Опус 1001
Теорезирую об Абсолюте Искусства – прихожу к заключению-самоутверждению: Неподвижность суть оплот Неопределённости, когда таковая суть кладезь Вероятности: Всё значащее Ничто, Ничто заглавное: Неподвижное тяготеет в тысячи сторон, разрывает на тысячи кусочков, нечто преисполненное Определённости в границах форм лишь – либо содержаний. Направление односторонне – пусть, рассмартиваемо с тысячи сторон тысячею незнакомцев, - заданное самопричастно, когда неопределённое взбирается на ступень природы собственной и попадает в Мир Законченности – на Миг, на Два, на Три. Искусство случается Восшедшее – созданное земными мастерами по своему подобию, - но находится Нисшедшее – from «The Царствие of Форм Заветных»; обнаруживать проистечения в параллельностях – и разрываться меж таковыми в затактии бездвижия, отведывать слезу катарсиса – и позёвывать в предвкушении предсонном, чередовать Музу Звучания, Жеста и Литеры, - оставаться неподвижением сломимым, в тяготениии трёх жён Искусства: Литературы, Музыки и Пластики.
Руки полусогнуты, женские, длинны в дали и крохотны во приближении. Предвкушала новый миг, новую жизнь, новое мгновение, однако. Тройственность сочилась промежутком черт во Грации, - Грация действующей - имя.
Мучилась незначимым – «Час сей суть пустое, во тяжести былого, ночи былой того же дня», - восхищалась – да, но производными своей же сути; хранила глаза раскрытыми – за линзами непричастности, отстранённости, и принимала участие – незаслуженно забытое – в одной из историй. Осознание разрывает шрам забытия – и дарует освежеваться тому Светом Луны полуденной и полуночного Солнца, - наслаждение сладкое, постыдное, забываемое лёгкостью Откровения, ложью обещания, интимностью пощёчины. Она боялась начинать день перерожджением – и перерождалась самоподобием усугубления в степени прогрессии; запрещала признаваться во истоках инсомний, смятений, пустоши души и напрасности свершений начинаний.
Грация обнаруживала себя в опусах руки – несколе иначе – ибо не дозволено сутии искомой сопряжаться с телесием оковным. Нечто Ангельское – что озовётся Надсознанием в дальнейшем: фатуум во Ветрах, Тяготение во отликах плоти – нетягостное, - Она приходит в Жизнь: медленно и постепенно. Шлейф сквозил оттиск тени рук пишущего от Света Лунного в тяготении к Миру-Позади-Сомкнутых-Глаз и являлся Морфеем тяготившемуся потерей.
Кисти сомкнуты на запястьях. Грезы – о Чистоте. Таинство – в Мгновении.
Она поддалась отттиску рук на закате пантомимы теней и гримас. Пальцы приникли к губам — и отпрянули, сквозимые Теплом дыхания. Наполнила Разум, Сутью собственной – дабы фигурировать представленною во здесьприведённом опусе рук замучанного порывами, рвениями, атакой обстоятельств, собою во плоти – и мнимопотребностями плоти, пустотой сквозимым.
«Бабочка, я влюбился,
В озерного мотылька –
Взгляд чей светел в ночи двулунной.
Не дай ему убить себя. Прошу.
Мир,
Ты – не полимер,
Ты – мономер:
Мономир.
Отлик мой –
Во отражении, каждом;
Оттиск мой –
В росчерке ножа.
Сок стекает по плоти;
Самобретённоё взращенно чуждыми.
Что мы во плоти -
Когда не свои антиподы?»
~
Бросала слова по Ветру - и те всегда доходили до адресата, - иногда, не до того - если бросала по непопутному: тогда слова обвивали планету трижды - и голова у слов захаживала кругом, и они вносились в форточку - влекомые духом открытия, ведомые свободой, звучали в занавесках получателя, затем на кончиках пальцев, - а затем отдалялись к облакам, слышные и слышимые мышками мира всего. Забавлялась так часами - вечерними и утренними, весенними и осенними: вещала точно-приточное время своих лунных часиков и часиков солнечных. Выращивала солнечных кроликов в саду - на крыше: солнечные часы главенствовали композицией, а Ветер сквозил таковым; тогда и пускала слова по ветру. Высшее из влияний губ Грации – известить о присутствии, позволить застыдиться и наказать разнение многого – и себя, вещего – и сущего.
Она – не ближе взгляда, не дальше прикосновения, поодаль от побуждения и полнее предвкушения. Она – большее из необязывающего, история соорганик – симбиозов - томлений внутренних и свершений внешних. Властительница Надсознаний, Надчувств, Надправд. Глупая – но решительная.
Рябь подёрнула поверхность Его лица, перешла по скулам на шею и расползлась по телу, ничто знача. «Ничто» - изрёк россыпью фортепианной и исчез, капелью росистой. Кошка прошлась по регистру верхнему – немножко – улеглась клубком и отдалась отраде сна, в эпитафию горем притеснённому, уставшему, уснувшему.
~
Лакомое Особое, Заветное немногое. Читатель, Автор восстанавливается – после той, истории, мрачной и упоительной – потеряшийся в вариатиях неподвижности, неопределённости и растерянности. Верь в меня – со мной об руку.
Сознавать простое: сердцем не принадлежать ни одной из трёх страстей, не утопать в перкусиях неопределённости, - но отвлекаться от вневременного и видеть проблески того Красоту проблеском лунного света на острие ножа реалий: полимеризуйся глубь взгляда - и не прекращай поиск, даже обретя всё и утратив душу. Душу сжешь. Память матери материи.
Парадокс: слушатель к содержимому ближе исполнителя: исполнитель абстрагируется на период автоматизации музыкалного и какого бы ни было произведения. Приведён случай из тысяч, привёдший к выгоранию. Впрочем, и возгоранию.