Первая грампластинка
До меня, глупого, не доходит, что живем мы в государстве лжи, лицемерия и бедности. Взять хотя бы нашу семью. Отец — работает закройщиком в ателье индпошива, мать — медсестра в больнице, старшая сестра учится на повара в профтехущилище, я — школьник. На четверых у нас одна комната площадью 36 квадратных метров в коммунальной квартире. На четыре комнаты — общие ванная, туалет и кухня. А ведь когда-то в этой четырехкомнатной квартире жила одна семья какого-то состоятельного человека, и наверняка у него было много детей, и обедало это семейство не по очереди, на кухне у воняющего керосином примуса, а за накрытым скатертью столом в столовой.
Как-то, перед тем как наклеить новые обои, мы ободрали старые, и нашли на стене дореволюционные газеты. Газеты были приклеены намертво крахмальным клейстером, их пришлось намочить и соскоблить ножом. Пока газеты отмокали, я успел прочесть, дореволюционную рекламу.
Паровая мельница купца почетного гражданина И.Н. Лукина всегда имела в продаже пшеничную муку мелкого помола, крупу манную, крупчатку разных сортов и отруби.
Табачный склад отца и сына Дунаевых предлагал табак курительный, прессованный и листовой, махорку, табак нюхательный, гильзы папиросные и шведские спички.
Магазин обуви А.Б. Куроедова всегда имел в большом выборе: прочную изящную женскую, мужскую и детскую обувь, дорожные несессеры и саквояжи.
Бельгийский велосипедный завод «Орелъ» предлагал велосипеды-самокаты беспримерной быстроты и прочности, а также печатные машинки.
Также продавались натуральная минеральная вода «Яносъ» из Швейцарии — отличное средство при запоре, ожирении, расстройстве пищеварения и болезни почек; новое средство «Усатинъ», придающее усам необычайную пушистость и натуральный блеск; и новейшее германское изобретение — прибор для исправления носа, который поможет всего за неделю придать носу античную форму.
А пророк Али Магоммедъ обещал женам открыть будущее: предостеречь от коварных разлучниц и возвратить в семью неверных мужей.
Но один клочок старой газеты я все-таки аккуратно отделил от стены, на нем была реклама такого содержания:
«Первая в России фабрика усовершенствованных граммофоновъ и пластинокъ
Т-ВА В.И.РЕБИКОВА и Ко
Имеются в продаже в магазине по адресу: Морская, 17».
Как-то мы, пацаны, на чердаке нашего дома нашли картонную коробку со старыми грампластинками. Поскольку пластинки нам проигрывать было не на чем, мы нашли им другое применение — взяв за краешек, запускать в воздух. Пластинки планировали и летели далеко и высоко, падали на твердую землю и разбивались на мелкие осколки.
Одну из тех пластинок я почему-то принес домой, на ней было написано «Марш 41-го Сибирского стрелкового полка». С той поры я хотел послушать эту пластинку, но во всей нашей коммунальной квартире ни у кого не было граммофона или патефона. Наконец, моя мечта сбылась.
Мой папа подрабатывает на дому — шьет брюки всем желающим. Шьет он без патента, что считается нарушением закона и наказывается большим штрафом. Но у него есть смягчающее обстоятельство — он инвалид войны с ампутированной по колено ногой. Да и участковый милиционер дядя Коля, тоже фронтовик, иногда после службы, переодевшись в штатскую одежду, заходит к нему в гости, чтобы вместе под немудреную закуску — соленые огурцы-помидоры и жареная картошка — выпить поллитровку беленькой.
И вот к нам в комнату пришел на примерку один из заказчиков — парень лет двадцати с небольшим. Он принес, как мне показалось, фибровый чемоданчик. Но это оказалась портативная радиола, которую он только что забрал из ремонта.
Радиола называется "Казань-57", это ламповый радиоприемник объединённый с электропроигрывающим устройством — крутая по тем временам техника.
Я прошу Валеру, так звать клиента, проиграть мою пластинку. Тот соглашается без лишних уговоров — протирает залапанную поверхность грампластинки чистым носовым платком, ставит на проигрыватель, опускает головку звукоснимателя с корундовой иглой, добавляет громкости, и мы слушаем «Марш сибирских стрелков»:
Из тайги, тайги дремучей,
От Амура, от реки,
Молчаливо, грозной тучей
Шли на бой сибиряки.
Их сурово воспитала
Молчаливая тайга,
Бури грозные Байкала
И сибирские снега.
Ни усталости, ни страха;
Бьются ночь и бьются день,
Только серая папаха
Лихо сбита набекрень.
Эх, Сибирь, страна родная,
За тебя ль мы постоим,
Волнам Рейна и Дуная
Твой привет передадим!
Слова этой песни я слышу впервые, но музыка кажется мне до боли знакомой. На эту мелодию хорошо ложатся слова другой, широко известной, «Песни Приамурских партизан»:
По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперёд,
Чтобы с боя взять Приморье —
Белой армии оплот
Наливалися знамена
Кумачом последних ран,
Шли лихие эскадроны
Приамурских партизан.
Этих лет не смолкнет слава,
Не померкнет никогда —
Партизанские отряды
Занимали города.
«Вот те на! — удивляюсь я. — Слова переделаны, а музыка-то украдена!»
Через много лет я узнаю, что не только советские композиторы-песенники брали без спроса чужие мелодии.
Джордж Харрисон был обвинен в плагиате за песню «My Sweet Lord». Суд признал возможность непреднамеренного заимствования в этой песне мелодии у группы Chiffons — из композиции Рональда Мэка «He’s So Fine», и обязал экс-битла выплатить правообладателю кругленькую сумму в 1,6 миллиона долларов. В конце концов, Харрисон выкупил «He’s So Fine» за 587 тысяч долларов. Суды по этому иску продолжались с 1976 по 1991 год.
Лидер французской группы Space Дидье Маруани утверждает, что песня «Жестокая любовь», впервые прозвучавшая в исполнении Киркорова в 2002 году, — переработка его песни Symphonic Space Dream, и грозит королю российской попсы многомиллионным иском. Но русские не сдаются, и последние упоминания о разбирательстве по этому поводу были в 2017 году. Этот громкий скандал привлек внимание еще нескольких звезд мирового шоу-бизнеса к песням, звучащим на российской эстраде, и те звезды, возможно, также заявят о своих претензиях.