо, - вслух раздумывал Зайчевский, - тогда попробуем упростить задачу, выйдите те, кто, хотя бы, полностью окончил церковно-приходскую школу или начальный курс городской школы».
Вышло еще десять человек и с ними Митяй. Начальник связи выдернул из строя еще шесть человек, надо же кому-то и катушки с проводом таскать и лошадьми управлять, а потом к нему подошёл молодой усатый парень в красноармейской форме, как потом оказалось командир взвода телефонистов, и Зайчевский поручил отобранных бойцов ему. Тот построил и повёл свою команду на дальний перрон станции.
Подогнали вагон и они начали грузить кое-какое имущество своего подразделения, потом погрузились в вагон сами. Сформированный состав тронулся на Шепетовку. Там, после разгрузки вагонов, их распределили по ротам и взводам. Две недели новобранцев обучали премудростям связной службы. Давали только самые элементарные понятия, поскольку то там белые наступали, то там проходил слух, что они прорвали фронт и части красных в спешке отступают. Когда ускоренные курсы связистов были закончены и новое пополнение приняло присягу на верность Советской власти, тогда каждый получил оружие, красноармейскую книжку и место в штатном расписании
Пришло в конце 1918 года известие о том, что погиб возле Мариуполя его старший брат, Григорий. Неделю Дмитрий погоревал и ходил смурной, так что даже начальство обратило на это внимание. Когда же комиссар поинтересовался причиной его настроения, он отговорился, что думает о семье, которая теперь на территории, занятой белыми. На самом деле он подумал, что Бог отвёл его от беды – не пришлось воевать с родным братом. Позже пришло известие, что среднего брата Ивана, который вернулся из-под Нарвы, мобилизовали в Красную армию.
«Вот и ладно, - подумал Митяй, получив об этом весточку в письме от матери, – может когда и свидимся».
Однако свидеться им пришлось уже только после Гражданской войны, когда Иван приехал в отпуск, поскольку остался служить в Красной армии уже кадровым военным и был командиром артиллерийского дивизиона. А в Отечественную войну сложил майор Иван Кирсанов голову в боях под Москвой.
А пока разгоралась Гражданская война, которая заставила Дмитрия повидать многие города, и веси.