Глава 8 Искупи грехи любовью
1
Кроме двух дочерей-жемчужин наградил господь богатого лесоторговца Авигдора и любящую жену его Двору сыновьями: старший Дов и младший Берл. Духовность хасидов города Божина, где проживает и процветает семейство, покоится на плечах двух цадиков. Авигдор и Дов – верные хасиды раби Айзика, а Берл прилепился к раби Меиру. Возмутительная самостийность Берла весьма огорчает отца и мать и служит им надежным объясненим сыновнего легкомыслия. “Умный живет своей головой и своим кошельком, - Авигдор говаривал Дворе, - стало быть, дармоед наш умен наполовину!”
Однажды, когда Авигдор и Двора сидели в горнице и нежно ворковали, вспоминая свою ладную юную любовь и годы супружеского благоденствия, вошла в дом немолодая и бедно одетая женщина. Робость и дерзость смешались в ее взгляде. Недоброе предчуствие кольнуло сердце Авигдора. Он знал худое и ждал развязки, и уж нельзя более скрывать от Дворы.
- Мир вам, праведные родители, - волнуясь, произнесла вошедшая.
- Мир тебе, - ответила Двора.
- Мир тебе, - повторил Авигдор, - кто такая будешь?
- Я мать, - достойно ответила женщина, и голос ее дрогнул.
- Не плачь и говори, - сухо сказал Авигдор.
- Зелда, моя дочь, в беде.
- Ты пришла за помощью? – спросила Двора.
- Я пришла за честью!
- О чем ты, бедная женщина? - вновь спросила Двора и тревожно взглянула на мужа.
- Сладкая жизнь и сладкое неведение. Берл склонил Зелду к греху!
- О, горе! – воскликнула Двора, и слезы брызнули из глаз ее.
- Обратим его в радость. У меня и у вас, благородные родители, будет внук.
- О, горе, горе...
- Вымогательство! – возмутился Авигдор.
- Сватовство! – твердо заявила женщина.
- Что это значит? – спросила Двора, побледнев.
- Берл хочет Зелду в жены, а девчонка хоть и любила другого, теперь смирится!
- Наглость черни! – вскипел хасид.
- Мы не чернее вас!
- Негодное наставничество Меира! – возопил Авигдор.
- Не горячись, милый. А ты ступай, добрая женщина, мы обдумаем дело.
- Посоветуюсь с раби Айзиком. Возьми пока это... – сказал Авигдор, протягивая деньги незваной гостье. Та ушла, не взявши подаянья.
2
Некий хасид раби Меира, человек простой и небогатый, погиб и оставил вдову и двух детей – сына и дочь. Милосердный Меир взял сына к себе в ученики, а дочь, красавица Зелда, осталась с матерью. Как-то Берл увидал ее и влюбился. В богатом доме его друга Ашера требовалась работница, Берл порадел, и Зелду приняли в дом.
Хасидоборец Шимон, отец Ашера, воспитал сына в строгих правилах. Ашер хоть и скатился в скверну просвещенчества, но душу сберег в чистоте, робел пред женщинами и на Зелду не глядел. Раби Меир знал ветреный нрав Берла и остерегал от греха. Но не цадик, а шальная недобрая сила правила страстями молодого хасида, и он зачастил к другу в дом, и не отходил от Зелды, и любезно говорил с ней, и жадно смотрел на девицу.
Случай, и открылось Берлу, отчего горячие его взоры не проникали в холодное сердце возлюбленной. Нравился ей простой парень, портной, да и тот был к ней чрезвычайно расположен. Зелде постыло прислуживать в чужом доме, хотелось хозяйничать в своем, и ожидала она желанной перемены в судьбе. Пылкий хасид решительно восстал против посягновения на любовь. Что стоит сыну богача тайно похлопотать о рекрутчине для бедняка?
“Я уподобился царю Давиду!” – гордился содеянным Берл. Восторг прикосновения к величию помог хасиду выстоять в мрачные дни упадка духа, овладевшего потерявшей жениха Зелдой. Время играло в руку сильному. “Я покорю ее сердце, а там, глядишь, и женюсь!” – раскидывал умом честный Берл. “Лучше без любви, да один, чем многих сластолюбцев покушения...” – думала проницательная Зелда.
Шумные застолья у раби Меира неизменно украшало доброе вино. Оно прогоняло грусть и заботы, разглаживало морщины на лбу бедняка, располагало к беседе, звало к праведности. А разве без рюмки хорошей водки задастся хоровод с песней и танцем? И мудрая хасидская сказка не расскажется и не услышится без капли хмельного. Да и что такое душа без желудка и селезенки? Нет дела богоугодной компании до угрюмых хасидоборцев, величающих собрания у цадика сборищем пьяниц и обжор. От зависти не придумано лекарство.
Жизнелюбивый Берл на совесть держался сей важной грани хасидских традиций и неизменно окрылял себя чаркой. Небесный глас подстрекал его растопить огнем горького зелья лед в душе Зелды. Вера в успех – лучшее снадобье против первых неудач. Да и у девицы сердце не каменное, и не век же противиться поклонению! Зелда не тянулась, боже сохрани, за лихим хасидом, но иной раз уступала и соглашалась пригубить.
Умно замыслен праздник пурим: свой к своему льнет. Не устоят ни просвещенец ни хасидоборец в жестоковыйности их и вместе с хасидом пойдут глядеть на веселый пуримшпиль. Охочий до актерства Берл представлял Мордехая, а красавица Зелда нарядилась царицей Эстер. И читался свиток библейский, и подарки дарились друзьям и врагам, и грозили трещотки Аману, и источали сладкий запах гоменташи, и играли скрипки и флейты, и рекой лилось вино, ибо евреи пьют в этот великий день, покуда добро от зла не перестают отличать. Благодарные свидетели лицедейства без конца угощали артистов, и случилось меж Берлом и Зелдой то, что меж увенчанными славой Мордехаем и Эстер не случилось.
3
- Догадываешься, что привело меня, раби Айзик? – спросил Авигдор.
- В нашем Божине тайн нет, - ответил цадик.
- Берл любит сирую и хочет жениться. Что посоветуешь?
- Что Двора молвит?
- Пчелка говорит, мезальянс не впрок нам.
- Что не впрок-то?
- Сам не пойму. Против она.
- Мне донесли, мол, раби Меир за женитьбу стоит горой, - сказал Айзик.
- Не знаю, право, что и думать...
- От Меира умного слова не жди. Чтоб не ошибиться, поступай наоборот!
- Твой совет?
- Прост и не нов. Откупишься. “Что делалось, то и будет делаться” – Соломоновы слова!
- А чадо нерадивое?
- Не медля найти ему достойную невесту!
Берл поспешил к цадику. Раби Меир встретил своего хасида строго.
- Остережен и пренебрег! Мне донесли, мол, раби Айзик не хочет твоего и Зелды счастья. Не медля под венец – глупости наперекор! – воскликнул раби Меир.
- Боюсь, не вырву у отца согласья...
- Против воли родителя грех восставать!
- Как же быть мне, раби?
- Завел кашу – расхлебывай!
Авигдор вступил под низкие своды. Комната мрачна, как сама нужда. За столом сидит мать Зелды с шитьем. Гость уселся на скамью у стены. “Прости меня, бедная женщина, я был невежлив с тобой...” – пробормотал Авигдор. Молчание в ответ. “Берл достоин осужденья. Мы с Дворой не менее виновны”, - продолжил. Хозяйка бледна, нема. “Желание твое неисполнимо.Мир не изменить.” На глазах женщины показались слезы. “Прошу, прими отступные, – сказал Авигдор, протягивая сверток, - здесь много денег, очень много. Это наше с Дворой покаяние.” Женщина, плача, придвинула сверток к себе. Авигдор вышел. “Что делалось, то и будет делаться”, – вспомнилось ему.
Глава из повести "Свой своему".
Полностью повесть опубликована здесь:
http://berkovich-zametki.com/2015/Zametki/Nomer5_6/Berg1.php
и здесь:
http://www.port-folio.us/July_2015/.(4).html