День обещал быть теплым и солнечным, по небу торопливо следовали пока безопасные облака, формы их не предвещали ничего плохого, одно было похоже на лицо бабушки Маши, улыбчивое и ласковое, другое, прямо вслед за ним на птицу Сирин, добрый знак, сегодня небеса благоволят и их хорошее расположение можно использовать себе во благо.
После завтрака у Вонючки Коли удалось обменять десяток циклодола на чай, которые он сразу проглотил в туалете, запив тухловатой желтой водой из под крана, теперь в голове проигрывал марш Мендельсона в сопровождении череды совокупляющихся мультяшных персонажей и настроение было отличное. Позвали на прогулку и он вышел на улицу, пройдя сквозь череду ржавых решеток, под громкий пересчет больных вслух старшей сестрой. Он был восьмой, это его насторожило, скверная цифра, пустая и опасная как свернувшаяся кольцами под босыми ногами гадюка. И не зря, во дворе, прямо у ворот в прогулочном дворике лежала дохлая ворона, наполовину объеденная изголодавшимися местными кошками. Это было серьезно. Ворона — сильный тотем, если это не случайность, а показательное жертвоприношение, то дела скверные, необходимо будет принять защитные меры, иначе расплата неминуема, хорошо, если просто убьют, но ведь сейчас они предпринимают изощренные пытки. Вчера выписали еще одного. Так говорят, выписали, но ни один из ушедших ни разу не написал ему письма, даже открытки не послал, хотя каждому из них он тайком передавал сложенный вчетверо тетрадный лист с адресом больницы и своими фамилией и именем. Не один! Значит слухам, шепотом передаваемым в курилке можно верить — их просто убивают, используют в зверских, ужасающих ритуалах, расчленяя живьем для опытов и своих извращенных наслаждений. Так что придется опять трудится.
- Сашенька, какой у тебя замечательный Змей Горыныч выходит для конкурса садиков, ты просто умница, творческий труд лечит и для выписки полезная деятельность очень хорошо, - блеснула золотыми зубами санитарка в обтягивающем белом халате с пятнами от каши спереди, глядя на необыкновенно уродливую фигуру зверя, сделанную из кусков проволоки, строительной пены, крышек от пивных бутылок, жестяных банок и кусков цветного плексигласа, скрепленных между собой колечками из алюминия и меди. Глазами у всех трех голов чудовища служили раскрашенная скорлупа из под куриных яиц. Морды монстра раззявились, обнажая алые пасти, белые пластиковые зубы и куски красного фетра, изображающие языки.
- Спасибо, Таня, стараюсь! -улыбнулся он.
Сучка, с каким бы удовольствием он ей вырвал лживые глаза и заставил их сожрать. Но она ничего не подозревает, значит можно их обвести вокруг пальцев, не такие они уж и всесильные. Есть у нас на них способы, под стелькой тапка коготь дохлой кошки и слюна, сильный оберег, так что мыслей моих читать они не могут. Присев у фигуры, он достал из карманов квадратики цветного прозрачного пластика из под использованных одноразовых зажигалок и принялся их прилаживать в виде ожерелья, высуну от усердия язык и не замечая, что с него, на рваную расхристанную пижаму стекает слюна. Он был еще напряжен, но тотем был почти готов, мощный и непреодолимый, энергетически заряженный и прочный как небесный металл, куски которого он видел во снах. Каждый кусочек обозначал тварь, всего пятьдесят семь, по числу принесенных в жертву нелюдей. Зелеными были дети, красные мужчины, а желтые женщины. Закончив свой труд, он выпрямился, потер затекшую спину и бережно вытащил из пачки сигарету «Астра», закурил.
- Трофимов, оставь покурить, бросил ему мужичок с помятым, как газета в мусорном ведре желтым лицом.
- Кури свои!
- Жила ты, Трофимов, - плюнул мужичок и отошел в сторону.
Он взглянул на небо, оно было чистое, деревья сегодня были спокойными, злоба, обычная для тополей, ведь растут они на костях мертвецов, кому как не ему это знать, от них не исходила.
- Блокировал, успел, успел, - прошептал он и улыбнулся. Санитарка улыбнулась в ответ.
- Саша, вот когда у тебя хорошее настроение, я тебя люблю, вот прям люблю и все. Если бы не муж, домой бы взяла, правда!
Стоящий у окна с новым ординатором заведующий отделением указал кивком во двор.
- Видите больной в зеленой пижаме под пятьдесят , сухощавый такой, рядом со своим зверем. Художник наш. Он лепит его уже год, посмотрите, как внутренний мир выражается в поделках больных, все уродство, вся мерзость и болезненность, агрессия и безумство в этой форме. Параноидальная шизофрения непрерывного течения с осложнениями, конечно. Алкоголизирован и прочее. Как обычно. Это Трофимов, по кличке Змей, известная личность, семь доказанных эпизодов, трое дети, двое подростки, мальчики, девочки со всем полагающимся букетом от изнасилования до расчлененки, держу на пролонгаторах плюс перорально получает, но скидывает, как и все они. Персонал его любит, он помогает, добросовестен, послушен и исполнителен. Стенды нам оформляет, газеты рисует, поздравления, пишет стихи к праздникам.
- Так страшно же рядом с таким ходить, Николай Степанович, - ужаснулся молоденький ординатор, неровен час набросится.
- Не сможет, просто не сможет, вы же знаете, у него химическая смирительная рубашка, а от обострений, конечно никто не застрахован, за это им и платят, нашим девочкам, следить, описывать, сообщать. Для деревни колоссальные деньги они получают. Пойдемте, я вам нашего библиотекаря покажу, любопытнейший педофил, из Самары, совсем старичок, а сколько подвигов натворил, вам понравится. Идемте, - увлек он коллегу.
- Трофимов смотрел на небо, деревья и облака, на бегущих под ногами жучков и цепочку муравьев, на сигаретные бычки и траву и пытался понять, вот этот зуд в большом пальце ноги, он случаен или нет.