ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ. НАЧАЛО В "ЛУЧШЕ ГОР БЫВАЮТ ТОЛЬКО ГОРЫ"
И вот настал заветный день, когда я наконец собрался совершить восхождение на самую высокую точку Германии - гору Цугшпитце, что по своей высоте чуть-чуть не дотягивает до трёх километров над уровнем моря (Википедия приводит цифру 2962 метра). Как я уже писал, это восхождение я намеревался осуществить ещё на следующий день после приезда в Гармиш-Партенкирхен, но доброжелательная служащая отеля посоветовала мне дождаться ясной, солнечной погоды.
Прогноз погоды на вторник, которым был этот день недели по календарю, меня не обманул. Такое тоже бывает, когда синоптики говорят правду.
Проснувшись утром, я увидел ясное, лазурное небо, на котором не была ни облачка, а оранжево-жёлтый солнечный диск, поднимаясь на востоке, посылал вместе со своими лучами радостные и жизнеутверждающие цвета. Позавтракав, я отправился на вокзал. Прямо рядом с ним находится станция горной железной дороги с зубчатым приводом, откуда поезда увозят туристов на горную вершину. В этой связи слова "восхождение", "покорил" мной, конечно, громко сказаны. Однако слово "возъезжание", если учесть, что я поехал на поезде, мне в русском языке не известно.
Совет ехать на Цугшпитце в ясную погоду мне был дан не зря. При пасмурной погоде с вершины горы захватывающую дух панораму, к сожалению, не увидишь. Ты будешь с ног до головы укутан в шлейф из облаков, что рождаются на высотах тех. Но на облака можно смотреть и снизу. Причём совершенно бесплатно! Поездка же на Цугшпитце стоит немало: больше пятидесяти евро в то лето. Но уверен, что съездить действительно стоило тех денег.
Поезд вёз меня сперва по залитым солнечными лучами зелёным долинам. Подъём был даже сперва едва заметен. Изумрудного цвета поляны с деревянными хижинами! В отдалении величаво возвышались горы. Чем не пейзаж для художника или поэта!
Мы проехали соседний с Гармишом посёлок Грайнау. Оказалось, это название на местном диалекте означает зелёный островок. В этом случае слово само за себя говорит.
Группа пенсионеров из Швейцарии ехала со мной в вагоне, сидя рядом. Их выдавал швейцарский диалект немецкого языка - швитцердютч, на котором они разговаривали. Этот диалект настолько сильно отличается от стандартного немецкого, что немцы или жители других немецкоязычных стран его едва понимают. Мне однако уже приходилось отдыхать на острове Зюльт в Северном море, который очень популярен у швейцарских туристов. В те дни мне доводилось слышать швитцердютч настолько часто, что я, казалось, стал экспертом по диалекту. Я, конечно, не понимаю ни слова, но, услышав, как говорят швейцарцы, могу уже с уверенностью сказать: люди действительно оттуда.
Желая убедиться и в этот раз, что я узнал швейцарский диалект, я обратился к бабушке, сидевшей рядом, с вопросом. Она перешла, отвечая мне, на стандартный немецкий и подтвердила моё предположение, что их группа приехала действительно из Швейцарии. "Говорила она с весьма очаровательным акцентом", - заметил коренной немец Насими Алиев, который говорит тоже не без акцента (по-немецки).
Вот это меня и бабушку, пожалуй, объединяло. Отдалённо речь швейцарцев, когда они переходят на стандартный немецкий напоминает порой русский или польский акцент, прежде всего, благодаря поистине взрывному звуку р-р-р! Бывало даже, что меня принимали за швейцарца немцы, когда слышали, как я разговариваю. Об этом я рассказал моей пожилой собеседнице. И дама подтвердила, что сходство со швейцарским акцентом в моей речи действительно есть. Интонация ей показалась тоже похожей. Итак, швейцарцы могут принять русского человека тоже за своего! Очень даже приятно!
Беседа на лингвистическую тему была вскоре прервана, когда мы проезжали озеро Айбзее (Eibsee). Его можно назвать жемчужиной маршрута, сравнивая водоём с другими природными красотами, которые видишь из окна поезда. Однако слово "жемчужина" тут, пожалуй, не совсем подходит, потому что водная гладь сверкала на солнце бирюзовыми и лазурными оттенками. Озеро простиралось вдаль на несколько километров. Вдали виднелись пятнышки островов. Пейзаж так и манил выйти из поезда, чтобы совершить вокруг озера прогулку. Ты даже не знаешь, на что смотреть: на бирюзово-лазурные воды или на горы, что окружают их. Пусть глаза решают сами, в какую сторону направить взгляд.
Позже, я прочитал путевые заметки об озере Айбзее, которые в 1871-м году написал альпинист Герман фон Барт (1845 - 1876). В те годы жила на берегу озера одна рыбацкая семья в ветхой хижине. От одной рыбной ловли сыта она не была. Дети рыбака бегали полуголые, предлагали туристам купить у них цветы горных рододендров и также за гроши стреляли в холостую из пистолетов, чтобы поразить слух многократными раскатами эха.
Теперь, больше чем сто лет пустя, трудно себе представить, чтобы кто-то бедствовал, живя на таком золотоносном земельном участке. Красота местного пейзажа даёт знать себя и в ценах на недвижимость.
Как ни казалось Айбзее заманчивым, я всё же сохранил верность намеченной цели и остался в поезде. Вскоре чарующие ландшафты скрылись из глаз, и кромешная тьма поглотила нас. Мы въехали в туннель. Начался крутой подъём. Поезд как будто взлетал вверх. Закладывало уши прямо как в самолёте!
Вообще, железную дорогу на вершину Цугшпитце можно назвать одним из новейших чудес инженерной мысли. Не только туннель пробили в твёрдой и, казалось бы, неприступной породе. Но и подъём поездов по отвесной как стена скале сделали возможным.
Всего поездка на вершину заняла один час. Мы вышли на конечной станции, и нашим глазам предстал совершенно другой мир! Сочная зелень альпийских лугов осталась там внизу, как будто туннель в скале был неким магическим порталом, перенёсшим нас в другое измерение. Теперь преобладали серые и коричневые тона.
Лишённые растительности каменистые кручи напоминали пустыню. Барханов только не хватало. И всё же яркие, радостные цвета присутствовали и здесь. Надо мной простиралась яркое голубое небо, почти лишённое облаков. Солнечные лучи добавляли однотонной земле ласкающие взор оттенки.
Впрочем, в утренние часы солнце пока ещё только светило, но не грело. Почти три километра над уровнем моря давали себя знать. Было очень прохладно даже в свитере.
Рядом со станцией горной железной дороги стояла деревянная часовня. Воздвигнута она в память о людях, чьи жизни забрали горы (люди, которые оказались жертвой несчастного случая в горах). Я прошёл внутрь и помолился в тишине за одного друга, который тем летом отправился путешествовать в Иран. Гуннар (так моего друга звали) провёл в той ближневосточной стране своё детство. Его отец работал учителем в немецкой школе для проживавших там тогда немецких детей. И вот, желая оживить в памяти те годы, он собрался из Германии в Иран... на собственной машине. Смелое, и даже рискованное предприятие! Путь пролегал через соседнюю с Ираном Турцию, которую в то лето сотрясала политическая смута, связанная с путчем против Эрдогана.
К счастью, Гуннар вернулся назад целый и невридимый. И вот ведь как бывает! Гуннар сам родом из Баварии, правда из другой части этой большой и многообразной в культурном отношении земли. Путешествовать он поехал в Иран, который географически и культурно близок к Азербайджану - к стране, в которой я родился. Я же осваивал близкий к его родине регион. Вот такой культурный обмен!
В тени одной из скал лежал снег, который за ночь не успел растаять. Должен сказать, что минусовые температуры на вершине Цугшпитце держатся, по крайней мере, в ночное время круглый год.
Между тем, солнце поднималось всё выше и выше, нагревая обращённую к ней сторону уже до отметки выше двадцати градусов. Я снял мой свитер, убрав его в рюкзак, оставшись в футболке и шортах.
Пришла пора вспомнить детство. На вершине покрытого снегом склона стояли плоские пластиковые санки, чтобы туристы могли скатиться вниз. Я взял себе одни из них и поехал. Не передать словами чувств, которые я испытал! Заснеженный склон был не очень крутой, но достаточно длинный, чтобы санки сильно разгонялись в конце пути. Я чувствовал какую-то безграничную свободу, скользя по дорожке из снега, покоряясь лишь силе тяжести, что толкала меня вниз.
Рычажок сбоку помогал мне управлять санками, чтобы они не съехали со снега на каменистый грунт. Спустившись, я радостно бежал, волоча за собой транспортное средство на верёвочке наверх, чтобы отдаться силе тяжести снова. Любишь кататься - люби и саночки возить! Эту пословицу я знаю ещё с детства. И лишь в сорок лет я узнал, что пословица верна даже летом. Других катающихся туристов я попросил меня сфотографировать и обомлел потом, взглянув на себя в альбоме телефона. На мне была та же самая футболка, те же самые шорты и та же самая соломенная шляпа, в которых я ходил на Крите. Солнца была не меньше, чем в Греции. Но в отличие от Средиземноморья меня окружали теперь альпийские снега.
Как я уже писал в самом начале путевых заметок, регион вокруг Гармиша и Партенкирхена пользуется популярностью также у туристов из арабоязычных стран. На вершине Цугшпитце их было немало. Мне довелось лицезреть, как на санках с горки катались восточные женщины в длинных нарядах, платках или с закрытыми лицами. Да, до такого не додумалась бы даже Шахерезада, рассказывая сказки "Тысячи и одной ночи"! Снег в них, насколько я помню, вообще, не присутствует, а уж тем более санки и снежные горки.
В небольшом отдалении я увидел одну группу туристов, которые на фоне снега фотографировались с обнажённым торсом. Чужой пример часто бывает заразителен. Я тогда подошёл к ребятам, снял свою футболку и попросил, чтобы они сфотографировали и меня моим телефоном. "Мальчики-топлесс" оказались туристами из Индонезии и предложили мне сфотографироваться вместе, что я весьма охотно сделал. После полуобнажённой фотосессии я взглянул на свои снимки. Моё второе я смотрел на меня с экрана смартфона, стоя в окружении снегов с волосатой грудью. Тщетно пытались исследователи найти снежного человека в Гималаях. Их поиски не увенчались успехом, наверное, потому, что йети на самом деле обитает в Альпах.
Настало время обеда. Рядом со станцией горной железной дороги я пообедал в кафе самообслуживания, которое располагается в бревенчатом строении. Этакая избушка на баварский лад.
Трапезничать я уселся, заняв один из столиков снаружи и любуясь панорамой. Должен сказать, что так высоко ложку, а также вилку и нож я ещё в жизни ни разу не поднимал. Как никак свыше 2900 метров над уровнем моря.
В самом начале этого рассказа я написал, что вершина Цугшпитце достигает 2692 метров. И там где я был и пиво пил (правда, без мёда), - это ещё не вершина горы, строго говоря. До верхушки ещё оставалось метров сорок с гаком. У кого хорошая спортивная форма и опыт скалолазания, тот может своим ходом вскарабкаться вверх, цепляясь за отвесный утёс. Для остальных же туристов есть возможность подняться от конечной станции горной железной дороги на подвесной кабинке, что я и сделал.
На самой верхушке было уже не так тепло, как на снежной горке. Место было открыто всем ветрам, каким только вздумается подуть. В тени было даже настолько холодно, что пришлось доставать снова убранный в рюкзак свитер.
Незабываема панорама, что предстала перед моим взором. Ещё раз увидел я Айбзее, которое проезжал. Теперь оно казалось крошечным сапфировым пятнышком. Рядом со мной и подо мной проплывали облака, напоминая оторванные куски ваты. Мне казалось: я наблюдаю, как рождается погода.
В самый раз было посетить расположенный на Цугшпитце музей, посвящённый освоению этой вершины. Следует сказать: Цугшпитце, конечно, самая высокая точка Германии. Но находится сама гора не только на немецкой территории. Германия делит Цугшпитце вместе с Австрией. В соседней стране однако есть вершины ещё выше (высшая точка Австрии - гора Гроссглоккнер
значительно превышает отметку три тысячи метров над уровнем моря).
Упомянутый мной музей находится на австрийской территории. Переступая порог, ты пересекаешь одновременно государственную границу. "Добро пожаловать в Тироль", - гласит надпись над дверью. Так же, как и вчера (посещая Инсбрук), я нанёс соседям визит.
В любом случае могу сказать, что музей стоит того, чтобы его посетить. Экспозиции весьма занятно и наглядно рассказывают историю покорения Цугшпитце. Мне было интересно узнать, что раньше на вершину можно было попасть только с австрийской, то есть тирольской стороны. Железная дорога со стороны немецкой земли Баварии, по которой я ехал наверх, была построена лишь в девяностых годах.
В одном из залов был выставлен вагон шестидесятых годов, который раньше увозил и уносил любителей гор в заоблачные дали. И в этом же зале имеется наружная ниша, пол которой состоит из плотных стеклянных пластинок. Сквозь них можно направить взгляд вниз, на разверзнувшуюся бездну. Несмотря на определенный страх перед высотой чувства боязни или головокружения я не испытал, а вот видом насладиться. Насколько я помню, стоять над пропастью, по крайней мере, в переносном смысле мне раньше не приходилось. При этом стеклянные пластины позволяли чувствовать себя в абсолютной безопасности.
Налюбовавшись панорамой на смотровой площадке и достаточно постояв на холодном и пронизывающем ветру, я пошёл обратно к подвесной кабинке и вернулся на плато рядом со станцией горной железной дороги, где было тепло на солнечной стороне. Там я снова отдался со всей страстью катанию на санках. Как было не повторить такое удовольствие, тем более, под ярким согревающем солнцем!
Незаметно подошло время возвращаться. Последний поезд уезжал в долину, увозя пассажиров вниз. Мы снова проезжали озеро Айбзее. На расположенной рядом с ним станции в вагон зашла группа по-спортивному одетых девушек с палками для скандинавской ходьбы.
Помните кинокомедию Леонида Гайдая "Кавказская пленница"? "Комсомолка, спортсменка, наконец просто красавица!", - говорил Владимир Этуш в образе товарища Саакова.
Девушки сели около меня. Готов побиться об заклад, что комсомолками они не были. Но спортивного вида и очень симпатичные в любом случае! Я не преминул вступить с ними в разговор. Оказывается, они преодолели путь от долины до вершины пешком. Восхождение на Цугшпитце, если подниматься на своих двоих, занимает, как правило, один день. Рекомендуется, конечно, разбить путь на два дня и в дороге переночевать, чтобы сэкономить силы. Это девушки и хотели сделать, но в разгар летнего сезона оказалось невозможным снять свободную хижину. Палки однако молодым альпинисткам, как они рассказали сами, хорошо помогли преодолеть подъём, пружиня шаг. Девушки были студентками на каникулах и, несомненно, восхождение вызвало у них незабываемые впечатления. У меня, впрочем, тоже, хотя я поднимался не пешком, а на поезде. Однако катание на санках заставляло меня много раз подниматься бегом наверх, и поэтому было ощущение, что в общей сложности пробежал с подъёмом несколько километров.
Долина встретила меня по-летнему тёплой погодой, когда я вернулся в Гармиш-Партенкирхен. Я был утомлённый, но счастливый после совершённого восхождения. Пора была позаботиться об ужине, а завтра меня ожидало путешествие не только в пространстве, но и во времени.