Малинин покрутил в руках банковскую карточку, радушно улыбнулся, с удовольствием хлопнул еще три рюмки водки, походил немножко по кабинету и вызвал к себе майора Брусникина.
- Вызывали, товарищ генерал?
- Вызывал…
- Я вас внимательно слушаю.
- Тут вот какое дело майор, очень мне и вообще всему руководству нравится, как ты работаешь!
- Рад стараться!
- И вот я считаю, и руководство считает, что засиделся ты Брусникин в майорах. Пора тебя Брусникин делать подполковником. Усек?!
- Усек, товарищ генерал!
- Ну вот, Брусникин, выпускай из кутузки поэта…
- Какого еще поэта?
- Ну, этого, который миллиардера Леснянского замочил…
- Художника Кочемаскина?
- Да без разницы, художник он там или поэт. В общем, выпускай этого обормота на все три стороны. Не виновен он!
Майор оторопел! Кто уже успел доложить генералу о невиновности подозреваемого?! Кто этот крот в его непорочном убойном отделе? Кто его так ловко подсиживает? Уж не старший ли лейтенант Угрюмов?
- В общем, так, - продолжил генерал Малинин, - пацана выпускай! Но дело не закрывай! Нам глухарь по управлению ни к чему? Понял?
- Понял, товарищ генерал!
- Поезжай на городскую свалку, выбери там бомжа поприличней… и оформи на него дело по всей строгости закона! Понял?
- На бомжа?!
- На бомжа! Что, первый раз что ли?!
- Не поеду!
- Это приказ, майор!
- Я не поеду, товарищ генерал! Там травы полно!
- Какой еще травы?
Майор достал большой носовой платок и очень громко высморкался.
- Зеленой! Амброзии, полыни, лебеды, молочая, куриной слепоты, одуванчиков, осота, тысячелистников, лютиков, подорожников, щавеля, лопухов, резеды, чертополоха! У меня, товарищ генерал, жуткая аллергия на траву!
И тут генерал не на шутку вскипятился.
- Да я… да… иди отсюда, майор! Иди отсюда к едрене-фене и до завтрашнего утра не мозоль мне глаза! Да если ты мне это дело за три дня не раскроешь! Да я тебя в двойной бараний рог сверну! Да я из тебя всю душу твою непутевую вытряхну! Да я тебя, как лошадиную вожжу на кулак намотаю! Да я тебя, как Муму в проруби утоплю! Да я… да я! Иди отсюда, калека аллергический!
- Есть товарищ генерал!
- Иди! Иди, работай! – замахал руками генерал.
- Так точно. Но позвольте вопросик.
- Какой еще вопросик?
- Про Муму…
- Какую еще Муму?
- Ну, про нее еще писатель Чайковский детектив написал.
- А-а! Ну, да, громкое было дело!
- А за что он ее грохнул?
- Кто?
- Ну, тот слепой…
- А-а… тот слепой музыкант, который топором боярыню зарубил, а труп ее в проруби утопил?
- Ну, да…
- Так раскрыли это дело, майор! Спецы работали, не то, что вы! На совесть работали, а не за кавычку-галочку!
- А за что он ее, товарищ генерал?
- Кто?
- Музыкант.
- Да я толком уже не помню. Надо у внука спросить. Внук недавно читал и мне пересказывал…
- Ну, я могу идти?
- Давай, майор, флаг тебе в руки…
Брусникин вернулся в свой отдел и, злобно матерясь, буквально набросился на лейтенанта Коноплина.
- Ты кого мне припер, Славик?!
- Так… товарищ майор… вы же сами приказали. Приказали доставить любовника. Разыскать и хоть с морского дна доставить. Я разыскал и доставил!
- Не того любовника доставил, лейтенант!
- Как не того?! – Коноплин на всю катушку выпучил глаза.
- Не того!
- А что, у Леснянской есть еще один любовник?!
- Конечно, есть!
- Я не знал. Мне не доложили!
- Я тебе докладываю! Меня слушай!
- Так точно, товарищ майор!
- У мадам Леснянской есть еще один любовник! И живет он на городской свалке. Он бомжует там!
- Он – бомж?!
- А чего ты удивляешься, лейтенант?! В такие времена живем! Теперь почти все приличные люди бомжуют!
- И кто же он?
- В смысле?
- Ну, это самый любовник мадам Леснянской?
Майор призадумался. Нужна была оригинальная версия, похожая на правдоподобную.
- В общем, он, то ли музыкант, то ли поэт. Бери группу захвата и на месте разберешься. Выбери там кого-нибудь посообразительнее, поразговорчивее…
- Сюда доставить?
- Нет, блин, доставь его в «Макдональдс» и накорми чебуреками с пивом! Идиот! Иди отсюда к едрене-фене и до завтрашнего утра не мозоль мне глаза! Да если ты мне это дело за полтора дня не раскроешь! Да я тебя в двойной бараний рог сверну! Да я из тебя всю душу твою непутевую вытряхну! Да я тебя, как лошадиную вожжу на кулак намотаю! Да я тебя, как Муму в проруби утоплю! Да я… да я! – Брусникин злобно затопал ногами, тут же тяжко закашлялся и принялся сморкаться в носовой платок.
- А что там с Мумой? – лейтенант не смог сдержать своего страшного любопытства. – Спросили у товарища генерала?
- Да ничего особенного. Дело раскрыто и сдано в архив. Там один виолончелист бабу свою из ревности топором расчленил на мелкие кусочки и как говядину на Сенном рынке продал.
- Вот изверг!