Обряд

Оксана любила зиму. Не её начало с ярким привкусом первого снега, мандаринов и грядущих праздников, а тусклое безвременье февраля, когда глухие туманы и дождь чередуются с морозом и метелями. Это время было созвучно её душевному настрою – мечтательному и слегка меланхоличному.
Оксану воспитала бабушка. Деятельная, энергичная, всю свою жизнь она преподавала основы классического танца балетным.  И жила в большой гулкой квартире вместе со своей матерью. Маленькая Оксана поселилась у них, когда Пра было уже за сто. Почти всё время она проводила в большом старом кресле в полумраке своей комнаты – дремала или грезила, находясь в пограничном зыбком состоянии между явью и сном. В моменты просветления она погружалась в воспоминания о своём детстве. Это были бессвязные истории, отрывочные, фрагментарные кусочки прошлого. Но Оксана ждала их с нетерпением и слушала, словно волшебную сказку. Беспорядочно повторяющиеся рассказы о времени, когда Пра и её семья «жили на хуторах», никогда не надоедали девочке.
Пра говорила именно так, во множественном числе - «на хуторах» - и маленькой Оксане представлялись эти хутора чередой кособоких домишек, уходящих куда-то вдаль. Оксана слушала, затаив дыхание, о традициях щедрой и хлебосольной семьи: про гостей, не переводившихся в доме, про вкусные пироги, которые пекли на кухне мама и её помощница, про разговоры у горящего камина долгими зимними вечерами, про то, как отец брал детей с собой в лес за елью…
Почему-то в воспоминаниях Пра всегда шла речь о зиме. Как будто это время года было более всего насыщено событиями, запомнившимися ей на всю жизнь. Она говорила медленно, тихим глуховатым голосом, подолгу замолкая, словно собираясь с силами…Постепенно приходила в волнение:
- Ёлку нельзя оставлять надолго…нужно до крещенского сочельника  убрать. И гадать тогда нельзя…нельзя! - она срывалась на крик. - А то пропадёшь, как Верочка. Верочка, неприкаянная душа, по глупости себя сгубила…
Оксана испуганно замирала. Мысль о том, что у её семьи есть какая-то тайна,  приводила девочку в смятение и восторг.
Пра бормотала что-то ещё, всхлипывая и трясясь, и слёзы текли по морщинистому лицу. На шум приходила бабушка, приносила пахнущие острым и мятным капли в небольшом стаканчике для Пра, сердито выговаривала Оксане за то, что та опять приставала с расспросами.
Много позже, когда Оксана подросла, бабушка рассказала ей, что старшая сестра Пра, Верочка, стала «чуднАя» после одного случая. Она устроила гадание в крещенский сочельник – самое опасное для этого время. Что с ней произошло – так и не узнали. Вера была в обмороке, когда её нашли родные. Возможно она испугалась чего-то, возможно ударилась головой при падении – только прежней жизнерадостной озорницей Вера не стала. Всё больше отмалчивалась да в своей комнате отсиживалась. А потом и вовсе сбежала.
- Её искали?
- Без толку… 
- А что стало с остальными? Ведь была большая семья! И где-то сейчас живут дети братьев Пра и их внуки…
- Время развело всех. Время тогда было смутное, жестокое - война, революция…Разбросало, разлучило семью…Так и потерялись, сгинули без следа. Если кто и выжил, то теперь бесполезно искать. Чужие люди.
Оксану никогда не интересовала судьба собственной матери, оставившей её в восьмилетнем возрасте и больше не появлявшейся в её жизни.
Оксане прекрасно жилось с бабушками в мире фантазий и мечтаний, который она сама себе создала. В том мире у неё была большая семья – как у Пра. Были братья и сёстры, много братьев и сестёр – тех, с кем можно поиграть, посекретничать и просто побыть рядом.
Сверстники считали Оксану странной - друзей у неё не водилось с детства. Оксана всегда была не такой как все. Она росла тихой, замкнутой, «вся в себе». Повзрослев, полюбила платья в пол, вязаные длинные кофты, непонятные шляпки. Эти сокровища Оксана черпала из необъятных бабушкиных шкафов. Бабушка одобряла её пристрастие к вещам «с историей», приговаривая, что у женщины должен быть свой собственный шарм, диктующий её стиль и в одежде, и в поведении. Высокая худощавая Оксана, в очках, с длинной толстой косой сомневалась, что ей априори присуще это загадочное качество. Самолюбование было ей совсем не свойственно. Считая себя заурядной, девушка сторонилась зеркал.
Возможно из-за давнего случая со старшей сестрой Пра или в силу иных причин, но ёлку в доме не наряжали. Оксана была равнодушна и к новогодним праздникам, проводимым в школе, и к подаркам. Однако был в их семье один особенный день, который они почитали. По сложившейся традиции в феврале, в последний день масленичной недели, они совершали особый обряд.
Бабушка мастерила незатейливую кукляшку из старых лоскутков и, дождавшись вечера, её торжественно сжигали на балконе в старом ведре, проговаривая заветные слова заговора. Бабушка объясняла, что магическая сила огня разрушает чары зимы и зла, отгоняет потусторонние силы, возрождает для новой жизни.
– Вот и ещё один год прошёл, - подытоживала она в завершении обряда, развевая по воздуху серое облако пепла. – Помаленьку, полегоньку пусть и новый катится, не спотыкается.
Последнюю кукляшку они так и не сожгли. Не успели…
И Оксана повсюду носила её с собой, как память о бабушке, как талисман. Её и полупустой коробок спичек с летящей в танце балериной на картинке.
За весь год она так и не собралась разобрать хлам, накопившийся в комнате, которую занимали бабушка и Пра. Бабушка ничего не выбрасывала, и содержимое шкафов, антресолей и ящиков письменного стола давно превратилось в археологические залежи. Скопление ненужных лекарственных препаратов, стеклянных флаконов с остатками духов на столике, старые календари и репродукции картин на стенах – всё покрывал толстый слой пыли. В больших старинных вазах застывшими воспоминаниями поникли букеты сухих цветов.
У Оксаны вошло в привычку проводить вечера в этой комнате – в том самом кресле Пра, которое последние годы облюбовала и бабушка. Укутавшись пледом, Оксана читала или пересматривала немногочисленные старые фотографии. Одну из них она особенно любила разглядывать. Размытая пожелтевшая поверхность сохранила блёклое изображение сидящей на стуле в пол-оборота к фотографу молодой женщины. Фотография вышла неудачной - лицо модели оказалось засвечено. На обороте выцветшими от времени чернилами стояла надпись – Вера. После.
Эта далёкая тайна их семьи до сих пор волновала воображение Оксаны. Но всё же не она, а одиночество подтолкнуло девушку заняться поисками родни.
Оксана зарегистрировалась на нескольких специализированных сайтах, разослала письма-запросы в архивы и без особой надежды, что кто-то откликнется, стала ждать.
Поэтому, когда ей пришло письмо от возможной родственницы с приглашением приехать, Оксана не раздумывая взяла отпуск и отправилась в далёкий южный посёлок.
***
Громада дома надвинулась на Оксану внезапно – из-за густо валившего снега и сумерек он показался девушке призраком, фантомом. И только подойдя поближе, она рассмотрела и грубые серые камни, из которых были сложены стены, и кроваво-красные оконные рамы, словно стигматы на теле дома. Ко входу в дом вела узкая дорожка, петляющая среди густо разросшегося кустарника.
Оксана подошла к крыльцу и замерла в нерешительности. На мгновение девушку охватило тягостное чувство, словно она совершила ошибку, приехав сюда.
Оксана позвонила. Раз, другой. Потом постучала – осторожно, робко.
- Вы Оксана? – неожиданно прозвучавший голос застал её врасплох, и она молча смотрела на появившуюся из-за угла дома женщину. Недалеко от неё – и как она их раньше не заметила! – помещались две грубо сколоченные деревянные фигуры. Ростом с небольшую собаку, на четырёх ногах, одна голубого, другая розового цвета. Короткие шеи венчали круглые плоские деревяшки с нарисованными в стиле примитивистов человеческими лицами. На голубой – мужское, с редкой бородкой и обвислыми усами. На розовой – женское, с размалёванными щеками и ухмыляющейся щелью красного рта. Их узкие глаза были прищурены и смотрели на Оксану с затаённой злобой. Они были как живые, вот-вот бросятся…
- Не пугайтесь этих негодников, - женщина наклонилась и пОходя погладила существ по жёстким деревянным телам. – Это мои коты. Хороши, правда?
Оксана не поняла, шутит та или нет. Эти гротескные создания выглядели бы пародией на настоящих кошек, если б от их фигур не исходило что-то зловещее.
- Так вы Оксана? – переспросила женщина. - Я Вера Наумовна. Я вас жду. Прошу, входите.
В доме Оксана немного расслабилась и огляделась. Из небольшого коридора на второй этаж вела широкая деревянная лестница. С другой стороны через арочный проём просматривалась большая просторная комната. Приметы старины угадывались повсюду – в обстановке, картинах, в самой атмосфере дома. Ноутбук с надкусанным яблоком на крышке выглядел среди этих вещей экстравагантным и чужеродным.
Оксане показалось, что она попала в чью-то старинную усадьбу, в которой время замерло очень давно, да так и осталось. Чувствовалось, что живущая здесь женщина любила и ценила прошлое. Оксана мгновенно ощутила к ней симпатию, поскольку сама в этом походила на неё. Мир её квартиры устраивал её, был для неё единственно возможным. Настоящим.
- Девочка моя, дай рассмотреть тебя, – Вера Наумовна мягко подвела её к окну, улыбнулась довольно. - Очень хорошо! Редко сейчас встретишь барышню, ценящую прелесть винтажных вещей. Искусство одеваться безвозвратно утрачено нынче.
Тридцатилетняя Оксана испытала неловкость и от неожиданного слащавого обращения, и от бесцеремонности своей предполагаемой родственницы. Симпатия, затеплившаяся было, пропала.
На что, собственно, она рассчитывала, приехав сюда? На то, что сразу почувствует родство, «зов крови»? Но женщина, стоящая перед ней была чужой. Её холодный оценивающий взгляд и елейная фальшивая интонация неприятно поразили Оксану.
Чувство неловкости усилилось. Пытаясь развеять его, Оксана подошла к стене, увешанной чёрно-белыми фотографиями. Согласно подписям, они были сняты очень давно – в 50-60-х годах прошлого века.
- А фотографии семьи, давние, дореволюционные, у вас есть? – поинтересовалась девушка.
Но Вера Наумовна проигнорировала вопрос, кивнув в сторону висящих снимков:
- Нравятся? Это я снимала. Было время, когда я увлекалась фотографированием. Я много чем увлекалась. Путешествовала. Но в итоге вернулась туда, где всё началось.
На вид хозяйке было около шестидесяти, и она никак не могла сделать эти фотографии. С коротким ёжиком седых волос в сложной расписной хламиде, с массивными перстнями на пальцах Вера Наумовна выглядела ярко и стильно. Вместе с тем этот образ только подчёркивал её худобу и измождённость.
«Почему она обманывает меня?» – подумала Оксана. Но мысль мелькнула и пропала, растворилась в волне накатившей боли. Вызванная усталостью от долгой дороги, волнением и впечатлениями от встречи, у девушки началась её всегдашняя мигрень.
Голова заболела так сильно, что сил не осталось даже на разговоры. Косметичку с таблетками она по рассеянности позабыла в поезде, и Вера Наумовна предложила ей своё лекарство – накапала что-то «от головы» из гранёного массивного флакона тёмного стекла. У Оксаны перехватило дыхание от терпкой чуть горьковатой жидкости.
- Я по старинке доверяю микстурам, приготовленным по специальной рецептуре, - заботливо приговаривала Вера Наумовна, провожая Оксану в её комнату. – Тебе нужно прилечь и отдохнуть с дороги. Обо всём мы поговорим завтра.
Девушка почти не слушала её, автоматически поднимаясь следом по лестнице и мечтая, чтобы лекарство скорее подействовало.
***
Проснулась Оксана среди ночи от голода. Вера Наумовна при встрече гостеприимности не проявила, не предложив ей даже чашку чая с дороги.
Теперь, оказавшись в чужом доме, Оксана пожалела о том, что приехала сюда спонтанно, поддавшись порыву. Ей отчаянно захотелось вернуться к себе, в свою уютную жизнь и воспоминания.
Оксана никак не могла понять, какое впечатление произвела на неё Вера Наумовна. По странному совпадению у неё было такое же имя-отчество, как у старшей сестры Пра. По чьей же линии они находится в родстве? Возможно утром, в подробной беседе всё прояснится.
Есть хотелось всё сильнее. Внизу на столе Оксана заметила огромное блюдо с фруктами. Она решила спуститься и взять себе что-нибудь  оттуда – яблоко или апельсин.
В коридоре было темно и тихо. Присвечивая себе фонариком на телефоне, девушка осторожно пробиралась по дому. Ей было неловко от собственной самодеятельности и немного страшно из-за болезненной неестественной тишины, царящей вокруг.
Гора глянцевых ярких фруктов выглядела аппетитно, но к досаде Оксаны все фрукты оказались муляжами, поделкой из папье-маше. Девушка прошла в следующую комнату, полагая, что там находится кухня. Ни плиты, ни холодильника в комнате не оказалось. Лишь по стенам висели несколько закрытых деревянных шкафчиков, да у окна помещался стол с четырьмя стульями. Оксана осторожно приоткрыла один шкафчик – пустота. Стараясь действовать бесшумно, она посмотрела в другом – тоже ничего. Словно это не кухня, а просто декорации к ней.
Где же продукты? Посуда? Чайник, наконец? Из чего и чем питается Вера Наумовна?
Непонятно. Необъяснимо.
Резвый, дробный топоток, прострелив тишину, сильно ударил по нервам. Оксана вздрогнула так, что свет от телефона зигзагом метнулся по стенам и в шаге от неё высветил котов Веры Наумовны. Неподвижными деревянными истуканами они стояли перед девушкой. Их размалёванные морды были непроницаемы, но в позах чувствовалась скрытая решимость, готовность атаковать.
Появление котов потрясло Оксану. Всего пару минут назад здесь никого не было. Откуда же они взялись сейчас?! Прийти сами они не могли. Значит, её кто-то  разыгрывает? А может, решил напугать за то, что она самовольно бродит по дому? Вера Наумовна в переписке упоминала, что одинока. Неужели это… она?
Свет от фонарика заметался по сторонам – никого. Лишь две безмолвные фигуры у неё на пути. Мысль о том, что придётся идти мимо них, вызвала не меньший страх, чем их необъяснимое появление. Сжавшись, не отводя от котов взгляда, Оксана двинулась мимо  них. На какой-то миг ей почудилось, что фигуры медленно поворачиваются вслед за ней. Но, конечно же, это была игра света и темноты.
Желание дальше исследовать дом пропало. Оксане захотелось поскорее оказаться у себя в комнате, отгородиться от происходящего хотя бы дверью. И она поспешила туда, еле сдерживаясь, чтобы не побежать, боясь, что её кто-нибудь окликнет или прикоснётся к ней.
Телефон теперь светил совсем слабо и в темноте коридора Оксана  растерялась, не в силах сообразить, какая из четырёх дверей ведёт в её комнату. Двери были одинаковые, выкрашенные красной краской под цвет обоев.
Как же она могла не заметить расположение своей комнаты? Вчера её мучила головная боль, но сейчас?! Близорукость сделала её рассеянной, невнимательной ко многим деталям, но настолько безалаберной она ещё не бывала.
Осторожно приоткрыв первую дверь, Оксана заглянула внутрь. Было темно и тихо. Включить фонарик она не решилась, и некоторое время постояла, затаившись, напряжённо вглядываясь в темноту. Постепенно она различила кресло, столик с лампой, огромную старинную кровать. В её комнате была похожая обстановка. Не зажигая света, девушка прошла прямо к кровати, присела на край. Душное тепло перины поглотило Оксану, она завозилась и замерла, неожиданно коснувшись кого-то рядом с собой.
Неужели она попала в комнату Веры Наумовны?! Оксана подскочила, сбивчиво забормотала извинения, но фигура на кровати не шевельнулась. Действуя безотчётно, Оксана посветила и увидела молодую женщину - та крепко спала, разметав по подушке длинные волосы. Оксана поспешила выскочить прочь, пока хозяйка комнаты не проснулась.
В коридоре было по-прежнему темно и тихо. Оксана отчаянно старалась не паниковать - страх продолжал терзать её, и абсурдность ситуации, в которую она попала, только усиливала его. Девушка поспешила к следующей двери. Она шагнула внутрь осторожно, на цыпочках и замерла, изо всех сил пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть. От напряжения заслезились глаза, и Оксана вновь включила фонарик.
В кресле стоящем почти напротив двери, лицом ко входу сидела Вера Наумовна. Она смотрела прямо перед собой, совершенно не реагируя на присутствие девушки. Оксана осторожно провела дрожащей рукой перед её лицом – никакой реакции. Та сидела неподвижно, не подавая признаков жизни. Не зная, что следует предпринять, Оксана коснулась руки женщины, с облегчением почувствовав живое тепло. В следующий момент она испытала болезненный толчок по ногам и, потеряв равновесие, рухнула на Веру Наумовну, ощутив безвольную податливость её тела. Очки соскользнули и упали куда-то вниз. Не сумев совладать с ужасом, Оксана закричала, попятилась и вновь чуть не упала, натолкнувшись на что-то твёрдое.
Коты хозяйки!
В этот раз они появились бесшумно. Специально, чтобы напасть на неё сзади!
Оксана была уверена, что это они толкнули её. Они или тот, кто принёс их сюда! И этот человек сейчас тоже здесь, где-то рядом, смотрит на неё из темноты.
Растеряв остатки благоразумия и выдержки, Оксана выскочила в коридор и кинулась вниз по лестнице.
То, что она не расшиблась на ступенях, было чудом. Без очков девушка практически ничего не видела, да и фонарик светил совсем слабо, выхватывая лишь отдельные фрагменты на её пути – ступени, стены, перила лестницы. Оксана смутно помнила, что из прихожей лестница вела не только вверх, но и вниз. В испуге она проскочила лишний пролёт и оказалась в коротком тупике, заканчивающимся закрытой дверью.
Разрядившийся телефон мигнул и погас. Темнота подступила вплотную, обволокла девушку, разлилась по коже, проникла в каждую клеточку тела. Совсем рядом в этой темноте бродят чудовищные коты, а может - кто-нибудь пострашнее их…
Такую полную всепоглощающую беспомощность Оксана никогда не испытывала.
Страх отдавался болью в груди, рвался наружу, готовый в любую минуту разорвать её…
Оксана нащупала рукой стену. Холодная шершавая поверхность вернула девушке чувство реальности. Зажмурившись, она изо всех сил старалась успокоиться, избавиться от жуткого ощущения собственной слепоты. И пропустила миг, когда у подножия лестницы возник рассеянным пятном неясный бледный свет. Всего в нескольких шагах от Оксаны кто-то стоял. Без очков девушка видела только размытый тёмный силуэт.
- Вера Наумовна! - Оксана двинулась ей навстречу, заговорила сбивчиво, пытаясь оправдать своё поведение, объяснить, как оказалась здесь, внизу. И только приблизившись вплотную, Оксана поняла, что перед ней не хозяйка дома, а давешняя незнакомка. Она держала в руке свечу и молча смотрела на девушку. Блики от света скользили по её лицу, придавая ему зловещее выражение.
- Я всё-таки разбудила вас! Простите! Я всего лишь искала свою комнату!
Незнакомка молчала. Продолжая бормотать извинения, девушка проскользнула мимо неё и стала подниматься вверх. Нервы были натянуты до предела, но она шла медленно, нащупывая ногами ступени, приказав себе не оглядываться.
На втором этаже по-прежнему было тихо. На этот раз Оксане повезло – она сразу попала к себе, чуть не споткнувшись о сумку, оставленную у входа. Когда девушка надела запасные очки, страх не ослаб, но мир приобрёл устойчивость, вернул ей уверенность и способность мыслить.
Нужно уходить из этого зловещего дома! Сейчас же! Не дожидаясь утра.
Ночь, мороз, ветер, долгая дорога до ближайшего посёлка  - ничто не казалось ей страшным в сравнении с тем, что пришлось испытать здесь.
Преисполненная решимости, Оксана подняла сумку…Но звуки, возникшие в коридоре, заставили её сжаться. Сначала Оксана услышала знакомое деревянное постукивание. Вслед за ним прошелестели шаги – словно кто-то крался по коридору и замер перед её дверью. Когда дверная ручка стала медленно и осторожно поворачиваться, Оксана сорвалась с места, с грохотом протащила по полу стоящее неподалёку кресло и  подпёрла им дверь. Тишина теперь не заботила её. Думая лишь о том, как спастись от нежелательных страшных визитёров, девушка в панике заметалась по комнате и не сразу поняла, что никто больше не пытается проникнуть к ней. Ручка не двигалась, было тихо.  О том, чтобы выйти из комнаты сейчас, не могло быть и речи. Ей придётся дождаться утра. А что будет дальше, лучше пока не думать…
Оксана продрожала в кресле остаток ночи, забывшись лишь ненадолго тревожным сном. Очнувшись от дрёмы, она вскинулась, порываясь бежать, не понимая, приснилось ли ей всё произошедшее или случилось на самом деле.
Бледный утренний свет скользил по комнате, ветер за окном трепал деревья, швырялся в окна февральским снегом. Неужели всё произошло с ней в действительности? Теперь в это трудно было поверить, ночные события отдалились, казались нереальным нагромождением дичи, сродни безумным приключениям Алисы из любимой детской книжки. Пытаясь проанализировать произошедшее, Оксана вспомнила, что Вера Наумовна дала ей неизвестные капли. Может быть, это они подействовали подобным образом, вызвав галлюцинации, дав побочный эффект?
Так или иначе, оставаться в доме Оксана не собиралась. Действуя как можно тише, она отодвинула кресло. Некоторое время постояла, прислушиваясь и решившись, выглянула. Никого. С сумкой в руках, осторожно Оксана двинулась к лестнице. Дверь в первую комнату была приоткрыта - там, возле окна, спиной ко входу стояла женщина. В длинном старинном платье, с волосами, уложенными в красивую причёску.
Это она! Незнакомка, которая ночью была внизу и так странно себя вела! Значит, Вера Наумовна действительно живёт не одна…
Вместо того чтобы пройти мимо, Оксана обратилась к незнакомке:
- Доброе утро, я ищу хозяйку…
Но та проигнорировала приветствие девушки, не обернулась на её голос.
Оксане показалось важным поговорить с незнакомкой, объясниться. Она вошла в комнату, приблизилась к женщине. Та всё также смотрела в окно, на пляску снега и ветра. Что-то в ней было неправильное, неестественное. Присмотревшись, Оксана ахнула – перед ней была кукла! Кого-то она неуловимо напоминала девушке, вот только кого…Её нельзя было назвать красивой, но свежесть юности, внимательность и задумчивость взгляда, припухлость плотно сжатых губ мастер передал безупречно. Казалось, она вот-вот вздохнёт, повернёт голову и спросит у Оксаны…
 – Осваиваетесь? – голос Веры Наумовны произвёл эффект грома, хотя хозяйка вошла неслышно. - Вижу, вы уже познакомились с Верочкой! Это моя компаньонка, она скрашивает мое одиночество.
- Эта… кукла как живая… - пробормотала Оксана, чувствуя, что должна объяснить своё появление в чужой комнате, должна извиниться.
Мысли заметались в голове испуганными птицами: зачем было укладывать куклу в постель? Неужели Вера Наумовна играет в куклы, как маленькая девочка? И как кукла ночью оказалась внизу? Значит, хозяйка специально разыграла её так грубо, так страшно? А вдруг виной всему действие неизвестных капель? И она будет выглядеть глупо, заговорив об этом.
Вопросы переполняли Оксану, рвались наружу… Спросить или не спросить?!
- Это реборн - имитация живого человека. – между тем пояснила Вера Наумовна. –Ты узнала её? Это точная копия Веры, старшей сестры твоей прабабушки.
- Я никогда не видела Веру. В нашем небольшом архиве сохранилась лишь одна её фотография, да и та неудачная, бракованная.
- Веру я сделала для себя. Есть у меня небольшая мастерская внизу, в цокольном этаже. Я создаю кукол для частных коллекций, по особым заказам.
- А котов тоже вы сделали? – Оксана и сама не ожидала от себя подобного вопроса.
– Нет, не я. Их срубил по моим эскизам один очень талантливый мастер.
- Где они сейчас?
- Коты?  - подняла брови Вера Наумовна.  - Со вчерашнего дня – на улице. Я редко оставляю их дома, они слишком громоздкие. Вижу, они произвели на тебя впечатление.
- Но я ночью видела их здесь, в доме…
- Возможно. Они вечно где-то шляются. Откровенно говоря, я не слежу за ними.
«Кто-то из нас двоих явно не в себе. Может, это я схожу с ума? Как и Верочка тогда, раньше. А вдруг у нас по роду передаётся душевная болезнь?…»
- Ты куда-то собралась?  – Вера Наумовна выразительно посмотрела на её сумку.
- Я просто…хочу съездить в поселок. В кафе или может в магазин. Очень хочется есть. У вас я ничего не нашла, – краснея, виновато пробормотала Оксана.
- Есть?.. Как же я не подумала об этом. Мы-то с Верочкой обходимся без еды…- Вера Наумовна осеклась. - Ну ладно. Вот покажу тебе свою мастерскую и поедешь. Я надеюсь, ты погостишь у меня подольше? Нам обеим понадобится время, чтобы привыкнуть друг к другу. Ну, пойдём же, мне не терпится похвастаться.
И она почти силой увлекла Оксану вниз, к уже знакомой деревянной двери в тупике цокольного этажа.
Комната, отведённая под мастерскую, была огромна. Бледный свет, проникающий из узкого окошка под потолком, слабо освещал её. Вдоль одной стены помещался длинный стол, заваленный какими-то лоскутами, банками, коробочками, формами-болванками и разнообразными инструментами, необходимыми для работы. Оксана даже не пыталась ничего рассмотреть получше, её внимание сразу привлекла лежащая тут же голова. Размером с человеческую, с неоформленными деталями лица, она производила отталкивающее впечатление. Сморщенные веки были вдавлены в пустые глазницы, в провале безгубого рта виднелись жёлтые редкие зубы.
- Я переделываю голову для вон того симпатичного человека, – Вера Наумовна показала на фигуру, угадывающуюся в кресле-качалке под наброшенным светлым покрывалом. Из-под него видны были только ноги – со сморщенной кожей, синими  жилами вен и мутными растрескавшимися ногтями.
Оксану передёрнуло от отвращения. Она не могла представить, каким будет лицо этой куклы? Кому вообще понадобилось заказывать подобного урода?
- Уже почти готовая работа. Осталось закончить голову и приодеть его. Понимаешь, от выражения лица зависит не только общее восприятие куклы, но и её характер, её внутренняя суть. Прежнее вышло слишком добродушным.
- А где другие ваши работы? – Оксана ожидала увидеть много кукол.
- Остальные мои работы у заказчиков. Я никогда не делаю несколько кукол одновременно. Это сложно и хлопотно. Они слишком резвые.
- В том шкафу я храню заготовки, тряпочки и прочие штучки для создания образа,  – продолжила щебетать Вера Наумовна.
- А здесь находится моё главное сокровище, бесценная вещь, принадлежащая мне – она достала из-под стола небольшой сундучок. В нём, завёрнутое в тёмный бархатный лоскут, лежало старое зеркало без оправы с мутноватой потускневшей амальгамой.
- Но у вас же есть зеркало гораздо красивее этого, – Оксана подошла к большому в человеческий рост псише, стоящему на полу на массивных деревянных подставках-ногах. Равнодушно скользнув взглядом по своему отражению, она отметила, что присущее ей всегда выражение растерянного смущения достигло сейчас своего пика.
В представшей перед ней картинке чего-то не хватало… Женщина, стоящая рядом с ней, не отражалась в зеркале!
- Да, девочка моя, ты не видишь меня в зеркале. Это потому, что у меня нет отражения. – Вера Наумовна словно прочитала её мысли. – Иногда мне кажется, что меня не существует вовсе, и зеркало лишь подтверждает это, отражая мою пустоту.
Поэтому я сделала куклу, копию Веры. Я отвела ей роль своего отражения…
Знаешь, ведь благодаря Верочке я проникла в мир людей. Она так любила себя, что часами проводила время у зеркала. Я внушила ей мысль о гадании…Управлять ею оказалось очень легко…
Я воспользовалась её телом и живу как человек. Почти, как человек…
Мне приходится избегать зеркал. Меня даже стригут без зеркала, считая это одной из моих эксцентричных причуд. Не это страшно.
Тело начало стареть! И хотя этот процесс протекает гораздо медленнее, чем у вас, людей, я всё равно старею. Я ведь старше твоей прабабки, просто не  выгляжу на свой возраст.
Но всё еще можно исправить. Для этого телу нужна пара – зеркальный двойник. Отражение. Я уже смирилась с его отсутствием, когда вдруг наткнулась на твоё объявление о поиске родственников. Я просто не поверила глазам, когда увидела тебя, девочка – ты же копия Верочки, моё спасение! Ты станешь моим двойником!

Смысл сказанного с трудом доходил до Оксаны. Слушая этот длинный монолог, она оцепенела перед зеркалом, не в силах пошевелиться.
Там в зеркале что-то происходило с её отражением. Теперь оно смотрело не на неё, а в сторону, на кого-то рядом. А потом задвигалось, словно выполняя чьи-то команды – сначала робко, медленно, а потом всё быстрее, увереннее. Наклонилось влево, вправо, коснулось рукой волос. В ужасе девушка отмечала эти странные, необъяснимые метаморфозы и вдруг почувствовала, что её тело откликается на эти движения, повторяя их. Тело – привычное, существующее как единый слаженный механизм с её сознанием, её внутренним «я» предало её, перестало ей подчиняться.
 Рядом засмеялась Вера Наумовна. И Оксана тоже растянула губы в улыбке, копируя своё отражение.
Ощущая себя марионеткой, девушка безуспешно пыталась сопротивляться. Она смогла остановиться только тогда, когда Вера Наумовна вернулась к столу и взяла в руки простенькое зеркало из сундучка.
- По нему гадала Вера. С его помощью нынче ночью проведу обряд и я. Псише  - дверь, а это зеркало – ключ к двери, проводник в зазеркальный мир. Оно откроет проход туда. Для тебя.
Тебе ведь было одиноко, правда? После обряда мы всегда будем вместе. Я – по эту сторону зеркала, а ты – по ту! Ты вернёшь мне молодость и сама останешься такой, как сейчас. Мне понадобиться провести перед своим отражением всего одну ночь, чтобы восстановиться до твоего возраста…
Вера Наумовна говорила вдохновенно, торжественно. Её бледное, словно восковое лицо напоминало маску и выглядело неестественно жутко.
- Ты веришь в судьбу? Фатум. В году есть только два дня, позволяющие пересечь иную грань. Это крещенский сочельник и обрядовый день, завершающий масленицу. Мне повезло - ты приехала в канун одного из них. К тому же эликсир уже подействовал и теперь ты полностью готова к переходу.
- Значит, все эти видения, галлюцинации начались из-за тех капель!
-То, что ты видела – происходило в действительности. Эликсир сделал тебя восприимчивой к иному, к тому, что нельзя увидеть обычным зрением. А это значит, что теперь ты готова к обряду.
- Меня станут искать, вы ответите!…
Вера Наумовна рассмеялась:
 – Дорогая моя, я займу твоё место, меня будут считать тобой. У меня будет твоя внешность, я стану жить твоей жизнью, постепенно изменяя её под себя. У меня впереди вечная жизнь и вечная молодость.
-А моё отражение? Что станет с ним? – с трудом управляя пересохшим горлом, просипела девушка.
- К сожалению, обряд – процесс односторонний. И твоё отражение исчезнет, также как и душа Веры.
Я поднимусь наверх, а ты пока подожди меня здесь, дорогая. Не скучай! - махнув рукой, Вера Наумовна вышла из комнаты, повернув в двери ключ.
Оксана даже не попыталась остановить хозяйку. Девушка не чувствовала в себе сил для противостояния. Словно там, у зеркала на неё наложили чары, подавляющие волю, вызвавшие апатию и покорность. А может, это продолжалось действие капель…
Разум и здравый смысл кричали о том, что ситуация, в которой она оказалась – нелепа, неестественна. Что подобного просто не может быть. Но вопреки всякой логике всё происходило с ней наяву. Реальным было её полное подчинение Вере Наумовне у зеркала. Реальной была её невозможность сопротивляться неизбежному…
Псише, стоявшее в углу, взблёскивало в полумраке серебром, манило бездонной ртутной глубиной. Притягивало к себе.
Неужели всё правда, и вечером ей предстоит шагнуть в него, чтобы остаться навсегда в иной реальности?
От отчаяния и безысходности защемило в груди.
Вот и всё. Ей остаётся только ждать чего-то непостижимого, ужасного – того, что изменит её жизнь навсегда.
Оксана нащупала в кармане бесполезный телефон. Вместе с ним лежало что-то ещё – спичечный коробок и старая кукляшка. Её талисман.
Сидя на полу, девушка сжимала в руке обтрёпанную фигурку и плакала…Она вспоминала Пра, свою спокойную и счастливую жизнь с бабушкой, символический обряд, который они совершали… По иронии судьбы сегодня был их день.
Безыскусные наивные слова бабушкиного присловья сами собой возникли в памяти:
Зима не на век,
Зло не на век.
Кукла сгорит
Чтобы жил человек!
От чар оградит
Сила огня.
Пламя его –
Оберег для меня!
Оксана повторила эти слова вслух, ещё и ещё, приноравливаясь к ним, словно пытаясь распробовать на вкус. В размеренности и напевности их звучания была заключена странная сила. Она словно пробудила девушку, освободив её от чар и предопределив все дальнейшие действия.
Повторяя присловье как мантру, Оксана подошла к столу. Собрала все тряпочки, разбросанные по его поверхности в большую кучу. Положила на ткань фигурку, чиркнула спичкой - слабый огонёк всколыхнулся и погас. Ещё одна спичка, ещё…Их осталось очень мало. Руки затряслись, перевернули коробок, спички упали на пол. Оксана лихорадочно зашарила по полу, нащупала одну спичку, снова попробовала зажечь…
Наконец, у неё получилось! Куколка занялась робко, слабо. Потом огонёк затрепетал веселее, и вот уже вся маленькая фигурка была объята ровным алым  пламенем. Зачарованная его светом, Оксана почти кричала и с каждым словом огонь становится всё ярче, всё сильнее. Пламя побежало по столу, лизнуло голову-заготовку и, растопив её, словно масло, заскользило дальше. Вот оно добралось до зеркала, которое оставила на столе Вера Наумовна. Вспыхнув искрами, со звуком, напоминающим отчаянный человеческий крик, зеркало лопнуло, растеклось вязкой лужицей расплавленной амальгамы. А пламя уже подбиралось к сидящей в кресле фигуре…
Дымный жар заполнил мастерскую. Удушливый запах каких-то примесей обжигал легкие. Воздуха не хватало. Стараясь дышать через кофту, Оксана скорчилась у стены, подальше от стола. В голове мутилось…
…Вера Наумовна вбежала в комнату, что-то крича. Смахнув с плеч шаль, она попыталась тушить разошедшийся огонь. Почти теряя сознание, Оксана скользнула в открытую дверь. Захлопнула её и без колебаний повернула ключ.
В коридоре висела мутная мгла. Сквозь неё призраком светлела стоящая у лестницы кукла Вера. Обеими руками она прижимала к себе котов. Те извивались, пытаясь освободиться. А может это только казалось из-за дрожащего плавящегося воздуха…
Из мастерской слышались крики, Вера Наумовна рвалась наружу, билась в дверь. Не обращая на это внимания, Оксана заставила себя двигаться вперёд. Она шла, опираясь о стену, стараясь не смотреть на куклу, лишь боковым зрением контролируя возможное движение с её стороны. И всё же, поравнявшись, не выдержала, невольно взглянула на неё. Выражение лица Веры немного изменилось. Кажется, теперь она улыбалась.
Преодолеть ступени оказалось непросто…Из последних сил Оксана рванулась вперёд… схватила с вешалки пальто и вывалилась из дома навстречу свежему морозному воздуху. Вслед ей неслись крики, вой, и ровное гудение пламени…
Но она пошла прочь, не обернувшись ни разу.