Русский человек живет воспоминаниями. Как известно все они делятся на хорошие, хреновые, крайне хреновые и зависят от существующих дум напрямую. Думы это мыслительный процесс ни к чему хорошему не приводящий. Хорошие воспоминания необходимы в тяжелые минуты жизни, хреновые – в хорошие.
Допустим, накрыла жителя русской деревни, мужчину сорока пяти лет отроду, пьющего крепко и при этом не работающего, проблема вселенского масштаба – выпить хочется. Бросается он к соседу – дай-ка Васёк сотенку мне, на пузырёк. А Васёк этот не просто Васёк, а целый Василий Иванович Петров, тракторист, работающий на колхозном тракторе и по праздникам выпивающий. И он, дорогой соседушка, некогда человек сердечный, особенно когда выпивши, но по нынешним временам злобный, потому, что трезвый, в ответ – ты мне уже тыщу должен, когда отдашь? Так не знаешь, значит иди на ху…тор бабочек ловить. И вот это всё в лицо, без запинки. Идёт, чуть ли не в слезах мужик домой, назовем его Петькой, садится у окна, локоть на стол опёр, головушку в ладонь положил, и слезу из себя давит. Эх, Васька ты Васька, а ведь я тебя, говнюк, из бед всяких вытаскивал, а выручал то сколько раз! А ты меня, в такой сложный момент, и вот так! И тут потекли теплейшие воспоминания с соплями, о прошлых приятных днях, о школе, о любви первой, о том, как батька-покойничек «Минск» прикатил в подарок. И на душе стало хорошо. Смотрит Петр в окно - жёнушка домой идет с работы, с птицефермы, в пакете что-то несет. А вдруг там?
Тюмень, зимний вечер. Сидит в женщина у телевизора. Муж на работе, дети в институте. Подходит к шифоньеру: класть-вешать некуда, носить при этом нечего. Повздыхала. Подошла к холодильнику - тот работает тихо, потому, что едой набит. Опять повздыхала. Подошла к столу, а там билеты на самолет – летом в Анапу. Покривилась. Господи, ну почему так всё хорошо, даже придраться не к чему. Села она у окна, глядит в него, а там «инфинити» её стоит – чистенький, после мойки, даже снегом не занесло. Ну не может же быть так все хорошо! Дай-ка к мужу позвоню. Так, трубку не берет. У любовницы... Ах да, это наверно та баба с магазина, где мы бриллианты мне покупали. Она тогда ему прямо в руки колечко давала, а не мой пальчик надевала. А может в кафе пьет или с ней в бане. Поеду, поеду сейчас, все эти гадские заведения проверю. Я его выведу на чистую воду и сразу разведусь, а этой сучке выдеру волосы, харю ее молодую, лощеную ногтями испашу. Кто это звонит в дверь? Ой, муж, с тортом, с цветами! Точно у неё был, скотина! День нашей свадьбы сегодня? Ах, я дура забыла! Мой хороший, мой сладенький, чмок-чмок. Чуть всё не испортила! Ой, подарочек ещё!
Москва, Рублевское шоссе. Президент крупного банка, Михаил Семёнович, сидит в кожаном кресле, у камина, вытянул волосатые ноги из бархатного халата. Рядом на столике коньяк за несколько тысяч баксов, на тарелочке красные останки крупного ракообразного. Гаванская сигара богато дымит в холеной руке с сияющим перстнем. Живая вода стоит на золотой облицовке очага в голубенькой бутылочке. Хозяин замка погружен в тяжелейшую думу. Зачем жить, когда всё есть? Вот девяностые годы, вот тогда я жил! По Москве с автоматом Калашникова бегал. Три пули словил. Отметелили меня у метро крепко - кровавым фаршем два месяца какал. Хот-доги с бумажной сосиской уплетал на ходу, кофе с земляным вкусом вкуснее был, чем этот лобстер! Средств на житуху не хватало. А сейчас? К чему не прикоснешься, сразу прибыль падает, слово сказал – деньги на счет пришли. Разве это жизнь? Да это ад кромешный. О, появилась…. Котик я ей, пушистый. Шалава молодая, откуда ты взялась только? Что тебе только надо? Ни за членом ты моим охотишься, а за кошельком. Хочешь в красную книгу, в паспорт мой попасть? Вот хрен тебе (всё это он думает про себя). Иди ко мне пушистик, иди одуванчик, хочешь коньячку (сейчас уже вслух)?
Почему когда нам хорошо, мы думаем о плохом, а когда плохо о хорошем? Почему нельзя всегда думать позитивно, может быть и жизнь наладилась? Не можем, не привыкли, не умеем. Вот такие мы русские люди, какого бы мы ранга не были, где бы мы ни жили. Это отличает нас от иностранцев, от инопланетян и даже от дождевых червей.