Тихая музыка шептала соло какой-то неизвестной рок группы из открытого окна гаража. Там происходило нечто потрясающее. Мужики собирали ранцевый вертолет из двух бензопил. Сварщик Андрей сварил аргоном дуги каркаса из алюминиевых труб, взятых от раскладушки. Канистра бензобака была прицеплена между дугами так, что она оказывалась за спиной. Вниз уходила крючкообразная труба, которая имела маленькую кожаную сидушку типа велосипедной. На верху дуги соединялись в кольцо, образуя целостность конструкции. К каждой дуге была приделана бензопила с мопедной цепью, уходящей к зубчатой передаче, а та, в свою очередь, к большому винту.
- Ну всё, Алексей, главное синхронно завести двигатели. Ты, когда подниматься станешь, не сильно газуй, отпускай немного все время, чтобы выравнивать машину.
- Ну, пошли на площадь.
Мужики вышли на площадь в сопровождении зевак, детей и сочувствующих их делу знакомых.
- Ну, с Богом! Заводи, Андрюха.
Андрюха отработанной тактикой дёрнул своими сильными руками и завел двигатели вертолета.
Пилот Юра в старом мотошлеме и очках от сноуборда стал немного поддавать газу.
Винт сумасшедше махал над его головой, создавая воздушную воронку.
Машина стала отрываться от земли. Люди смотрели завороженно на местного героя.
Юра летел, поднимался все выше и выше. Вот уже поравнялся с крестом, сияющим на пике белой шатровой колокольни.
- Я лечу, лечу! Люди, смотрите, лечу!
Город лежал у него под ногами. Снежные холмы, разрезанные дорогами, улыбались Юре со всех сторон. Небо забрало себе летающего человека.
Получилось, русский Икар поднялся к облакам. До солнца оставалось ещё чуть-чуть. Вот оно уже палит огнем лучей лицо человека. Еще немного и можно будет потрогать золотую поверхность прекрасной звезды. Как охота ему сейчас жить, вернуться обратно и жить всей полнотой жизни. Лопасти нагрелись до невероятной температуры. Машина за спиной пилота стала плавиться, цепи лопнули и Икар полетел вниз. Юра упал под откос в сугроб и выжил, так бывает один раз на тысячу.
Этот поступок не даст; ему больше денег или еды, но он показывает в нём человека неба, а не скотину, сидящую у своего пойла в теплом амбаре. Человека, имеющего мечту о звезде.