Когда-то давно, в детстве, я занималась спелеологией. Было мне лет одиннадцать, не во все пещеры брали, но как-то в Карпатах взяли в большую такую, с кучей ходов и лабиринтов.
Старшие ребята учились делать топосъемку, раскидывая "точки" — листочки с крупными цифрами — и по ним составляя план пещеры. Пятой точкой была "духовка" — две близко лежащие горизонтальные плиты, между которыми нужно было протиснуться плашмя, камни были отполированы комбезами, системами и касками многочисленных исследователей. За духовкой шёл "шкурник" — изогнутая нора, в которой ярко чувствуешь себя червем земляным, и очень страшно застрять. За шкурником располагался огромный зал с высоким сводом. Потом множество ходов, лабиринтов и прочих прелестей с провалами и щелями, но туда я не попала. В шкурнике вдруг погас налобник. Заменила наощупь лампочку — не горит. Светодиодов тогда не было ни у кого, были такие крохотные лампы накаливания. Подумала на батарейку, квадратную крону, поменяла её. Но фонарик не ожил.
И ребята ничего лучше не придумали, чем оставить меня в зале. Постепенно свет их фонариков и голоса затерялись где-то вдали. Я оказалась в полном мраке и тишине. Нет, не так. Во Мраке и Тишине. Стен и сводов не было, они растворились. Меня тоже не было. На камне сидела тень, неподвижная, поджавшая ноги, измазанная в глине. Петь песни? Знаете, как страшно звучит голос в пустой пещере? Я превратилась в ожидание, которое растянулось, как казалось, на вечность.
А потом послышались голоса. Я стала откликаться. Ребята не наши, но другие такие же школьники, они заплутали, мой голос помог им выйти на зал. Я снова оказалась живым человеком, одиннадцатилетней девочкой. Так я нашлась.
В моей жизни уже много лет нет гор, пещер, экспедиций. Самая обычная человеческая жизнь. Но почему-то кажется, что я опять оказалась в том мраке. Кто меня окликнет, чтобы мне найтись?