Товарищ Юуширо. 32

 
Дмитрий в очередной раз шёл в китайский отряд с лёгким сердцем. Там были друзья, которые радушно его принимали. Частенько он пробовал у них рисовые лепёшки, запивая ароматным чаем из пиалы. А еще хотелось снова встретиться с Юуширо, который,  показывал ему приёмы таинственной японской борьбы под названием жиу-житсу.
В том конце города, к которому уже прилипло название «Шанхай», где обитали китайцы, было довольно тихо. Только иногда на глаза попадалось  что-то привлекающее внимание: то пробегал куда - нибудь солдат, очевидно посыльный, то хлопотали у котлов  китайские женщины, готовя бойцам еду. Своего товарища Юуширо он, наконец, нашёл за околицей, где было ровное место, и уже успели отрыть окопы китайские бойцы. Окопы эти не были нужны для обороны города, хотя китайцам объяснили, что это именно так. В воинских науках они понимали мало, а в фортификации вообще ничего. Под  руководством командира взвода из инженерной роты, который был из бывших прапорщиков и дело своё знал, как следует, китайцы быстро выучились отрывать ячейки, окопы, соединять их в одну линию, оборудовать землянки и устраивать пулемётные гнезда. Нужно им отдать должное, что-что, а лопатой орудовать они умели и работали часами без остановки, пока не следовал сигнал свистком «прекратить работу». Вот там возле этих учебных окопов и проводил строевые занятия с бойцами его друг Юуширо.
Он отдавал солдатам команды и следил за их исполнением. Под мышкой у него, всегда была  бамбуковая трость, из-за пояса портупеи  торчал японский меч, точнее его подобие.
 Еще две недели назад Юуширо подошёл к их полковой кузнице, где знаками и словами разъяснил кузнецам, что ему нужно. Через три дня они ему показали длинное, наверное, больше метра, слегка изогнутое лезвие палаша австрийских драгун. У него была сломана рукоять возле эфеса. Под руководством японца кузнец отковал на палаше новое основание для длинной рукояти.  Оно было значительно более длинное, чем у стандартного палаша. Его можно было брать и одной и двумя руками. Юуширо обмотал рукоять тонким кожаным ремешком. Фактически это была уже не австрийская сабля, а японский меч «катана». Три дня он выстругивал ножны для своего меча и покрасил их затем черным, электротехническим лаком, который притащил ему Митя, выпросив у своего каптёра. Вот с этим мечом он и ходил теперь на боевые занятия.
 Метрах в двухстах, в стороне, проводила занятия еще одна рота, а за ней еще одна, которая занималась стрельбой.
 Одним японец показывал, как нужно наносить удары штыком и они с криком  «Хурр!» тыкали штыками своих трёхлинеек в соломенные чучела, привязанные к столбам, с другими он отрабатывал приёмы защиты от штыковых ударов, взяв в руки палку, обмотанную на конце тряпками, которая была длиной с трёхлинейку с примкнутым штыком. Митяй видел как этой, хоть и мягкой, но увесистой колотушкой, доставалось по голове или животу, бойцам, не успевшим защититься. Потом  в руки винтовку брал Юуширо, и кто-либо из бойцов пытался ткнуть в него этим своеобразным учебным снарядом. Никому из бойцов это сделать не удалось, обычно всё заканчивалось после двух-трёх ударов, которые Юуширо с лёгкостью отбивал, а потом приставлял кончик штыка или к горлу или к груди растерянного бойца, к явному удовольствию остальных.  У одного резким ударом приклада он даже выбил из рук эту длинную колотушку, а когда тот не удержавшись, упал на спину, всадил винтовку со штыком в землю, так что острие штыка прошло вплотную к человеческому телу под мышкой, не задев его. Со стороны же было полное впечатление, что он пробил его насквозь. Несколько бойцов даже испуганно охнули, а поверженный солдат лежал бледный как полотно, не сводя глаз с торчащей над ним и уходящей в небо, винтовки.   
Юуширо заметил Митяя, который подходил к его взводу, но не подал виду, как будто не узнал своего товарища.
– Юуширо, это я Митя. Ты что не узнал меня?
Тот оторвался от обучения солдат, посмотрел на Митяя и отдал какую- то, ему незнакомую команду. Китайцы с облегчением уселись на землю, поджав под себя ноги и держа винтовки на коленях.
– Узнал, – сказал он, повернувшись к Митяю. – Что, пакет принёс или начальник послал?
– Да, нет же, просто у меня сейчас свободное время. Я думал, что ты меня новым приёмам обучишь.
– Неправильно думал. Я учу солдат. Они должны уметь воевать. Можешь  научить? Учи. Нет, тогда я учу.
    Митяй знал уже, конечно,  строевые приёмы и упражнения с винтовкой, но подумал, что вряд ли он их знает лучше, чем Юуширо, поэтому решил от обучения солдат воздержаться. Потом, глядя на сидящих, на песке китайцев Митяй всё же решил внести своё в обучение китайских солдат. Он сказал, обращаясь к Юуширо и указывая пальцем на солдата, который держал винтовку на коленях.
– Он отдыхает, тогда винтовка тоже пусть отдыхает.
– Почему? – спросил Юуширо.
– Так положено у нас.
– Покажи.
Митяй сказал ему:
– Нужно  десять человек, – и для верности показал две растопыренные ладони.
Последовала гортанная команда Юуширо, и десять человек построились в две шеренги с винтовками на плечах.
 Митяй скомандовал им: «Равняйсь, смирно! – Когда команды были выполнены, чуть позже, - вольно, отдыхай».
Китайцы стали переглядываться и переминаться с ноги на ногу, не зная, что делать. Тогда Митяй взял у одного винтовку, жестами подозвал других и показал, как винтовки устанавливаются в «козлы», то есть в ружейную пирамиду без посторонней опоры. Потом он тоже самое заставил проделать вторую пятёрку. Сам же при этом улёгся на траву, заложив руки за голову, всем своим видом показывая, что он беззаботно отдыхает не обременённый оружием. Юуширо внимательно, молча наблюдал за ним.
– Хорошо, – сказал ему Митяй, широко улыбаясь.
– Не хорошо, – хмурясь, ответил ему японец.
– Почему? – изумился Митяй. – Винтовка мне не мешает, я могу заниматься чем-то другим. Он посмотрел на себя, увидел уголок оторванной ткани на штанах, поскольку утром зацепился за моток колючей проволоки, – а вот, скажем,  заплатку к штанам пришивать. Опять же винтовки на земле не лежат, значит, в них грязь не попадает.
Юуширо слегка сузил и без того раскосые глаза: «Смотри что будет».  Он тут же отдал команду: « Конница слева, занять оборону».
Солдаты, которые кто сидел, кто лежал, бросились к пирамидам и начали хватать винтовки. Первые двое схватили своё оружие, остальные винтовки,  потеряв опору, попадали. Их подняли другие солдаты,  но, заметив, что номера на них не те, стали обмениваться оружием друг с другом.
– Всё, – сказал японец, – они убиты.
Он отдал команду на построение, затем отпустил воинов на отдых и каждый опять уселся, держа на коленях винтовку. Вновь прозвучала его команда: «Конница слева, занять оборону».
В мгновение ока все китайцы попадали на живот и, развернувшись в левую сторону, защёлкали затворами своих винтовок.
– Хоросо,– улыбаясь, сказал Юуширо, поглядывая на Митяя, и указал тростью в сторону воображаемого противника, – теперь они убиты.
Их упражнения с солдатами были прерваны необычной процессией.
Мимо них метрах в ста шли шестеро человек со связанными верёвками за спиной руками, без ремней и без сапог. На одном не было даже нательной рубахи, как на остальных. По их виду и выправке не трудно было догадаться, что еще недавно они были офицерами «белой» армии, а по синякам и кровоподтёкам,  что они прошли допросы в особом отделе у чекистов. Их сопровождало четверо. Двое, были красноармейцы с винтовками,  один, очевидно командир, в чёрной кожанке, с шашкой на боку и револьвером в кобуре. Рядом с ним шёл китайский переводчик. Процессия остановилась недалеко от роты, которой командовал  Юуширо.     Тот, что в кожанке что-то сказал на ухо рядом стоящему китайцу, и он подбежал к Юуширо. Отдал ему честь и что-то затараторил по-китайски. Митяй спросил:
– Что он говорит?
– Надо убить этих людей.
– Как это? – Митяй оторопел, – тут, наверное, что-то не так.
 Он подбежал к командиру в кожанке.
– В чем дело? – поинтересовался тот, закуривая папиросу и глядя в упор на Митяя.
– Китаец говорит, что вы отдали приказ убить этих людей?
– Кто вы такой, почему вы здесь и почему вас это интересует?
– Да я отделённый Кирсанов из роты связи.
– Вот и занимайся своей связью. В отношении них есть приговор трибунала и его нужно привести в исполнение. Сегодня дежурное подразделение первая  рота китайского отряда, командир Юуширо Оэмада. Это он?- ткнул в сторону японца пальцем кожаный. - Правильно мы их привели?
–  Да,-  пролепетал Дмитрий, – это Юуширо.
– Ну, вот и передайте ему, чтобы этих господ отконвоировали и привели приговор в исполнение.
 Митяй поплёлся в сторону китайской роты, которую Юуширо уже построил в три шеренги.
– Что он сказал? – спросил японец.
– Есть приказ расстрелять. Это должна сделать твоя рота.
– Осинно хоросо, – улыбнулся Юуширо.
Он отдал приказание. Из строя вышли три бойца и побежали к группе пленных, взяли оружие наизготовку и повели их туда, где недавно в стрельбе тренировалась вторая китайская рота. Рота Юуширо строем двинулась вслед за ними.
– Пойдём с нами, будем стрелять,- обернулся он к Митяю.
– Я лучше к себе пойду.
– Постреляем, потом буду тебе борьба показать.
             Митяй, скрепя сердце, поплёлся вслед за ними, догоняя Юуширо, идущего позади своей роты.  Тот отдал приказ на китайском языке, солдаты взяли троих пленных и привязали их прямо поверх фанерных издырявленных мишеней, приколоченных к столбам. Юуширо построил солдат в три взводные колонны и отдал приказ. Трое солдат сделали пять шагов вперед, и опустились на одно колено.
– Заряжай.
Китайцы вынули по обойме из подсумков и зарядили винтовки. Юуширо объявил:
– Кто попадёт в грудь – это хоросо, занятий больше нет. Кто попадёт в голову – осень хоросо, дадут вечером  еще одну булочку. Кто попадёт в другое место, будет снова рыть окоп, кто не попадёт – потащит  закапывать убитых. Всем понятно?
Китайцы загалдели в знак подтверждения. Митяй стоял в стороне, не далеко от оставшихся трёх пленных, не зная даже как реагировать на происходящее.
   – Оружие зарядить, – отдал команду Юуширо. Когда началось клацанье затворов трёхлинеек,  вдруг раздался хриплый возмущённый голос,
-Что же вы сволочи делаете?
Произошла заминка и всеобщая пауза. Все обернулись в сторону говорящего. Это был самый старший из шести пленных с наполовину седой головой, обмотанной окровавленной тряпкой, в расстёгнутом офицерском кителе, с которого «с мясом» были выдраны погоны. 
- Ты кто?- обернулся к нему Юуширо. – Почему не доволен?
- Я русский офицер, капитан Андрей Храпов.
- Офицер? Это хоросо, - сузив глаза, проговорил японец, чувствовалось, что  недовольство происходящим начинает закипать в нём. – Я  выполнять приказ.  Твоя  боись умереть?
- Нет.
- Тогда сто ты хочешь?
- Ну, так выполняй, а не превращай это в развлечение.
- Это нет развлечение, это тренировка. Солдаты должны уметь стрелять.
- Ваш верх – убивайте, а зачем же мучить? И так три дня издевались, а теперь превратили в чучело для упражнений желтомордых. Тебе не понять.
- Моя понять.- Побелев от гнева и сверкнув черными глазами, сказал Юуширо. Митяй даже не успел опомниться, как японец в мгновение ока с гортанным криком выдернул у себя из черных ножен меч и двумя руками ударил сверху вниз наискосок по шее связанного белогвардейского капитана. Седая голова его с повязкой упала на землю, а тело еще полсекунды продолжало стоять и из него фонтаном била кровь из перерезанных сосудов, забрызгивая все вокруг, а затем рухнуло рядом с головой, и только дрожь пробегала по босым ногам. Все оцепенели. Стоявший рядом с капитаном молодой белогвардеец, наверное юнкер, забрызганный  кровью товарища, медленно опустился на землю и с ужасом смотрел на японца, занёсшего наискосок над ним меч.
- Тозе хочешь быстрая смерть?
Тот в ответ, трясясь всем телом, только отрицательно помотал головой. Юуширо посмотрел на другого, стоявшего рядом с ним без рубахи с ссадинами на лице и разбитыми губами,
- А ты?
Тот тоже ничего не ответил, не сводя глаз со сверкающего меча,  с которого все еще стекала кровь.  Юуширо с презрительным видом вытер о ворот сидевшего пленника лезвие меча и сунул его в ножны.  У Митяя тошнота подступила к горлу, он отошёл метров на десять и, согнувшись пополам, изверг из своего желудка не переваренную пищу. Когда он разогнулся и вытер лицо рукавом, к нему подошёл Юуширо и сочувственно спросил:
- Ты что первый раз?  Митя, ты в бою не был?
- Был, но я в окопе был, стрелял в их сторону, а не рубил живого человека.
Митяй схватил Юуширо за плечи и закричал,
-Как ты так мог?
- Я плохо мог? – переспросил тот, - ты можешь лучше?
- Как ты мог зарубить пленного?
- Ты сам сказал: приказ убить. Я убил. Что ты хочешь? Что я плохо сделал?
Митяй не сразу нашёлся что ответить.
- Понимаешь, если бы их просто каждого расстреляли десять человек, ну и чёрт с ними. Действительно есть приговор трибунала.
- Значит,  мы должны были  потратить шестьдесят патронов, чтобы выполнить приказ, хотя  хватило бы шесть или десять?
- Как ты можешь патронами мерять? Это же люди.
- Скази мне, Ми-тя сан, ты за кого воюешь? Ты за красных или за белых?
Митяй даже вспотел от этого вопроса и стал заикаться.
-К-конечно за к-красных, п-почитай в-второй г-год воюю.
- Почему их защищаешь? Ты же крестьянин, а это дворянин.
- Я нет, я не люблю. Это ты их должен любить. Ты японский дворянин, самурай. 
- Я их ненавижу. Я люблю убивать белых русских офицеров.
- Почему?
-  Они сражались с Японией. Они убили моего друга, они ранили меня, из-за них я здесь, в России. Я буду их хорошо убивать. Не мешай мне.
Пока Митяй спорил с Юуширо, к ним приблизилась необычная процессия. Впереди, пыля колёсами, ехал автомобиль с людьми в кожаном обмундировании и в портупеях, сзади него ехало четверо всадников.