Птица Жизни на крыльях Смерти
Оплотье Пяти Ветров, исполненное по чертежам, устным наставлениям и рукописи моего предка. Казалось, само Время воспроизвело себя в ней, наделило способностью хранить секреты и обязало к исполнению. И вуаля: минуло Время, чьему потоку шла Дива вопреки, - и раскрыл себя оплот Таинства Вечерий, во руках моих, содрогавшихся игре незримой, скорби.
Жертвуют собой во Твоё имя. Верят в Тебя больше Тебя самого. Верящий в Тебя мог бы поверить в себя – и превзойти предел Твой.
Подобное уместно – присовокупить самодаровитость исполнителю, по ленности иль чему иному. Бывает исполнение невыразительное, когда Муза извивается в рукозавитках пассажей – захватывает.
Выбирая из наилучшего, не ошибёшься; скрипка – инструмент знающий красоту свою и в подтверждениях оной не нуждающийся.
Слова ударялись о своеотзвуки и воспроизводили новые, в памяти генерирующей час сей, - но Жизнь суть большее нежели деление в воспроизведении на самоподобия. Бывает нечто – что с нами поверх бравады Жизни смертной. Птица Жизни на крыльях Смерти.
«Найдена Дива Двадцати Зим, в странном месте и при странных обстоятельствах, группой старцев белокурых, погибшей. При перенесении, на локтях нашлись два шрама лингвистическим набором: Жизнь – мягкий, наркотический сон; - и: Проснуться. Полагаем, даме удалось, - впрочем, рано – себя не побаловала колкостью сна нашего. Черты явные – заметные, - навевают помыслы о давней Незнакомке: глаза раскосы, изумрудны и печальны, в зрачках – лик своего взгляда, подхвачен в тонах приозёрных гладей; кудри – в тон глазам - вьются до предплечий; шея тонка, длинна, - кроткая во жестах, - с линией следов Безмолвных Поцелуев; кулон серебряный с листом прозы почерка давнего знакомого, чьей руки касались губы и губы чьи касались шеи, - не приводится к озвучке – ибо сладострастен; запястия усыпаны пыльцой Златоносца; платок орнамента космического – мимикрировал с блузо’ю летописи цивилизации неизвестной планеты неизвестной на языке, смутнознакомом старцам, - впрочем, курс ксенолингвистики не возвратит по ком скорбим; спускаться ниже и детальней в описании – бессмысленно, двусмысленно, прелюбострастно, - ибо в завершённом из жизнедеянй, возникла в разуме посмертно, - пусть так, воображение наделит ушедшую прерогативой вопреки, магией эфемера, местом близ Древа Десяти Веков, в субтропиках Мира Позади-Сомкнутых-Глаз, - и возобновит Нимфа Озера Небесных Лотосов веществование, в святотенях лунных.
Безмолвия Минута, стань абзацем заключительным Жизни не видавшей, - по праву нарицательному» - мнением всех охотней делится таковым не обладающий, к речи не прибегнет знаток языка языков, а ложь во благо – присоленное тенью априори – и благо в ложь, губительны; узнал.
Молвя иначе, молвила иначе и осталась структурой закрытой, автономной, самовосполняющейся и самодостаточной, пресыщающейся вероятностью самой и пленом плода фрустрации. Смаковала мышление мыслей и располагала единым из источников цитат – отражением, - тайным, медитационным из источников. Мне не встречалось обнаружить иной из одушевлённых источников благозвучий, - являла те в себе, являлась мне душою благозвучия, -любвевеяла и переназывала.
Бессодержательности заполнили мир с Её уходом. Искусство Диалога лишилось ответной стороны. Поиск распадался на атомы в пустотах потери телесий – не духовий.
Сколькие ни высказывали себя мне доселе и после – лишь самовзаимновнутрепроизводные Невежества, Мелочности и Пафоса. Она вопрошала – искренностью и любовию ребёнка, претерпевшего терзновений – и многое вынесшего – и вернувшегося собою первозданным. Ответы не утверждали, вопросы не сомневали.
1
Пишу во преодоление скорби, побытьствовать в безбытии единым с личиком затакта нового, всеболееявленного. Зачеркнии все «не» повествования – случится иная из историй, с нами не случившаяся. Расскажешь хронологически – изведёшь на нет всю жизнехрупкость любвездания.
Подчерпнуло Воздуха и привнесла Воодушевление, обратила мыслерукописи более приятным шрифтом, обратилась во впадину левой из ключиц и обернулась бабочкой. Стремился к большему, не увековечив меньшего из частноданностей. Мотив возносится оркестром и каннонизируется.
Лишь примитивные из вин одномерны. Лишь грязные из невинных не притворяются. Лишь уставшие от нечистот чисты.
Ново – пока не объявят о новом. Ужасающее структурировано. Устанавливаю второпунктик жизнелюбвенапряжения.
Скорбно принимать – прикосновения стираются образом новопришедших, - оттого не принимаю. Немногое приемлемо – в соподобии большему, сверхформой... Ни одного глубоколюбящего не поволнует Твоя умосодержательность, прошлости и континуумы, последовательности и рвения, - бессодержательно, пусто зарекаться о кроме; - и нарекать первостранницу-страницу заключительность, отъсоссылаться на таковую бестактовую – и оперировать формами моносодрержание, препарировать душу и доводить до бесчувствия, изводить на нет кладезь вселенский. Вершение непрестанно – и бессодержательно без сквозновзращенной темы.
Она почерпнула из эфемера саму близость – совершенство, снизошла на безымянного пианиста, внесла вещественность формам фантазиона и Величественность путиисходству воплощённого мерцания. Туман витал осязаемый, вкушаемый, снимый и желанный, - прерывался в начале взгляда – брал(ся) затакт(ом) самого существа моего, полимеризовывался с физисом и наградил видением себя оплотом утомительности. Жизнь тянулась строчкою застрочной за строчкою заочной.
Высказать можно любую ложь – если верить в такстъвующую – и забраться с куртизанкой в любую любострастную з трёх ложей распластанных, данных и отобранных инакобразием самонебезречитивости. Романтизм и Реалисъмъ - суть фигуры – дуальны, взаимопроизрастают изъ не головы смотрящего – но из другого один, когда и изъ одного – другой. Пластики мышления, аллюзии инакобразия, - суть пустое, когда по руке расплывается тепло адресованное получателю исчезнувшему из миров объятий и Заветов.
Зима произошла со мной затактом Осени, Весны и Лета, пусть последний гость из приведённых – меланхолик в латенции постлетней: пик час, треф минута, проблеском нежданностей ведома в сонеразъмеримо-упорствующем. Само пространство обтекает памтью, и форма сопроизрастающая жизнемыслефочерком – скорей ведомое тысячной толпой мирян – нежель незначимъ-сновденьем виденья. Всё насилие в нашей жизни ошибочно.
Пассажиры – пассивы жизнеочерка - размещаются в вагоне трамвая; впрыгивают маргинал со стекляной гармоникой и некто с гитарофутляром – жёстким. Отнюдь не лажелжеаккордовый канцероген речитатива с придыханиями; случай взаимия техники и содержания и духа. Обходят вагон с усыпанной Пыльцою Звёздной прозрачно-красноватым машочком, - «Вам в Филармонии играть» - возмутилась скупости оплаты музыкантского труда Дива Двадцати Зим – «Приходите завтра же» - окунула купюру наивысшего из номиналов – «Пока идёт снег» - дотронулась солировавшего – «Жду, Дожидаюсь, Ожидаю», - и вышла на трамвайной из развилок.
2
Он принялся за оттиск мыслешествия толикой позднее – но увы: пригласили. Диета одного пианиста – аудиенция лучшего шестичасово в ночноцикле – присовокуплялась ко двутысячесловам формынормы, - двоякость терзала – волнение в свершении осуществимого. Исполнено – что бы ни значало; одеяния скользнули скользко – по собственнообладальцу телесами.
Он вынырнул из обиталища, с футляром за спиной – и упаковывал гитару во пути, едва не хлопнув той о дверцу. Волнение снедало. Снег.
Она прятала ладони в варежках-совах, а сов держала в кармашках. Она смотрела вслед непознанному – вёдшему за завесу дня и тьмы. Он выбрался из преисподней – с Музыкальным Приношением – и повёл в историю сердцесозвувчия, о коией стоит ли рассказываться в смути знания вскорепоследующей, гибели.