Нырнуть бы с мола, как нырял я с мола,
весёлый, бесшабашный, молодой,
чтоб лунный лик, как лунный лик монгола,
всплывал за горизонтом над водой,
чтоб девочка моя смеялась звонко,
чтоб звёзды хулиганили слегка…
Смотрю назад и удивляюсь: вон как
тех дней хмельных удача далека.
Ночных заплывов сласти, где вы? где вы?
Всё чаще стал я видеть вас во сне,
где, как русалки, нас ласкают девы
на пляже полуночном при луне…
О эти сны! О юности крамола!
О годы, превратившиеся в миг!
О лунный лик, как лунный лик монгола,
загадочный, бесстрастный, мудрый лик.
Классическая ночь плывёт над Ялтой
и, как сейчас, маяк тогда сиял;
я девочке в те дни не изменял той,
я и себе в те дни не изменял.
Но молодость и постоянство – нонсенс,
во многом мы в сей жизни – не вольны:
я не скажу, что всё исчезло вовсе, –
всё в памяти, которой правят сны.
Задумавшись, стою у кромки мола,
спокойный, опечаленный, седой,
и лунный лик, как лунный лик монгола,
колышется бесстрастно над водой…