I
Летом 1991 года мне впервые удалось выбраться за границу нашей «великой Родины – СССР». Помните то время? Гуляющий ветер на полках магазинов, иногда спотыкающийся об одинокие трехлитровые стеклянные банки с березовым соком (меня тогда очень удивляло – откуда в стране столько сока – ведь березы отдают его весьма неохотно, какое-то количество граммов в день, и только весной) и консервные с морской капустой.
И первая моя поездка за границу выпала на страну, не имевшую в то время с СССР дипломатических отношений, а, значит, и прямого транспортного сообщения. Угадали, что это за страна? Правильно, Израиль. Или, как иначе называют её во всем мире, «Святая земля».
Причина, по которой эта страна стала первой в моем списке зарубежных посещений, довольно проста и сложна одновременно. Дело в том, что в конце 80-х годов ХХ века, постепенно набирая силу, начался процесс массовой эмиграции из СССР в другие страны, в основном в США, Израиль и Германию. Произошло это благодаря упрощению политики СССР по вопросам выдачи разрешений на выезд, иначе говоря, предоставлении отделами виз и регистраций так называемых «выездных виз». В то время мы, граждане СССР, воспринимали эти «новые веяния» как нечто сказочное, небывалое, но, к сожалению, просуществующее недолго. Думали, что чуть приоткрывшиеся ворота скоро захлопнутся.
В результате подобных изменений в политике большинство моих родственников, которые прежде и не помышляли о подобном, сорвались с насиженных мест и подались искать счастье кто-то за океан, а кто-то и в южном направлении от советских границ.
Тогда у советских людей было весьма смутное представление о жизни в других странах. Оно колебалось от «человек человеку – волк» и «у вас зато негров вешают» до «там у всех бешеные зарплаты в долларах и в магазинах всё есть». И что было делать и как поступить неосведомленным людям, каковыми и были, в сущности, девяносто процентов советских людей?
Большинству моих родственников удалось быстро определиться с выбором – он решился в пользу выезда, и 1991 год они встретили уже на Земле обетованной.
Я и мои родители не смогли определиться о месте дальнейшего проживания так быстро. И я решил съездить посмотреть собственными глазами на то, как живут новые репатрианты в Государстве Израиль.
К тому же письма, полученные оттуда, весьма сильно настраивали на переезд. А как, по-вашему, можно воспринимать информацию о том, что моя тетя, не прожив и полугода в Израиле, уже жила в доме с бассейном и ездила на собственном микроавтобусе?! И её слова, тоже из писем, что «Израиль – это сказка»? И это в то время, когда в СССР в поисках нормальной еды (в частности, мяса по государственной цене) надо было либо обегать полгорода, либо выложить значительную часть зарплаты на рынке или в кооперативном магазине. Не говоря уже о покупке квартиры или машины… Тем более дома с бассейном и микроавтобуса.
Получив от родственников вызов на временное посещение Израиля в качестве туриста и благодаря «новым веяниям» в политике, я довольно быстро получил загранпаспорт с выездной визой от ОВИР.
Проблем с получением визы на въезд в Израиль не возникло, и после посещения консульства Государства Израиль в Москве (расположенного в то время в посольстве Нидерландов), я получил право посетить страну на срок не более трёх месяцев.
Первое препятствие – не было возможности купить доллары, даже по в 10 раз завышенному «коммерческому» государственному курсу, составлявшему 6 рублей за доллар (вместо декларируемого 60 копеек за «зеленый»).
Купить официально положенные мне деньги в сумме 200 долларов по 6 рублей за доллар можно было только в Москве, во Внешторгбанке СССР, но, когда я увидел очередь за ними, я понял, что совершить покупку мне не суждено – недели для проживания в Москве у меня не было. Поэтому я обегал все близлежащие отделения сбербанка и смог купить только 100 канадских долларов, которые были дешевле американских. Курс покупки был примерно равен 30 рублям за американский доллар, в пять раз выше «коммерческого» государственного. Причем не смог купить больше не потому, что у меня не было рублей, а потому, что даже по этому курсу невозможно было найти более того.
Второе препятствие – в связи с отсутствием прямого авиарейса Москва - Тель-Авив было необходимо рассчитать маршрут, исходя из соотношения цена-продолжительность.
В результате получился путь прибытия Москва-Кипр-Израиль. Точнее говоря, вылетаю из аэропорта Шереметьево, прилетаю в аэропорт кипрского города Ларнака, потом из порта Лимассол того же Кипра отплываю (или, по-морскому, ухожу) паромом в Хайфу, морские ворота Израиля. Вроде бы все просто.
Правда, стоимость прибытия – далеко не малая. Билет Москва-Ларнака-Москва – 1250 рублей (или 40 долларов), переезд из Ларнаки в порт Лимассола и обратно – около 20 долларов, паром Лимассол-Хайфа еще 50 долларов в один конец, или около 100 – туда и обратно. Хочу напомнить, что средняя зарплата по стране в то время равнялась 10 долларам в месяц по рыночному курсу (по которому я купил канадские доллары, прошу не путать с "коммерческим" государственным). Так что только дорога туда и обратно обходилась мне в 160 долларов, или в 16 среднемесячных советских зарплат. К счастью, я имел достаточные для этой поездки денежные средства.
И вот все предвыездные волнения позади, я в самолете. Взлетаем, через 4 часа садимся. Кипр. Этакая загадочная в то время «заграница», «капиталистический рай», или просто «рай» в понимании простого советского человека...
Первое, что меня удивило на Кипре – это литровая бутылка питьевой воды за полдоллара в небольшой уличной кафешке. В СССР в то время вода для питья в магазинах и ресторанах не продавалась, считалось, что из крана течёт вода, пригодная для употребления в пищу. Скорее всего, это мнение было ошибочным, но, как говорится, альтернативы не имелось. И вот, литр воды за полдоллара, сумасшедшие деньги за подобный товар в то время...
Во время переезда из Ларнаки в Лимассол сделали остановку в столице Кипра Никосии, в одной из гостиниц. Мои главные впечатления об этом городе – объявление на телевизоре в фойе гостиницы на русском языке «Категорически запрещается включать телевизор на турецкую волну», какая-то «игрушечная» архитектура и чистота на улицах, и сплошные магазины и туристические конторы на первых этажах зданий.
Потом, уже дома, я прочитал в газете, что столица Кипра Никосия в то время была не просто разделена на греческую и турецкую части (что происходит и по сей день), но граница между ними была оборудована по всем правилам позиционной войны, включая снайперов, стреляющих без предупреждения. То есть, гуляя по столице Кипра, я серьезно рисковал жизнью, тем более, не имея её карты и навигатора.
И вот – всего одна ночь на палубе парома, причем не простая, а особенная – с моим знакомым мы высматривали за бортом сопровождающих нас акул, а потом умудрились уснуть там же, на палубе, не раздеваясь и укрывшись каким-то драным одеялом (найденным тут же), чтобы не замерзнуть – и вот, мы уже в Израиле.
В Хайфе, по прибытии, я получил полный набор эмоций – и положительных, и отрицательных. Начну с плохого – мне разбили взятую с собой бутылку водки, и пришлось очищать вещи от осколков и сушить от содержимого. А потом моего знакомого встретил на машине отец-израильтянин. Багажник его автомобиля был полон выпивки и закуски, пропустив по стакану водки «за прибытие на Святую землю Израиля» мой знакомый уехал с отцом, а я пошел искать центральную автобусную станцию Хайфы.
Дело это оказалось непростым. Все встреченные мной русскоязычные израильтяне, находившиеся в стране от нескольких недель до нескольких месяцев, понятия не имели о её местонахождении. Правда, и жизнью в Израиле они тоже были не довольны – работы нет, деньги кончаются, дохода тоже нет. Я тогда подумал, как же можно искать работу, понятия не имея о движении общественного транспорта и при отсутствии машины. Ведь интернета, где можно узнать обо всем, в 1991 году еще не было! Потом я понял, что люди, выросшие в СССР, привыкли к тому, что все их проблемы кто-то решает, например, начальство, госстрах, милиция... И, оказавшись предоставленными самим себе (ведь небольшому государству в тот момент было весьма непросто обеспечить работой и деньгами сотни тысяч новых граждан), они просто «потерялись» в новом для себя мире, не понимая, что делать и как поступать.
В результате, первый же встреченный мной солдат по-английски объяснил, где находится центральная автобусная станция.
И вот, приободренный 150 граммами водки «за прибытие», я, не обращая внимания ни на июльскую жару, ни на тяжелые сумки, бодро зашагал в нужном направлении, навстречу новым событиям.
II
Попросту говоря, чуда не произошло, и «дом с бассейном» моей тёти оказался небольшим домиком в израильской деревне, а бассейн – один на всю деревню. Но она нас не обманула – дом и бассейн реально существовали, просто мы неправильно её поняли – из-за присущей в то время советским гражданам некоторой «идеализации» всего заграничного. И микроавтобус тоже был, правда, своеобразный, – некое странноватое неустойчивое создание фирмы «Субару», высотой около двух метров и шириной полтора, с 40-сильным двигателем, подобным «Запорожцу». Ездить на нем по израильским кривым горным дорогам было подобно каскадерским трюкам. Секрет покупки именно этой модели был в том, что её цена была минимальной для новых машин в Израиле, все другие были гораздо дороже, причем со значительным отрывом.
Ну а я занимался «познанием» земли Израиля, или, говоря более понятным языком, изучал жизнь Государства Израиль, причем, стараясь представить себя новым репатриантом, прибывшим из тогда еще существовавшей страны СССР. Так как с постоянной работой в Израиле то время было очень, мягко говоря, непросто, я решил узнать, каково это - заниматься самой простой неквалифицированной работой, начав, так сказать, с «низов».
В течение месяца я жил у своего двоюродного брата в одном из небедных и сильно религиозных районов Иерусалима. Что интересно, спустя почти 10 лет, уже после моего переезда в Израиль на постоянное место жительства, я устроился на работу, оффис которой находился буквально в считанных минутах от места их (и моего временного) тогдашнего проживания. Тогда, в 1991-м, я много раз проходил мимо этого места, но вспомнить сейчас, что же находилось там тогда, я так и не смог.
Так вот, проживая в этом небедном районе, я, благодаря знакомствам моего брата и его жены, смог заработать за месяц порядка 300 долларов на уборках подъездов и тому подобном. Причем особо не перетруждаясь. Хочу повториться, что в то время эта сумма составляла приблизительно 30 среднемесячных советских зарплат. Правда, и цены в Израиле были далеко не советскими. Например, стоимость проезда в городском автобусе – 1 доллар, поэтому передвигаться по городу я, да и многие репатрианты из СССР, предпочитали пешком.
То, насколько легко или трудно было заработать деньги в тогдашнем Израиле, хочу проиллюстрировать на примере. Я облагораживал палисадник перед одним из многоэтажных домов района. Мне надо было спилить увядшие ветки пальмы и собрать мусор на площади примерно 100 квадратных метров. Пила была чрезвычайно старой и тупой, но все-таки я справился с задачей, заработав за 6 часов 60 долларов, по одной среднемесячной советской зарплате в час. Проблема в том, что это была временная работа, поэтому и так хорошо оплачиваемая. Ставка в 10 долларов в час была в те годы у профессоров университета.
А на Иерусалимском железнодорожном вокзале, где тогда работал мой брат, я разговорился с арабом-уборщиком. Он, узнав, что я турист из СССР, стал объяснять мне, что, несмотря на то, что окончил Иерусалимский университет, работает уборщиком, так как больше негде – другой работы просто нет. А в СССР, как он слышал, безработицы нет, и можно легко найти работу. Я объяснил ему, что он прав, безработицы в СССР действительно нет, но вот только средняя зарплата – 10 долларов в месяц. После получения этой информации работа в СССР перестала его интересовать.
Следующие два месяца я жил у тёти. Той самой, с «домом с бассейном» и микроавтобусом. В деревне, примерно в 30 километрах от Иерусалима. Заработать мне больше не удалось, несмотря на её многочисленные обещания, но вот окружающая природа... Скажите, уважаемый читатель, вы сможете представить природное единение на одном небольшом участке природы Сибири, Азии и Африки? А в окрестностях этой деревни именно так и было! Сибирские кедры соседствовали совместно с африканскими пальмами и азиатскими зарослями инжира и миндаля. Жителям этой деревни можно было не работать, а жить, собирая урожай дикорастущих зарослей! Но, несмотря на это, на территории этой деревни существовал мошав, или аналог советского колхоза, правда, без насильственного отъёма урожая в «закрома Родины».
Заслуживает особого внимания работа в этом мошаве моего дяди, не знавшего ни одного языка, кроме русского. В этом не было бы ничего особенного, если бы напарниками его не были два человека, один из которых был грузинским евреем, привезенным в Израиль в младенческом возрасте, знающим лишь иврит и грузинский, а другой – арабом, знающим только арабский. И вот три этих 50-летних мужика, совершенно не понимающие друг друга, как-то умудрялись совместно ремонтировать трактора. На мой взгляд, это прямой показатель того, что взаимодействие между людьми совершенно не зависит от того, на каком языке они говорят, главное – душевные качества этих людей и стремление их к общению и единству. И их желание жить в мире и согласии.
Однажды, находясь в Иерусалиме, я не встретился с тётей на центральной автобусной станции, прождал вплоть до её закрытия в полночь и оказался на автобусной остановке ночью в городе. Зная о том, что преступность в стране практически на нулевой отметке, решил перекантоваться здесь же, на скамейке, до первого автобуса, отправлявшегося в мою деревню приблизительно в шесть утра.
Поспать мне не удалось. Практически сразу же около меня начали останавливаться таксисты, предлагая доставить меня туда, куда бы я ни пожелал. Вот только цена поездки была такой, что для меня было бы легче переждать здесь же, на скамейке, до утра. 40 долларов за 30 километров – несоразмерная цена, как мне тогда казалось. Однако почти все таксисты предлагали именно её.
Выпал из общего ряда только один. В отличие от предыдущих он согласился отвезти меня «всего-то» за каких-то 8 долларов – сумму для меня тоже немалую, однако я согласился ехать – эта цена ненамного превосходила цену билета на автобус. А ехать мне всё равно было надо.
Я сел в машину, мы поехали и разговорились. Сначала на иврите, который я немного освоил за 2 месяца в стране, потом перешли на русский. Оказывается, таксист был моим соотечественником, репатриировавшимся в Израиль из Грузии в начале 70-х. Прошел все трудности того времени, включая участие в самой кровопролитной израильской войне – войне Судного дня 1973 года. На мою просьбу рассказать о ней как-то сразу закрылся, ушел в себя, и через пару минут сказал, что рассказывать ничего не будет... Видно, немало ужасов пришлось ему тогда пережить. Тем более в таком молодом возрасте.
Почти в конце пути он вдруг заинтересовался, не мало ли денег он с меня взял. Я, соответственно, «пошел в отказ», сказав ему, что сколько запросил – столько и получит, ни цента больше. Однако после того, как он пообещал, что «договор дороже денег», объяснив, что он еще не знает цен, потому как работает таксистом первый день, а до этого был автослесарем, я рассказал ему, что поехал с ним только потому, что он запросил меньшую, чем 40 долларов, цену, а иначе бы остался без клиента и своих денег не зарабатал. Так что мы помогли друг другу: он меня довез за приемлемую цену, а я его просветил относительно действующих в то время в Израиле цен на проезд. Несмотря на то, что он жил здесь уже 20 лет, а я только 2 месяца, и то туристом. Такие вот «обороты» иногда происходят в жизни.
Во время моего пребывания в Израиле в СССР произошел августовский путч. Если вы думаете, что это событие оказало влияние только на жизнь в СССР, то вы, как говорят в Одессе, «глубоко ошибаетесь». Событие это обсуждалось во всем мире и Израиль – не исключение. Так, на иерусалимских улицах в то время слово «Горбачев» звучало чуть ли не чаще всех других слов. Узнав, что я турист из СССР, первое предложение, адресованное мне от малознакомых израильтян в те дни было что-то типа «Горбачева-то вашего скинули, что будет?» Я отвечал, что Горбачева действительно скинули, зато есть Ельцин и хуже не будет.
Мой брат с женой уговорили меня пойти и подать просьбу на получение израильского гражданства. Предлог для этого был таким: «СССР пошел по югославскому пути, теперь там начнется война, и ты просто обязан перетащить всех своих сюда, а для этого надо получить гражданство». Я поехал в Тель-Авив.
Однако, увидев количество желающих получить вожделенное израильское гражданство, их измученные многодневным ожиданием лица, я понял, что сделать этот шаг мне не суждено. Тем более, в ответ на мой вопрос «кто последний?» один пожилой человек из очереди так грустно на меня посмотрел, что ответ мне уже и не потребовался. Вернувшись назад, в Иерусалим, я узнал, что путч провалился и война СССР не угрожает. Во всяком случае гражданская и в ближайшее время. Так что срочность в получении израильского гражданства отпала сама собой.
Пришлось мне побывать и на так называемых «оккупированных территориях», перешедших под контроль Израиля после Шестидневной войны 1967 года. Вообще-то в стране их называют «контролируемыми». Что интересно, если территория собственно Израиля была вся засажена деревьями в виде лесов и парков, то новые присоединенные территории были «голыми», пустыми, несмотря на то, что почва там лучше. Объясняется это тем, что арабы, которых там большинство, – чистые прагматики, которые предпочитают использовать землю исключительно себе на пользу, а не для так называемой эстетики и мест для гуляния. Проявляется это в том, что они сажают исключительно сельскохозяйственные культуры, либо оставляют участки земли пустыми.
Именно поэтому условная граница между Израилем и контролируемыми территориями получила неофициальное название «зелёная линия».
Из-за нехватки жилья в то время многие репатрианты выбирали себе в качестве первого места проживания эти места. Никто их не заставлял там селиться, это был выбор каждого человека или семьи. Люди жили (и сейчас живут) в поселениях со стационарным жильём, либо в так называемых «караванах». Они внешне представляли из себя вагончики, на вид весьма скромные и небольшие. Но, войдя вовнутрь, оказываешься в приличной по площади двух- или даже трехкомнатной квартире со всеми удобствами! Причем, очень удобной для проживания. Сейчас «караваны» для жилья не используют. Куда их, интересно, дели?
И ещё – автобусы, направляющиеся из Израиля на «территории» в 1991 году, имели небьющиеся окна из оргстекла – против арабских камнеметателей. Забегая вперед, скажу, что после «активизации мирного процесса» начала 90-х «антикаменные» окна из оргстекла были заменены на «пуленепробиваемые». Как и стенки в автобусах. По мнению многих израильтян – это главный «результат мирного процесса».
За три месяца пребывания в стране я объездил почти весь Израиль, побывал во всех его крупных городах, кроме самого южного - Эйлата, и понял, насколько сложно сейчас маленькой, с населением всего 4,5 миллиона человек стране, тем более находящейся во вражеском окружении, принять и обеспечить деньгами и работой почти миллион новых граждан, приехавших из республик СССР. Решение мной было принято – этому государству, которое стало для меня почти родным за эти три месяца, я пока не нужен. Мой приезд только усугубит его проблемы, но ни в коем слечае не принесет пользы. Поэтому свой приезд я решил отложить до «лучших времен», которые обязательно настанут.
III
Незаметно пролетели три месяца, и пришла пора возвращаться назад. Опять тем же путем, что и сюда, только в обратной последовательности. В Хайфу, там сесть на паром, далее – то же самое. Кстати, в этот раз путь из Лимассола в Ларнаку был прямым, без заезда в Никосию. И всю дорогу от Лимассола до Ларнаки я просидел на заднем сиденье автобуса рядом со звездой советского кинематографа Алексеем Баталовым. Он был чрезвычайно замучен, уж не знаю, путешествием ли на пароме, или израильскими гастролями, но общался тихим голосом с коллегами по театру, обсуждая свои дела.
А в аэропорту Ларнаки дела пошли по незапланированному курсу. История эта требует написания отдельного рассказа. Вкратце дело было так.
Обратный билет Ларнака-Москва был у меня с открытой датой. Это означало, что мой вылет состоится только при наличии в каком-либо самолете на Москву свободных мест. Если нет – сиди и жди, пока не появятся, хоть до второго пришествия.
И вот самолет на Москву. Все ожидающие выстроились в очередь, надеясь попасть на вожделенный рейс и прибыть в столицу нашей Родины – СССР. Однако количество свободных мест было гораздо меньше, чем число желающих туда попасть.
Подходит ко мне пожилая дама, стоящая в очереди позади меня, и говорит такие слова, привожу дословно: «Молодой человек, если я сейчас не улечу в Москву, я тут же, перед вами здесь же и умру!» Что мне оставалось делать? Летите, говорю, на здоровье, не умирайте.
В результате остались в аэропорту я и еще один товарищ из Киева. Он приезжал в Израиль к жене и уезжал обратно нагруженным «предметами роскоши» того времени, типа копчёной колбасы.
Нам предстояло провести в аэропорту Ларнаки трое суток, ожидая самолета на Москву, питаясь его колбасой и моим вареньем из инжира, полученным в подарок от родственников. Просто аэропортовские цены на еду не позволяли нам полакомиться чем-нибудь другим. Всё это время я как бы «подрабатывал», правда, бесплатно, кем-то типа экскурсовода и информатора по аэропорту и Израилю для направляющихся из Москвы в Хайфу. Ведь бОльшая часть пассажиров московских рейсов направлялась тогда именно в Израиль, на острове оставались считанные единицы.
Однажды я даже как-бы «спас» Ефима Шифрина, который «завис» в аэропорту Ларнаки по пути в Израиль, надеясь, что ему дадут персональный транспорт до места. Когда я объяснил ему, что бесполезно ждать чего-то подобного «милостям от природы», а надо купить билет на самолет Ларнака – Тель-Авив за 250 долларов и приехать, куда желаешь, он долго меня благодарил, потом куда-то убежал, и больше я его не видел. Надеюсь, он благополучно прибыл в Израиль.
После трехсуточного ожидания наконец-то прибыл самолет, летевший из Луанды в Москву с посадкой в Ларнаке. Мы с товарищем из Киева вошли в самолет небритыми (из-за несовпадения кипрских розеток с вилками наших электробритв), замученными, и какими-то зачумленными. Конечно, трое суток на колбасе с вареньем... Из жалости один пассажир, внешне похожий на шведа, угощал меня сигаретами, а другой, негр, по-видимому из Анголы, – бананами. Так я и долетел до Москвы.
В аэропорту Шереметьево меня встретил родственник моего израильского знакомого, я передал ему посылку из Израиля, а он довез меня до Казанского вокзала, откуда я уехал на электричке в Рязань.
Москва встретила меня октябрьским холодом и ветром, а Рязань – дождем. При температуре воздуха около нуля с дождем и ветром я, в футболке и джинсах, вымокнув до нитки, поймал такси и приехал домой. Только лёжа дома в горячей ванне я понял, что моё первое заграничное путешествие благополучно завершилось, и сказка (в данном случае сказка странствий) может стать былью.