ВОСПОМИНАНИЯ. ЛЮДМИЛА.
ЧЁРНАЯ ПОЛОСА.
Был четверг. Утром, после приезда с Блочка, сразу зашёл в общежитие, чтобы взять конспекты и книги. Мы выходили с Виктором из общежития, как подъехала ма-шина брата. Из неё вылез водитель и сказал, что брат, просил после занятия съездить к нему домой и помочь перенести и расставить банки в погребе. Я дал обещание и машина уехала.
После второй пары, на большой пятнадцатиминутной перемене, сбегал в буфет и принёс своей королеве шоколадку.
-Ванечка, ты меня совсем избаловал. Вдруг через минуту я попрошу у тебя ожерелье из жемчуга. Что ты станешь делать?
-Половину Вселенной я тебе уже подарил. А положить к твоим божественным ножкам все моря и океаны – плёвое дело и тогда весь жемчуг будет твой.
-Я помню, как ты, вместо того, чтобы положить мне звезду на грудь, положил свою руку, чтобы погреть её на титечке.
-Я не грел руку, а ласкал грудь. И это было в начале осени, когда ещё было тепло. Ты совсем выздоровела?
-Ещё бы?! С таким-то лекарем.
-Сегодня молодёжный вечер. Нет желания сходить? Это последний молодёжный вечер перед практикой.
-И хочу и не хочу.
-Почему?
-Хочу, потому, что хочется потанцевать, особенно вальс, который я так люблю. А не хочу потому, что ты плохо танцуешь. А с другими – не придётся. Не будут приг-лашать, если ты будешь рядом, а если я буду с кем-то танцевать, станешь злиться.
-Обещаю, что время от времени, буду отходить от тебя, и не буду ревновать. Только ты не прижимайся к партнёру.
101
-Ванечка, мальчики же сами прижимают, не стану же я отталкивать партнёра во время танца?! Это же чистая условность. А потом, во время вальса никто не прижима-ется, только, когда танцуют танго. А танго мы будем танцевать с тобой, но я и тебе не стану позволять прижиматься к себе.
-Мне можно. Я почти, твой муж.
-Ладно, муж, сходим на этот молодёжный вечер. Не понравится – уйдём.
-И пойдём в нашу аудиторию, место наших тайных встреч.
-Можно было бы пойти к нам, но Алка на вечер не пойдёт, тем более, что ты принёс хорошие книги.
-Люд, утром приезжал водитель брата и сказал, что брат просил помочь Нине, его жене, перенести банки с соленьями в погреб, поэтому я могу, немного задержаться. Сделаем так, ты идёшь на вечер, к началу, а я сразу потом подойду в актовый зал. Как раз сможешь потанцевать с самыми красивыми городскими парнями.
-Почему именно с городскими? У нас в техникуме полно красивых парней.
-Людочка, в техникуме только я один самый красивый, а остальные так себе, но я могу задержаться. Нина – жена брата, капризная баба и если я уйду, не выполнив все её поручения, она брата – загрызёт.
-Договорились, самый красивый парень в техникуме. А за шоколадку с меня поцелуй. Я бы поцеловала тебя сейчас, но вокруг студенты.
После занятий, отдал Виктору конспекты и книги, и поехал к брату.
У Нины без конца находились всякие поручения. Я уже опаздывал.
-Нина, может, я приеду в пятницу и всю субботу, и воскресенье буду тебе помогать?
-Осталось минут на двадцать, а друзья или девка – подождут. Потом покормлю и поедешь.
102
Но я не стал есть. Вечер начинался в семь, а была уже половина девятого.
Я заскочил в актовый зал. Из динамиков красиво лилась мелодия вальса и пары скользили по натёртому мастикой паркету.
Её я увидел сразу. Она танцевала, нет, летала, по залу с красивым высоким парнем. Красавцем. Если её Флорин был чёрным, как цыган, с чёрными глазами и чёрными волосами, то этот был белокурым, с волосами цвета спелой пшеницы и голубыми бездонными глазами, как у той девушки, которую я встретил в трамвае и написал о ней стих.
Танец кончился. Я думал сейчас он отведёт её на место, а я подойду к ней, и начну в шутливом тоне, говорить о ней и её партнёре. Но они, держась за руки, стали обходить зал, кого-то высматривая. Не меня же она стала бы искать, найдя такого жеребца, и держала за руку, чтобы он не ускакал от неё к другой кобыле. Я вышел из зала и встал в закутке лестничного марша, откуда был виден выход из зала. В голове помутнело. Я не знал что делать. Начался новый танец – танго. Я уже хотел спуститься, чтобы посмотреть, как она прижимается к нему, но увидел, что они, держась за руки, выходят из зала.
-И что теперь, делать, Людочка?
-Пойдём в общежитие к нам.
Они взяли одежду из гардероба. Она своё светло-бежевое демисезонное пальто в клеточку, а он светло-коричневый плащ, с капюшоном, которые стали входить в моду и вышли из техникума.
Я вышел вслед за ними. Он взял её под руку. Через некоторое время её силуэт появился в окне. Вскоре рядом с ней появился и его силуэт. Я, хоть и замёрз, но стоял под оком, спрятавшись в тени, куда не падал свет от фонаря.
Приблизительно через час, он появился в окне в плаще, а затем и она промелькнула в своём пальто, но у окна не стояла. Минут через десять они показались. Пошли по направлению к техникуму.
103
-Пошли танцевать вальс. Танец своей любви, сказал я себе.
Но они прошли мимо здания техникума и направились в сторону города. Он, высокий, красивый и стройный, в своём светло-коричневом плаще, и она, едва достающая ему до плеча, в своём светло-бежевом демисезонном пальто в клеточку. У неё даже походка немного изменилась. Это от радости, что сейчас предстоит танцевать вальс. Но танцевать не там, на паркетном полу актового зала техни-кума, а в кровати этого самца.
Я мог бы догнать их и уложить этого здоровяка одним боксёрским ударом. На спортсмена этот неженка аристократ не был похож. Но я не побежал. Я, не торопясь, вытащил пистолет из кармана, долго прицеливался, затем, поймав их в перекрёсток прицела, размышлял, кого первым уложить? Её, предательницу, так быстро забывшую обо мне, или его, красивого змея-искусителя. Если я первым уложу её, то она не испытает мук от потери такого самца. Лучше первым я укокошу его. Хотя он ни в чём не виноват. Это она первой бросилась ему на шею. Я выстрелил, но он в это время наклонился к ней и что-то сказал. Я выстрелил в него второй раз, но снова не попал. Тогда я выстрелил в неё, но пуля пролетела мимо, потому что у меня дрожали руки от волнения. Тогда я разрядил всю обойму. Но, ни одна моя пуля не попадала в них. Они, влюблённые, как заговорённые, как шли, так и шли. Их маршрут проходил мимо фонарей. Минуя последний, они остановились. Он поправил такую милую шапочку, которая так хорошо сидела на её прелестной головке, и красиво гармонировала с пальто, наклонился и стал её целовать. Затем они пошли. И, вскоре, их силуэты скрылись из вида.
Я, выпустив пистолет из рук, опустошённо стоял. По моим щекам стекали капли влаги.
-До чего же ты дурак и мямля! –сказал мне Ванька, он, мой двойник, который нахлебником живёт во мне. -Дурак и тупица!
104
Ты даже попасть не смог из своего маузера. Но его маузер сегодня выстрелит в неё и может быть не один раз. Он не промахнётся. Зря ты, сегодня, не купил ей три шоколадки, чтобы у неё было больше сил для любовных утех.
-Ты же знаешь, гад, что я стрелял не пистолетом а, пальцем.
-А он будет стрелять х...
-Я тоже им буду стрелять. В Верочку.
-Но вначале эта овца, Рахель пусть покормит нас, мы с утра ничего не ели.
-Но, перед этим, друг, Ванька-двойник, мы выпьем..
-Коньячка!
-Я сегодня готов пить, даже сраный, противный самогон из буряка, приправленный для крепости дустом или мышьяком.
-Тогда поехали на Блочок! Вань, но почему же, она, твоя богиня, так поступила? У вас же, начиналась белая полоса!
-Она уже закончилась. Мы вошли в чёрную полосу и,похоже, больше из неё никогда не выйдем.
-Этот противный Ветер, гадина, вышибает из тебя слёзы. Возьми платок и вытри их. Я знаю, ты бы никогда не заплакал из-за того, что от тебя уходит девушка. Но если бы видел, никогда, ни кому не сказал. Хоть ты меня часто обзываешь и посылаешь меня на три буквы, но я всё равно тебя люблю. Ведь я твой двойник. Пусть теперь она идёт на три буквы.
-Она уже пошла на них, дружище...
-Я тебе давно, мудаку, говорила, что бабам нельзя верить! Неужели ты на мне, своей Лире, не понял, сколько раз я изменяла тебе с другими поэтами? Забудь о ней. Пусть уходит. Этот красавец позабавится с ней и бросит. А ты начинай сочинять. Я тебе подбрасываю начало, а дальше продолжай сам. И скажи этому своему дураку, двойнику-Ваньке, что это не Ветер заставил тебя плакать, а она, потаскуха. Слушай начало:
105
Прощай любовь! Вновь улетаешь.
Я, пока дошёл до трамвайной остановки, в памяти сохранял строчки. Жаль, что у меня нет с собой блокнота и карандаша. Надо у Верочки записать. Хоть стих и пло-хой, но памятный. Как у художника, который не смог съесть фрукты и нарисовал отвратительный натюрморт.
Прощай любовь! Вновь улетаешь.
С другим. С коричневым плащом,
И подло вновь меня бросаешь,
Опутан был твоим плющом.
Но я – пион. Нет, я не роза,
Совсем не стану увядать,
И пусть стою, роняю слёзы,
Хоть мне их жаль, но не унять.
Из глаз их Ветер вышибает,
Смеётся Ветер надо мной,
Любовник твой - и он страдает,
И ты одна тому виной.
Мне продувает грудь и спину,
Я ж здесь совсем не виноват,
Порву я нашу паутину,
Свободным закричу: - Виват!
Мне в паутине тесно стало,
Я в паутине задохнусь,
Сердце от боли застонало,
Страдаю, всё-таки, креплюсь.
Уходишь ты. Любовь – не шутка!
Она, как вспышка, так ярка,
Она приходит на минутку,
И тут же, сразу – далека.
Мне без тебя, так одиноко!
Мне без тебя так трудно жить,
Как итальянцу без сирокко,
Но буду я тебя любить.
Твой образ нежный чистый, чистый,
Твой взгляд, чарующий простой,
106
Твой взор, такой, порой, лучистый,
Твой стан красивый, но не мой.
Его - другому подарила,
А мне оставила мечты,
Да, ты меня, ведь - не любила!
Лишь мяла на лугу цветы.
В трамвае, было, как летом в Кобулети – тепло. Не было только моря и цитрусовых плантаций. Мы, с двойником-Ванькой устроились в уголке и, не обращая ни на кого внимания, тихонько говорили между собой.
-Вань, почему ты дрожишь? Здесь же тепло, даже жарко. Я начинаю потеть.
-Потому, что ты сидишь во мне. И расставался с ней не ты, а я, поэтому ты потеешь, а я дрожу.
-Тебе сильно больно? Так, как, однажды, ты прищемил себе яйца? Когда мы воровали груши в саду...
-Больнее. Тогда болели только яйца и задница, когда поймали и отхлестали, а сейчас - вся Душа.
-Мы рядом с ней, Душой и она сейчас плачет. Я её родную, глажу, а она дрожит, как ты. Успокойся, миленькая! Всё будет хорошо. Вань, а что ты станешь делать с потас.. с Людмилой? Побей её!
-Нет, дружок! Она такая нежная! Я лучше перестану её замечать. И думать о ней.
-И перестань её любить!
-Это не в моей власти. Из сердца её не выкинешь.
-А сколько денег у тебя есть?
-Зачем тебе это надо знать? Рублей семь осталось. Но до стипендии нам с тобой хватит.
-Я думал, что у тебя много денег. Думал, если мы купим новое сердце, то в нём её, твоей Людмилы уже не будет. Мы не станем её пускать в новое сердце.
-Будет. Её образ перескочит из памяти в сердце. Теперь она исчезнет только тогда, когда исчезну я. Всё! Наша остановка. Выходим! Не высовывайся, когда не просят.
107
-Я спрячусь в тебя поглубже, и не буду высовываться. На улице холодно. Душенька, перестанет рыдать. Прошу!
-Ой, Ванечка, а Верочка тебя, таки, сегодня не ждала. Ты же говорил, что придёшь только в субботу, а сегодня четверг.
-Её нет дома?
-Слушает музыку в Галочкиной комнате. Радиола тяжёлая, чтобы таскать туда-сюда. Ты кушать будешь?
-Если можно, чай.
-Тётя Рахель, не такая еврейка, чтобы не покормить петушка своих курочек. Есть гречка с бараниной.
-Я пойду, помою руки.
-И умойся. У тебя следы от слёз. Когда я выхожу на улицу в такой ветер, у меня тоже выступают слёзы.
-Это из-за Людмилы, хотел открыть свой поганый рот мой Ванька-двойник, но я вовремя заткнул ему пасть.
-Ты, наверно, замёрз, что дрожишь? Согреешься рюмочкой, но без тёти Рахель, у меня, таки, сахар в крови.
-Даже двумя рюмочками, если вы угостите!
-Только водкой. За коньяком нужно лезть в погреб.
-Мне всё равно, водка, так водка.
-Ванечка, почему ты не пользуешься ножом и вилкой, а ешь мясо руками? У тебя жир капает с пальцев.
-Я потомок первобытных существ, которые ели не только руками, но ещё и сырое мясо. У тебя есть сырое мясо? Положи мне кусок на тарелку. Я его съем.
-Верочка говорила, что ты не только хороший любовник, но ещё и весёлый мальчик. Постоянно шутишь.
-Как дела у Гали?
-Определили её болезнь и сказали, хорошо, что обратились к врачам, Ещё бы два-три месяца и тогда было бы сложнее справиться с заболеванием. У неё стал появляться аппетит. Это благодаря тебе. Я, старая еврейская дура, считала по себе, что все болезни от отсутствия мужика. Когда меня потопчет, даже этот ленивый идиот Мойша, у
108
меня ничего не болит целую неделю. Галочке назначили уколы, но не такие, какие ей делал вначале Вова, а потом ты, и не в попу, а в руку. Но Галочка говорит, что они тоже горячие. Наливай ещё водки. Добавить баранины?
-Водки я выпью, а баранины хватит. Я где-то читал, что бараний жир может растворить печень. Там слишком много жирных кислот. Но зато эти кислоты повышают потенцию. Они увеличивают в организме мужчины половые гормоны. Если я поем ещё баранины, то замучаю Верочку.
-Ешь, Ванечка, ешь! Ещё ни одна баба, не умирала от этого. Теперь я поняла, почему я всё время хочу, а Мойша –нет. Я люблю баранину, а он не любит из-за её запаха и вкуса. Вот, съешь ещё кусочек.
-Вань, сказал Ванька-двойник, когда мы шли по коридору, к Вере, -нажрался, как поросёнок, хоть и не очень люблю гречневую кашу.
-Теперь ложись спать и больше не высовывайся до самого утра.
-Привет, голубчик! Откуда ты свалился?
-С люстры в твоей комнате.
-Её там нет. Ты же говорил, что придёшь только в субботу?
-Соскучился.
-Я же тебе говорила, не плачь, лапочка, всё будет в порядке.
-Ты с кем сейчас разговариваешь?
-С Верунчиком, с кем же ещё. Она беспокоилась, что у неё сегодня не будет гостей, а я её успокаивала.
-Ты её успокаивала словами или пальчиком?
-И тем и другим. А теперь её будешь успокаивать ты. А почему ты дрожишь?
-Замёрз. Долго был на улице.
-Раздевайся и прыгай под одеяло. Будем греться...
109
-Вер, поставь другую пластинку.
-Тебе перестала нравиться «серебряная гитара»? Ты же прошлый раз ставил её раз пять подряд?! Дошло. Ты поссорился с мокрой курицей. Молчишь, значит, я права. Что тебе поставить?
-Что хочешь, на твоё усмотрение.
-Поставлю «Вишнёвый сад».
-Её тоже не ставь!
-Уколола она тебя больно.
-Ты хочешь, чтобы я ушёл?
-Что ты стоишь, не раздеваешься? Раздевайся.
-Как же хорошо здесь у тебя! Как в раю. А ты - тёплая.
-Горячая. Ванечка, всё перемелется и превратится в ...
-Я знаю, в муку.
-В белую булку с изюмом. Может, откроем вино?
-Я уже пил водку. Мешать не хочу. А ты выпей вина.
-Пойду, принесу из своей комнаты вино, а из кухни водку, если она там есть.
-Там ещё полбутылки. А я встану под горячий душ. Не могу согреться.
-Ты сегодня, как пёс, сорвавшийся с цепи!
-А ты уже трахалась и с псом?
-Мне мужиков хватает. Это я образно. Но в тебе открыла новое. Ты толкал меня с бешеной силой, приговаривая: -На, тебе! На, тебе! –Это ты мстил ей за измену?
-Ты угадала.
-Когда следующий раз надумаешь приходить ко мне, перед этим ссорься со своей мокрой курицей. Я получу большее удовольствие.
-Ты извини, если я тебя обидел!
-За что? За то, что оттрахал так, как никогда? Это я должна сказать тебе спасибо. Давай ещё выпьем.
-Почему ты засмеялся?
Вспомнил, что в качестве шутки сказал твоей матери, что от баранины, в крови увеличиваются половые гормоны, и увеличивается потенция.
110
Теперь она станет варить твоему отцу одну баранину.
-Как бы ни так! Он баранину терпеть не может. И даже, если мой папочка будет есть баранину, с утра до вечера, у него всё равно не будет стоять, как у тебя.
-Почему?
-Потому, что у тебя поднимается от одной мысли, а у него - никаким подъёмным краном не поднимешь.
-Откуда ты знаешь?
-Мамочка говорила.
-Она сегодня сказала, что у неё - все болезни от того, что ей не хватает мужика.
-А ты завтра придёшь?
-Не знаю. Как получится.
-Погладь Верунчика, а то если ты завтра не придёшь, она будет скучать. И я тоже. Мы обе к тебе привязались. Но я больше. Чего доброго ещё полюблю.
-Ты любишь своего Лёву.
-Как ты свою мокрую курицу, Людмилу.
-Не напоминай мне больше о ней?
-Чем она тебе насолила? Не пришла на свидание?
-Вер, отстань!
-Слушай, мы сейчас с тобой лежим как брат и сестра, правда голыми, поэтому, если у тебя большой груз висит на душе, скинь половину его мне и тебе сразу станет легче. Почему верующие идут на исповедь? Когда грешник исповедуется перед попом, то он отдаёт половину своих грехов церковнослужителю и ему после этого легче. Я об этом читала. Давай, я отпущу твои грехи! Рассказывай!
-Отстань, Вер, я не грешен.
-Ты не грешен? Не смеши меня, Ванечка. Ты только что ставил меня раком и вгонял своего дружка с яростью.
-Какой же это грех? Все так любят друг друга, если вдвоём в постели.
-Грех не в том, что они так любят. Грех в том, что я люблю своего Лёвушку, а ты – мокрую курицу, Людмилу, и мы оба согрешили перед ними.
111
-Она первая согрешила, что пошла с ним.
-С кем?
-Откуда я знаю с кем? С высоким красивым белокурым парнем. Они вначале танцевали вальс, а потом взявшись за руки, ушли к ней в комнату, в общежитие, а затем уехали в город, видимо к нему.
-У него глаза голубые?
-Да. Ты его знаешь?
-Кто не знает этого енакиевского ****уна. Он половину девок и женщин перетрахал в городе. Ему уже не раз били морду. Ванечка, если бы мне подвернулся такой шанс, я бы его не упустила. Переспать с таким красавчиком, как Генка – это же счастье! Так, что твоей мокрой курице подфартило. Не злись на неё! Девочкам редко выпадает такой случай.
-А фамилию его ты знаешь?
-Зачем тебе?
-Надо.
-Если бы знала, не назвала. Не делай глупости. Сучек, как она, у тебя будет много впереди. Наслаждайся жизнью. Что я хуже, чем она в постели?
-Я с ней не спал.
-Тогда всё понятно. Ванечка, в нас, бабах заложен инстинкт материнства. И улучшение породы. Ты, петушок, не топтал свою мокрую курочку, а бегал к нам, поэтому она и побежала к другому петушку.
-Или к петуху. Я ему оборву яйца, если встречу!
-Дурак, ты!
-Хочешь ещё выпить?
-А тебе не будет много?
-Не будет, я завтра останусь у тебя? Не хочу встречаться с паршивой курицей на занятиях.
-Оставайся, но я уйду на работу.
-Будем с тётей Рахель, рассуждать о жизни, выпивая.
-Она завтра, с утра, уезжает в Донецк, за лекарством для Гали.
112
-Тогда поеду домой, к брату. Стану рабом Нины.
-А я бы, на твоём месте, встретилась с ней и посмотрела в её глаза. Ванечка, если они у неё счастливые, просто отстань от неё. Забудь. Человек, не вещь и каждый хочет получить своё счастье. Насильно, ты, всё равно, не буешь ей мил, и она будет изменять тебе на каждом шагу.
-Видимо, ты права. Я так и сделаю. Ты завтра выйдешь из дома, как обычно?
-Позднее на час. Мне дали поручение по работе.
-Тогда я выйду вместе с тобой.
-Не опоздаешь на занятия?
-Немного. У нас всё равно скоро преддипломная практика.
Я стоял в коридоре, возле аудитории, когда прозвенел звонок. Закончился второй урок первой пары, и начиналась большая пятнадцатиминутная перемена, для перехода из одной аудитории в другую.
Ко мне подошла Нинка.
-Привет, Капцов!
-Привет, Нинуль! Как дела на любовном фронте?
-На моём нормально! А на твоём, видимо, не совсем. Что же ты вчера так поступил?
-Как?
-По-свински. Договорился с Людкой пойти на вечер и не появился. Нашёл девку?
-Нинуля, ты что-то путаешь. А может, она нашла парня?
-Она вчера весь вечер тебя прождала.
-Хочешь конфетку? Бери, ириска.
-Что ты мне суёшь огрызок карандаша вместо конфеты?
-Ты, что, не можешь отличить конфету от карандаша? Это же конфета.
-Я знаю, что ты - шутник. Но не до такой же, степени
113
шутить, делая из людей идиотов.
-А я тоже об этом. Милая, я отличаю ириску от карандаша. Вчера своими глазами видел, как она меня ждала. Вначале танцевала с Генкой, енакиевским белокурым и голубоглазым донжуаном, потом пошла с нив к вам, в комнату, которую вы все, видимо, освободили им для свидания, а затем они вместе ушли, наверно, к нему.
-Кто тебе рассказал такую чушь?
-Вот они, мои глаза. Я всё видел своими глазами. А ты говоришь, что она весь вечер меня прождала.
-Где ты мог видеть Людку, если она весь вечер тебя прождала? Хотя, они ходили со Славой, вначале к тебе в комнату, а затем в актовый зал. Искали тебя.
-Значит, он назвался Славой. У него для каждой девки – новое имя.
-К ним, с Алкой приехал их двоюродный брат Славик, с женой Оксаной и Людка хотела познакомить тебя, как своего парня, видимо, будущего мужа.
-И решила первую брачную ночь провести со Славой-Геной. Я видел, как они, когда пошли в город, целовались.
-Значит, ты был здесь и следил за ними?
-Да, а до этого видел их силуэты в окне.
-Ты всё время следишь за ней. Дураком стоишь под окном.
-Все влюблённые дураки. Я ни чем не лучше.
-Ты – хуже!
-Какой есть. Что-то все вышли, а сестричек не видно. Стыдно посмотреть мне в глаза.
-Им нечего стесняться. Они отпросились и уехали домой. Славик и Оксана их ждут там, в Горловке.
-Красиво ты мне поёшь, Ниночка. Значит, я не должен верить своим глазам, а верить тебе? Допустим, я плохо разглядел её лицо, когда они уходили, но пальто и шапку её, видно за полкилометра.
-Теперь всё понятно. Людмиле, да и нам всем, понравилось пальто Оксаны.
114
Там, во Львове, они совсем рядом с Польшей и другими странами Европы, где к моде относятся не так, как у нас, поэтому и одеты иначе. Оксана подарила своё пальто Людмиле. Вернее они поменялись пальто и головными уборами. В новом пальто Людмила –красавица, в понедельник увидишь сам.
-Нин, начинай писать детские книжки. Сказки. Только я из детского возраста вышел, и вчера другими глазами посмотрел на эту писаную красавицу.
-Ты, Капцов – подлец! Значит, у тебя действительно была цель её укротить. Ты заключил пари. И сколько же сребреников тебе дали за это, Иуда?
-Много, миллион. Столько, сколько я посылал ей поцелуев.
-Если ты ещё раз припрёшься когда-нибудь в нашу комнату, я тебе надаю пощёчин и вышвырну.
-Теперь меня туда ничем не заманишь!
-Во сколько ты их видел, когда они уходили?
-Я не засекаю время за уходящими любовниками. Одна из которых, действительно - Иуда, хотя Иудой ты назвала меня. Спроси у неё, сколько сребреников получила она за своё подлое предательство.
-Дурак, это ты спроси у ребят, Виктора и Валеры, во сколько мы с Людкой вчера приходили к ним в комнату, узнать ты появился или нет? И, заодно, узнай в каком пальто, была, та, которую ты назвал Иудой. Я сделаю всё, чтобы Люда не выходила за тебя, дурака замуж. Иначе ты превратишь её жизнь в кошмар. Твои книги я сегодня отнесу ребятам в комнату, чтобы больше твоим духом не пахло у нас. А ведь ты, одно время, когда-то, мне нравился, думала с тобой тайно переспать. Бррррр.
-Нин, у меня без тебя хватает девок. И посимпатичнее. Не таких шалав, как ты.
-Пошёл вон, подлец!
Прозвенел звонок, но я не пошёл на занятия, а двинул в общежитие. Ждать, когда придёт Виктор с занятий, чтобы расспросить его.
115
Настроение было гадким.
А вдруг всё было на самом деле так, как рассказала Нинка? Ей врать, какой резон? Ну, а мне, что – не верить своим глазам? С другой стороны, я - не видел её лица. Только одежду, сзади. А потом: - собака собаке или ****ь ****и не откусит лапу. Нинка её – защищает, выставляя меня в дураках. Всё равно – всё гадко! И мне хочется её увидеть. Даже если она дала этому Славе-Гене, ну, и пусть! Я же трахаюсь с двумя без зазрения совести. Первым я предал её. Их, сучек, у меня уже было пять. А я хочу посадить её на цепь. Если, всё это правда, что рассказала Нинка, то как я буду смотреть Людочке в глаза? Да, и захочет ли она, после всего, чтобы я смотрел в её глаза? Они сейчас смотрит на меня с укором. Какие же у неё красивые глаза? Всё равно я её люблю! Если бы она сейчас вошла, я бросился ей на шею и сказал, прости Люда!
Пришли ребята, Виктор с Валерой.
-Привет, кот блудливый! Что же ты появился в техникуме, а на занятия не пошёл?
-Вить, он увидел, что там его Людочки нет, и решил пойти поспать после бурно проведённой ночи.
-Я не спал.
-Что же ты девку вчера обманул? Она приходила два раза к нам в комнату. Первый раз со своим двоюродным братом Славиком, а потом с Нинкой.
-Вань, второй раз, когда они приходили, даже я, чуть не влюбился в неё. Она была такой красивой в новом пальто и шляпке. Королева. Это не ты ей подарил?
-Я ничего ей не дарил.
-А духи французские? Вся группа болтала. Вань, брат у неё тоже красивый, жаль мы не видели его жену. Наверно, красавица, как и Люда.
Сволочи, зачем они мне это говорят? Или их подговорила Нинка? Или всё это было на самом деле так? Тогда я – тварь и подлец! Неужели ревность покрыла мои глаза плёнкой и я не видел очевидного?
116
Ведь даже тогда её походка мне показалась другой. Люда не виляет так задницей, как виляла та, что уходила с ним.
-Ребята, вы не врёте?
-Вань, чем у вас там, на Кавказе клянутся – мамой? Мы можем поклясться и папой и бабушками.
-И дедушками, добавил Валерка.
Я встал, оделся и вышел на улицу.
Ветер накинулся на меня вместе с пустотой и безразличием. Так гадко мне ещё никогда не было. Я сам, своими руками стащил Людмилу, стоявшую, вместе со мной, на белой полосе, с неё. Я сам толкнул её – на чёрную, а потом шагнул туда же. Пусть ни у кого в жизни не будет чёрных полос. Одни – белые.
Я вернулся в комнату, взял сумку, в которой хранил всё для тренировок и пошёл в спортзал.
-Ванька-двойник, вылезай из моего тела!
-Зачем, мне и здесь хорошо?!
-Наденешь боксёрские перчатки и будешь драться.
-Я не умею. Меня сразу побьют.
-Ты любишь меня?
-Иногда люблю, но иногда нет. Когда ты меня допекаешь или делаешь гадкие поступки.
-И тебе хочется меня побить?
-Да.
-У тебя сейчас есть такая возможность. Я превращаюсь в грушу, а ты лупи меня, что есть мочи. Отомсти мне за все те гадости, что я делал тебе и другим.
Груша уже плакала. Она молила меня, умоляла, чтобы я остепенился. Я отбил ей почки и печёнку. Порвал селезёнку и переломал рёбра. Из её ушей и носа уже не текла, а хлестала кровь. Но я всё бил и бил её, не переставая. Но я бил не грушу. Я бил в ней - самого себя.
-Капцов, зря я прошлый раз не взял тебя на соревнование, Ковтун всё равно проиграл. А ты - в хорошей форме. Только не пропускай тренировки. Скоро – соревнования.
117
А потом я ходил по скверу и не видел ничего вокруг. Думал, почему же я не подошёл к ним? Тогда сразу всё разрешилось бы сразу. Или же мне надо было зайти к себе в комнату, где парни всё бы объяснили. Или пойти к ним, к девчонкам. Или, или, или, или.... Это или можно теперь произносить до бесконечности, но ничего уже не изменится. После поехал к брату. Там помог Нине и, не став есть уехал к Вере.
Она уже была дома. Это было место, где мне было уютнее всего. Там никто не лез тебе в душу, если ты сам не выворачивал её наизнанку. А я не мог её вывернуть. Она оказалась в этот момент грязной и паскудной.
От еды я отказался. Ничего не хотелось. И трахать её, Верку, не хотелось. Она это, видимо, сразу поняла, по моей кислой морде, потому что я не мог скрывать свои чувства. Хорошим актёром я могу быть только тогда, когда у меня всё хорошо. Но с другой стороны, хорошие актёры только те, которые при личной трагедии, могут исполнять комедийные роли. Я на это не был способен.
-Может быть, почитаем? Пойди, выбери книгу. Я себе уже выбрала.
Я долго выбирал и остановился на Хемингуэйе. Его повесть «Старик и море» я не читал. Долго смотрел в книгу, а думал о ней, Людмиле, затем начал читать и втянулся. Потом мы слушали музыку. И поздно легли спать.
Следующие два дня всё равно были выходными.
-Ванечка, ты мне ничего не хочешь рассказать?
-Что я тебе должен рассказать?
-Ты встречался с ней?
-Нет, её не было на занятии.
-Значит, ей так понравился этот самец Генка, что она осталась у него и на день.
-Славка, а не Генка. Его зовут – Славка. И он её двоюродный брат.
-Или троюродный дедушка. Так, значит, ты её видел, и она навешала тебе лапшу? Глупые мужики. Как вас легко обмануть!
118
-Её я не видел. Она с сестрой отпросилась и уехала домой, в Горловку, куда уехали вчера вечером этот голубоглазый Славик и его жена Оксана.
-Ты сам видел, как они уходили?
-Сам. Но её лица я не видел. Только сзади пальто и шапочку.
-Как же ты можешь тогда не верить своим глазам?
-Дело в том, что и её подруга, с комнаты и ребята с моей комнаты, подтвердили, что они поменялись одеждой.
-Ты должен или сделать вид, что ничего не произошло и простить её или расстаться с ней. Жизнь на этом не кончилась. Правда есть ещё третий вариант, отравись, как он, Ромео, но хоронить вместе вас не будут, потому, что твоя Джульетта не станет вонзать в себя кинжал или пить яд. Она лучше найдёт себе нового дружка.
-Если это на самом деле, так, как все говорят, то я действительно подлец.
-То, что ты себя осуждаешь – это похвально, но не торопись хоронить себя преждевременно. Давай поспим. Тебе сегодня не до любви. Да и мне что-то тоже не хочется сегодня. Пусть мой Верунчик, моя девочка - постится. Потом она злее будет.
-Я не смогу заснуть. Тебе не будет мешать свет?
-А я тоже открою книгу, но не прочитаю и двух страниц, как засну. Я завтра собираюсь к Гале. Если хочешь, поедем вместе.
-Конечно, поедем.
-Тогда давай читать.
Галя встретила нас с улыбкой. Голова у неё пока по-прежнему болела, но уже не так, как раньше. Лекарство и молодой организм делали своё дело. Мне они потихоньку становились, как сёстры, хотя и спали со мной или я с ними. Мне с ними было комфортно и хорошо.
119
-Галка, почему у тебя такая узкая кровать?
-Такая же, как и у всех.
-А если мы, с Ванечкой, захотим остаться у тебя, на ночь, как же мы будем спать?
-Вер, Ванечка переспит с медсестрой, а тебя я отправлю к дежурному врачу, он старичок, но ещё бодрый.
-Галя, если ты уже начинаешь шутить, значит, дело идёт на поправку. И сколько же ты здесь ещё пролежишь?
-Недели три–четыре.
-Значит, не получится.
-Что?
-Отметить втроём мой отъезд на практику. Она, наверно, начнётся через неделю.
-Отметите с Верой. Пару раз она даст тебе за меня. Будешь трахать её, а думать, что меня.
Мы захохотали.
День прошёл быстро.
В воскресенье мы, с утра, съездили в город, в кинотеатр. Бояться мне уже было нечего. Плевать, если кто-то из группы заметит меня с Верой и скажет Людмиле. Она только посмеётся, а, возможно, совсем не отреагирует. Этот день тянулся долго. Я, одновременно, и ждал прихода понедельника, и боялся его. Встречу с Людмилой не избежать. Но какая будет она, эта встреча?
После кино, овца Рахель, сказала Вере, что забирает меня у неё на пару часов. А для чего, не сказала.
Я нёс её сумку с каким-то свёртком, а что там было неизвестно? Или три килограмма колбасы или три гранаты.
Мы пришли в старый двухэтажный дом, который находился в трёхстах метрах от их дома. Она забрала у меня свёрток и позвонила в дверь.
Дверь открыла тощая женщина, с сантиметром в руках и вся утыканная английскими булавками.
-Роза, мы не опоздали? Вот привела клиента.
-Проходите, только у меня не убрано и чай пить мы не будем, нет времени и сахара.
120
Продолжение 6 следует.
На Стихи.ру публикуется мой роман в стих: "Поэт и Лира".
мой сайт:
www.kapczov-stihi.ru