Не гляди назад, не гляди...

               

           Ключ не слушался. После долгого ковыряния в замке, Катя наконец-то открыла дверь и устало опустилась тут же в коридоре на стул, бешено колотилось сердце, не было сил даже снять с себя пальто. Мысли путались и непонятная тревога охватила всё её существо до самых кончиков пальцев. Ну почему же непонятная? Как раз всё понятно...

          Сколько они не виделись, лет десять наверное? Да почти десять лет. Он , Димка, совсем не изменился , или это так кажется, или это так надо ощущать? Да нет, пожалуй, и он, и она, оба сильно изменились. Последний раз встречались после того, как у неё родился Ванечка.

        Было это 30 сентября, почему-то очень рано в тот год наступила зима и снег уже не просто падал, но успел покрыть землю, дома , ещё зелёные деревья своими мягкими пушистыми ковриками. Она одела новую шубку под каракуль, на голову зелёный мохеровый берет и полетела на свидание с ним, со своим детством, со своей первой любовью.
        Как всегда, вернее, как раньше, они договорились о встрече на своём заветном месте на Крымском мосту. Мост длинный, их заветное место ровно посередине, по правой стороне, если идти от станции метро "Парк культуры". Так было миллион раз, так было в прошлой жизни, давно было, очень давно было.
        Он уже ждал, волновался, ходил взад вперёд, курил , как обычно, одну сигарету за другой. Она примчалась, ветер ледяными порывами подгонял, расталкивал попадающихся навстречу прохожих. Они торопились домой, по делам, в укрытие, в тепло, она тоже торопилась в тепло, она торопилась к нему. Он схватил в охапку, прижал, крепко обнял всю её в этой нелепой новой шубе, в съехавшем назад берете и долго -долго не отпускал. Потом они пошли в кафе на "Октябрьской". Сначала просто смотрели молча друг на друга, глаза в глаза. Ах, можно вообще ни о чём не говорить: только бы вот так смотреть в эту серо-голубую бездну, погрузиться в неё навечно, остаться в ней навсегда.
---Зайка, родная моя девочка,...  ну как ты живёшь?
---Дим, я нормально... что же ты так поздно пришёл?!
 Он не понял, стал оправдываться, что задержался на работе, словно забыл, что это она сегодня опоздала и это он её ждал. Она не стала разубеждать.

       Они долго рассказывали друг другу о тех четырёх годах, что прошли врозь. Вспоминали, как познакомились на вечеринке у Валерки Гудкова, как он спросил сколько ей лет и она, густо покраснев, соврала: "пятнадцать". Было нестерпимо стыдно, что  ей два месяца назад всего только четырнадцать исполнилось. Она испугалась, что он посчитает её малявкой и не пригласит танцевать. Но он пригласил, хотя тут же признался, что танцует первый раз в жизни и оттого постоянно наступает ей на ноги. Они робко держались друг за друга касаясь своими ещё детскими телами, это ощущение непривычно пугало, волновало, будоражило никогда ранее не испытываемые чувства; стараясь подавить неловкость, они  глупо смеялись.
       Димке было шестнадцать. Он работал на заводе, курил, уже брился и  от него всегда пахло каким-то запахом машин и станков вперемежку с дурманящим запахом табака. Ей это нравилось. Самой главной мечтой его был мотоцикл. Он был взрослый парень. Он не был похож на её рафинированных одноклассников.

       Так началась эта любовь. Первая любовь и её, и его. Три года они дружили. Каждый вечер она ждала ровно в восемь его звонок. Иногда не дожидалась, но ждала всегда. Если он не приходил и не звонил, то значит были на это веские причины- по крайней мере так ей хотелось думать. По детской своей наивности она не понимала, что он просто необязательный человек. Тогда она демонстративно обижалась, дулась, не разговаривала, он объяснял почему не приходил и не звонил, просил прощение, потом обижался сам и наконец, они мирились. Она  начала вести дневник, девчачий, обыкновенный, куда ежедневно записывала все события их жизни, разговоры и свои переживания, писала ему письма, стихи, рисовала бесконечно его портреты. Это был её мир и его, в нём , в этом дневнике, там они всегда были вместе, но Димка, разумеется ничего этого не знал.
      Весной он дарил ей охапки черёмухи, сирени. Они бродили по мокрым после дождя улицам Арбата, по рыжим осенним аллеям Сокольников или, когда он назначал ей свидание на Крымском мосту, шли кататься на американские горки в Парк Горького.
      Первый раз поцеловались, когда ей исполнилось шестнадцать, как раз в её День рождения. Тогда он признался ей в любви, счастью не было предела. Они строили планы на будущее, он шутя придумывал имена их внукам и представлял какая она будет бабушка и какой он будет дедушка. Почему-то стадия "мама и папа" в этих мечтаниях и представлениях о будущем отсутствовала. И ей это льстило- значит всё серьёзно и они навсегда!

       Как-то вместе с Валеркой Гудковым они поехали к её дяде в Подмосковную деревню, целый день гуляли вместе с её двоюродным братом по лесу, купались в Пироговском водохранилище, бродили по полю с васильками. Он сплёл ей огромный венок, мальчишки поддразнивали обоих, явно завидую такому их нескрываемому счастью. Спать постелили на сеновале. Она прижалась к нему от холода, но заснуть  так и не смогла. Валерка с братом понимающе куда-то испарились,  Они всю ночь целовались до изнеможения, но ничего более серьёзного так и не позволили себе. Вернее, он не позволил; она ждала, хотя сама не знала, как ЭТО должно произойти. Но он, крепко обнимая её, в какой-то момент отстранился, пристально посмотрел, потом тихо сказал : "Мы не будем ЭТОГО делать сейчас, ЭТО должно произойти ни так и ни здесь. Ты меня понимаешь? Я слишком тебя люблю, зайка моя!"
       
         В то лето, когда она с родителями уезжала на каникулы в Одессу и поезд отправлялся в 2 часа ночи, он прибежал запыхавшись на вокзал. Они долго стояли обнявшись на перроне, долго прощались, пока поезд не скрылся он всё стоял и не уходил. Даже родители не ругались и  только охали,  как же он доберётся домой.
           А он пришёл домой только под утро- пешком путь через всю Москву не ближний. Его родители, наверное, тоже переволновались, но скандал устраивать не стали.

         Весь месяц в Одессе она ежедневно получала  от него длинные письма, в самом конце которых несколько строчек  о том, как он любит свою зайку, как скучает и как ждёт их встречи. Она мельком пробегала всё послание и долго -долго с замирающим сердцем перечитывала эти несколько строчек в конце.

          А в середине сентября проводили Валерку Гудкова в Армию; почти сразу же и ему, Димке, пришла повестка из Военкомата. Он  сам попросился служить на флот. Предстояло три года разлуки. Она не понимала, что это такое "три года", "три года" - это целая  вечность, это конец всей жизни. Она не могла прожить без него и трёх дней, если они не виделись больше, она заболевала...

        Были шумные пьяные проводы, родители его таким образом старались подавить волнение, друзья подбадривали, он хорохорился.  Катя  страдала, никто не мог даже предположить, как сильно она страдала- она просто потихоньку умирала. Она старалась это не показывать, Димка делал вид, что ничего не замечает или действительно он ничего не замечал? Подружки успокаивали как могли.

       Они ушли ото всех и бродили по своим любимым местам, долго стояли на Крымском мосту, смотрели на тёмную воду Москва-реки, разговаривали мало, просто взявшись за руки ходили, молчали, целовались и чувствовали, как что-то важное, огромное и самое дорогое покидает, уплывает и никогда -никогда не вернётся. Катя не говорила, а он не спрашивал, боялся видимо произнести  эту банальную фразу:" Ты меня будешь ждать?". Зачем эти пустые слова- она будет ждать его всю жизнь. Только вот, как она теперь будет жить и будет ли жить вообще - она не представляла. Разве без него возможно дышать, ходить, смеяться?  Её жизнь оканчивалась в эту последнюю ночь.
      С призывного пункта она ушла сразу же, как только Димка скрылся в автобусе и тот тронулся под боевые звуки военного марша. Родители и друзья обособленно стояли и разговаривали, а она ушла- никого не хотела видеть, не было сил ни с кем разговаривать. Привыкшая плакать по девчоночьим пустякам, она не могла выдавить из себя даже маленькую слезинку, как зомби шла домой   совершенно не понимая, почему она ещё жива, почему не умерла там рядом с этим жутким автобусом.

     Целую неделю не ходила в школу, лежала неподвижно на кровати. Мама переживала вместе с ней, терпеливо успокаивала дочь - должно пройти время. Через месяц Катя не выдержав, позвонила матери Димки,  спросила, когда  и где у Димы присяга, сможет ли она поехать? Та сначала дико испугалась, подумала, что Катя беременна, а узнав, что дело совсем не в этом, возмутилась, что её беспокоят по пустякам: ничего у них не было и пусть её сына оставят в покое.
     Позже  Катя узнала  из Димкиного письма, что мать ездила к нему в Подольск на присягу, и что он очень обиделся на то, что Катя, со слов его матери, не захотела приехать.

       Она писала ему каждый день, но ответы получала всё реже и реже. Когда однажды пришла в класс, то подружка радостно сообщила, что ей Димка пишет, и пишет часто. Катя удивилась и не поверила, но та показала ей конверт, помахав перед носом- почерк Катя узнала сразу. Писать перестала, потом сухо поздравила его с Днём рождения, в ответ получила не менее сухое письмо, в котором он писал, что ничего серьёзного у них не было, просто детские фантазии и чтобы она его не ждала, три года- большой срок. Долго переживала, но гордость взяла своё и она ответила, подробно  разложив всё по полочкам и резко оборвав отношения. Так бывает только в семнадцать лет - мосты сжигаются не думая о последствиях.
      В её обиженной душе зрел план мести: встретить его в белом халате доктора и с обручальным кольцом на безымянном пальце правой руки.

        Три года он прослужил на базе Балтийского  флота в Польше, затем остался ещё на год на сверхсрочную, а она тем временем заканчивала мед. институт, вышла замуж ( возможно назло ему).
   
        Как раз в то время, когда завершился её медовый месяц, Валерка Гудков вернулся из армии. Он тот час же примчался к ней и с уверенностью стал убеждать её, Катю, в Димкиной вечной любви, в ужасном недоразумении и обвинять её в поспешности выводов. В доказательство показывая горькие Димкины раскаяния в письмах к нему, Валерке. Она слушала и ничего не чувствовала, ничего нельзя изменить, да в тот момент прошлое совсем отпустило, а радостное и необычное настоящее молодой замужней женщины явно взяло верх.

          Когда сыночку исполнился месяц, Катя узнала от общих знакомых, что Димка вернулся со сверхсрочной, купил мотоцикл и всё у него хорошо.
          Однажды вечером гуляя с коляской она встретила его прямо у подъезда своего дома, он ждал её. Договорились об этой встрече тем осенним снежным днём  десять лет назад на Крымском мосту. Ей казалось, что та встреча решит наконец всё, что ещё можно всё вернуть, исправить...

      ---Господи, какой я дурак! Что же я наделал! Ты понимаешь, я тогда так растерялся, ещё мать мне наговорила, что ты меня ждать не собираешься, что я приду со службы таким как был неучем, а ты уже с дипломом будешь. А мне учиться надо, а не жениться, ну и всякое такое... Какой дурак!
       Тогда она слушала и ждала от него только одних слов:" Бросай всё, зайка, я тебя люблю, не могу без тебя жить, ребёнка мы вместе воспитаем. Давай начнём сначала."Она всё бросила бы, взяла Ванечку в охапку и пошла бы за Димкой хоть на край света, она так ждала этих слов! Но таких слов она не услышала. Он только сокрушался об их глупых обидах, о том, что любил её искренне и очень сильно и всё!!! О совместном будущем речи не было.
        Катя пришла домой поздно, Ванечка уже спал, муж не спрашивал, где она пропадала, думал, что была у матери или с подружкой, он верил ей, как и она ему. Она чувствовала только стыд за свои мысли, за возможное предательство, которое он не заслужил, но на которое она была почти готова.

         И вот опять через столько лет она совершенно случайно встретилась с Димкой в автобусе. Они посмотрели друг на друга всего одну минуту, она вышла на своей остановке, а он растерянно поехал дальше. И опять чувства нахлынули с прежней юношеской силой.

      С мужем она развелась ещё три года назад: он очевидно постоянно чувствовал, что она никогда не пылала к нему той страстью, которую он ожидал. То, что Ванечка лишился каждодневного общения с отцом, было, пожалуй, самое ужасное последствие её неудавшейся семейной жизни.

       Резкий телефонный звонок прервал её путанные воспоминания. Звонил Димка. Она сразу узнала его голос, она бы узнала его голос и через тысячу лет.
      ---Зайка, это я...
      ---!!!
      ---Я очень хочу тебя видеть, можно я зайду. Я тут внизу у подъезда.
       Они весь вечер просидели на кухне, он рассказывал какие у него замечательные дочки и как ему не повезло с женитьбой.
      --- А что с работой, ты закончил учёбу?
      ---Да и не начинал, сразу вернулся на завод, еле вечернюю школу осилил. Знаешь, это не моё. Я руками привык да и жена училась, надо было деньги кому-то зарабатывать. Потом, когда девчонки родились, тем более.
А ты какая-то другая стала. Вот куришь. Коньяк у тебя классный, армянский пять звёздочек,- он повертел бутылку в руках, - а мне "Хеннесси" понравился, наш мастер угощал на своём юбилее, но я вообще не любитель этих штучек, так пиво -другое дело.
       Катя встала, подошла к окну- напротив в пятиэтажке почти погасли все окна.
---Да, другая... наверное.
 Катя ужаснулась вдруг понимая, что ничего к нему уже не чувствует: он всё такой же, как был тогда пятнадцать, десять лет назад, а она другая...

       Несколько лет Катя проработала в клинике и вот почти закончила писать кандидатскую диссертацию. У неё случился роман после развода, роман, как ей казалось серьёзный и многообещающий. Она была почти уверена, что это настоящая любовь. Он был намного её старше и намного значительней- работал в крупном коммерческом банке, отличался глубокими знаниями не только в экономике, но и в литературе, живописи. Он ввёл её в круг своих друзей, среди которых были и известные актёры, и малоизвестные писатели, и талантливые музыканты, и способные художники. С ним было всегда о чём поговорить, узнать что-то новое.

      ---Да, ты не слушаешь меня, тебе не интересно,- Димка обиженно посмотрел на неё, допил остаток коньяка в бокале, снова закурил.
      ---Нет, Дим, я слушаю, ты говорил, что с женой не сладилось.
      ---Не сладилось? Да я вообще не терплю, чтобы мной командовали! - он по - барски откинулся на стуле, громко положил сжатые в кулаки крупные руки на стол и с вызовом продолжил,- Да! Я каждое воскресенье хожу на футбол с друзьями, имею право! Вкалываешь, вкалываешь, мне отдыхать нужно? Расслабиться нужно? А как же без этого, пивка попить, пообщаться! А она всё нудит и нудит. Всё ! Хватит, надоело... теперь  к матери вернулся. На развод пока не успел подать, но я подам, Кать, подам.

       Часы пробили полночь и она поняла, что он и не собирается уходить. Совершенно буднично она пошла расстилать постель, он пошёл в ванную. Пятнадцать лет она ждала этого момента, пятнадцать лет она мечтала в объятьях мужа и потом другого, что на их месте должен быть он, её Димка -самый родной, самый желанный, самый прекрасный мужчина на свете! И вот эта ночь настала- вымученная, выстраданная, вымоленная у Господа бога!

        Утром, когда он ушёл, она достала из тумбочки пачку перевязанных тоненькой синей ленточкой писем, писем, которые он писал ей в Одессу, достала свой распухший дневник. Перечитала, пересмотрела и с грустью положила на прежнее место.

        Он звонил ещё несколько раз, но получая отказы понял, что это совсем ни к чему -прошлое ушло и ушло навсегда.