Глава 6. Зрящий Свет.
– Мы знакомы? – спросил Володя.
– Прошу простить мне мои манеры, сударь, я давно не встречал никого настолько живого. Имею честь представиться, Зрящий Свет к Вашим услугам, монсеньор! – сказал доктор Ливси и отвесил реверанс.
– А меня ты откуда знаешь? – спросил Вова, оглядываясь. Камни, которые прежде не имели относительной высоты, сейчас оказались размером со спичечный коробок. Он потрогал носком ближайший сиреневый камешек. Зрящему это явно не понравилось, но он продолжал смеяться:
– Я прошу прощения, ты не мог бы так не делать – в Буэнос-Айресе только что пошёл дождь.
– Хорошо. Не буду, – ответил Вова, пропуская мимо ушей глупые шуточки. – Так откуда ты меня знаешь?!
Доктор мялся. Володя снова как бы невзначай повёл носком в сторону сиреневого камня.
– Эх, Шиловы… Дорогой мой друг, Владимир, ты – Исказитель. И это, так сказать, замечательно и очень вовремя! – Ливси не переставал смеяться.
«И это, так сказать, замечательно и очень вовремя! Ха-ха-ха!» – мысленно передразнил Вова.
И никто ведь не посмеет упрекнуть его за примитивность мыслей в такую минуту. Когда ты ещё пять минут назад готовился защищать диплом, три минуты назад говорил с пылесосом «Ракета», а теперь вот беседуешь с мультипликационным героем посреди пустыни фантастически упорядоченных и правильных камешков, даже самый острый мозг может притупиться.
– Да-да-да! Именно замечательно и именно вовремя! – повторил Ливси. Несмотря на общее ослабление мыслительной функции, Шило отметил про себя, что Он читает мысли.
– Читаю не совсем то слово, – ответил Ливси. – Это, скорее, я шевелю губами… Да, и вообще, прикидываюсь мультяшкой, чтобы тебе было проще адаптироваться. Чтобы как с твоим братом не получилось.
Вова успел только удивиться.
– Для начала: да, он жив! Хочешь найти его? Я помогу. Что с ним случилось? Он потерялся. Где? Где-то в нитях. Что такое нити? Это кратко не выразишь…
– Здесь я объясню подробно, – доктор Ливси модифицировался в старика профессора с указкой возле экрана, на котором доктор Ливси праздно шествовал по примитивно ровной поверхности, а вместе с ним двигались его проекции на три оси координат, размещённые в отдалении.
– Преобладающим на Земле является мнение, – в два голоса заговорили профессор и доктор. – Что пространство трёхмерно и составляет неразрывный континуум со временем.
– Второе утверждение верно, – сказал седовласый старец.
– Первое ложно, – продолжил Ливси, и вместе они подытожили:
– Пространство многомерно, а количество измерений бесконечно.
– По всей видимости, – усомнился профессор.
– Здесь я тоже до конца не уверен, – развёл руками Ливси, и снова вместе:
– Ну, да это не главное.
Учёный щёлкнул пальцами, картинка свернулась в цилиндр, который стал удлиняться, в то же время, расслаиваясь на множество трубок:
– Главное, что материя многомерна. То есть одни и те же объекты существуют во множестве измерений, ты видишь три – трёхмерный срез.
Из одной из трубок вылез, увеличиваясь в размерах, доктор, и отряхиваясь, со смехом перебил оратора:
– Аккуратнее, голубчик! Так бы меня там и оставил!
Профессор в ответ коснулся указкой рукава мультипликационного персонажа и протянул светящуюся линию обратно к трубке. Линия развернулась в проекцию с масштабированием доктора в идеальную точку внутри трубы. Ливси замер, проекция замерцала, профессор продолжил, указывая на трубку:
– Устоявшийся трёхмерный срез называется нитью. Ваша нить, к примеру, известна как «ТЯО». Тактическое ядерное оружие. Такой гадости больше нигде нет.
– Ты пытаешься представить, как выглядит мир. Вселенная. Не надо смотреть, надо чувствовать. За каждым предметом, вещью, человеком, – старик показал кончиком указки на мультяшку, а затем снова провёл в направлении точки в трубе. Доктор Ливси свернулся в эту точку, она замерцала и соединилась мерцающей линией с точками внутри других труб. – Кроется незримое продолжение.
– И события, которые случаются в вашей нити, не всегда определяются причинами исключительно вашей нити. Но пока слишком не забивай себе этим голову, сам разберёшься потом. Чтобы найти брата, тебе надо понять принцип перехода из одной нити в другую – искажения.
– Исказитель может создавать локальные зоны перехода, увязывая измерения двух нитей в какой-то ограниченной области. Таким образом, например, ты оказался здесь, у меня в гостях – в нити «Мир номер ноль». Это прародитель всех прочих миров. Начало. Шаблон. Лекало.
– Мир номер ноль – это абсолютно правильный шар идеально серого цвета, на поверхности которого расположены правильные параллелограммы. Расстояние между ними, как ты понимаешь, тоже идеальное и варьируется от широты, на которой они расположены по отношению к полюсу.
– Полюс, который я занимаю, называется полюсом Света. Это не имя, это название природного явления. Мои владения простираются до экватора, где кончается свет и начинается тьма. Дальше владения Зрящего Тьму Хаос.
– Как-то не логично, – констатировал Володя.
– Что конкретно?
– Ну, биполярность системы налицо: некий дуализм. Так?
– Предположим.
– В то же время твоя сторона идеальна, что как бы предполагает, в случае наличия симметрии, идеальность стороны тьмы. И тут вдруг такая асимметрия в именах. С чего бы?!
– Нахожу этому простое и очевидное объяснение: всё твоё предположение о симметрии ошибочно, – «Эйнштейн» улыбнулся. – А, кроме того, ты не замечал как мрачные люди амбициозны? Все эти «граф Пармезанский, герцог Фанфаронский, барон-дю-трюмон-бидон», или «первый заместитель генерального директора – директор дирекции по строительству – главный инженер»… Ну, ты понял.
– Амбициозные люди всегда смотрят, кто у них за спиной. Это утомляет, отсюда мрачность… Где мой брат, Светлый?
– Да, мы отвлеклись. Твой брат в мире очень похожем на ваш. Ты же понимаешь, что если измерений бесконечное число, то и трёхмерных миров столько же, а значит можно найти как минимум два одинаковых. Или очень похожих.
– И как он туда попал?
– Я полагаю, случайно, – вскинул брови профессор. – Заблудился.
– Заблудился? Он летел на самолёте, самолёт прилетел, а он … заблудился?!
– Да. Так бывает, когда сущность не понимает искажения или даже не знает о возможности совершения такового, но при этом сама способна искажать.
– Это ты сейчас Сашу сущностью назвал?! – улыбнулся Володя.
– Не обижайся, милый. Кроме людей есть много других существ. Они тоже бывают способны на многое…
– Ладно. Понятно, – отрезал Володя. – Вытаскивай его сюда и отправляй нас домой.
– Не могу. Моё место здесь, я не могу перемещаться в другие нити.
– Как мне попасть к Саше, и как вернуться в свой мир?
– Ты тоже Исказитель. И ты уже знаешь об этом, в отличие от твоего брата. Знаешь уже, что если во сне ты куда-то пошёл, то, может быть, придёшь уже не во сне, – Зрящий усмехнулся. – Хоть и сомневаешься до сих пор, не сон ли это всё.
Володя кивнул:
– Сомневаюсь.
Внезапно на его плечи и веки навалилась тяжёлая дрёма.
– Как замечательно, друг мой! Сомнение в начале пути к удаче, – сквозь профессора стало проступать белое сияние, которое сперва совсем съело облик Эйнштейна, заполнив весь его силуэт, а затем стало заполнять всё вокруг. – В конце – к погибели. Вот сам и выберешь. Яйцо или курица. Вообще, знаешь, хорошо, что теперь утро: разум светел…
Он продолжал говорить, но Володя уже не различал слов в низком монотонном гуле, вызываемом, казалось, самой вибрацией света. Разум Исказителя подался вперёд, как если бы тело повалилось ничком, и он, ускоряясь, провалился в свечение.
В Буэнос-Айресе продолжался неистовый ливень.