С утра в Берлине шел дождь.
Слепо блестели,стоящие на перекрестках фонари.Брусчатка мостовой желто пятнела опавшими листьями.Из помятых водосточных труб стекали неровные струйки воды.
Высокий, тощий вахтер, в длинном дождевике долго возился у ворот с висячим замком, открывая въезд советской делегации.
Миновав ворота, автобус проехал по чисто выметенным дорожкам и остановился у высокого крыльца. Тот час по ступенькам, раскрывая зонтики, сбежали встречающие молодые юноши, плотным шатром прикрыли от дождя приехавших.
Тиссен шел прямо, приподняв голову. Загорелая кожа лица крепко обтягивала гладкий череп. На глазу сверкал в никелированной оправе монокль. Он говорил также быстро и отчетливо как и ходил.
- Человек ленив по своей сущности. Ему лень мыслить, лень принимать решения, тем более за что-то отвечать. Ему ближе однообразная работа. Мы проводили исследования.Отбирали опытных рабочих и ставили их на руководящие посты, но через некоторое время они сами просились обратно. Оставалось семь-восемь процентов.
Механический цех Тиссенского завода гудел гулом работающих станков: ухали пресса, шумела, двигающаяся под потолком, кран-балка; узкая лента конвейера непрерывно двигалась по середине цеха. Стоявшие возле нее в одинаковой одежде рабочие, совершали однообразные движения: брали деталь, закручивали гайки и клали обратно на конвейер.
- У нас, господин Тиссен, другая проблема,- усмехнулся, шагая рядом Декасонов, - хлебом не корми - дай покомандовать.
- Хотеть - это не значит мочь.Попадая в производстве не на свое место, человек от неудач теряет интерес к работе. У него падает самооценка.
- Не каждое, конечно, лыко в строку, но зато какие вскрываются пласты.Какие попадаются бриллианты.
- Могу предположить, господин Деканосов, что это те самые семь-восемь процентов о которых я упоминал... И если это так, то нет надобности загружать пустую породу.
- Все же вы не хотите пускать рабочих к управлению производством, улыбнулся Декасонов.
- Это не я,- останавливаясь, сказал Тиссен.
- Кто же?
Тиссен молитвенно сложил руки и посмотрел вверх.
В столовой, где кормили делегацию, стояло несколько столов и стульев. Три молодых, в белых халатах, официантки торопливо обслуживали, сидящих за столами. Тиссен отламывал тонкими пальцами кусочки хлеба, говорил:
- Вы купите оборудование, оснастку, но где вы найдете столько квалифицированных рабочих?
- Разве мы здесь не для этого, господин Тиссен?
- О! Это есть капля в море. Надо очень много капель, чтобы сосуд стал полным.
- Все произойдет гораздо быстрее чем вы думаете,- сказал Декасонов.
- Мне нравится ваш оптимизм. Я тоже сторонник того, что нет ничего невозможного... Когда мне наши, очень умные специалисты говорят, что что-то невозможно сделать, я их увольняю и набираю новых, незнакомых с нашим производством людей. И они делают,- Тиссен вытер белоснежной салфеткой губы,- умные люди иногда бывают так умны, что страдают от своего ума. Но, все же, господин Декасонов,скажите мне на чем основан ваш оптимизм?
Декасонов усмехнулся.
- Со своими специалистами мы поступаем подобным же образом... Что касается вопроса, то моя уверенность основана на особых отношениях рабочих к своему труду.
- В чем именно?
- Я имею ввиду коммунистическую форму труда,- Декасонов поднял свой взгляд на Тиссена,- когда люди приходят и работают в свое удовольствие.
- Не понимаю.
- Вам странно, что человек может работать бесплатно?
- Всякая работа что-то стоит.
- Ваш рабочий, конечно же, не будет работать бесплатно,- улыбнулся Декасонов,- так как вся прибавочная стоимость достается вам; а у нас каждый знает, что строит для себя и таких как он. Это общие дворцы, парки, санатории.
- Равенство плодит безответственность,- проговорил Тиссен.
- А вы приезжайте к нам через десять лет.
- С большим интересом.
По вымытым до блеска коридорам, прошли в кабинет Тиссена. В приемной их встретила секретарь в белой кофте и черной юбке.Она стояла возле стола пока последний посетитель не скрылся за дверью.
В кабинете Тиссена - ничего лишнего. Только стол, стулья и белые жалюзи во всю стену. Тиссен сидел в кресле также как и ходил - прямо и собрано.
- Важен труд, а все прочее - шелуха,- говорил он, сверкая моноклем,- Те, кто скупает мою продукцию, а потом перепродает, не имеет ничего общего с делом. Это есть один из видов воровства. Они присваивают чужой труд.
- Вы знакомы с трудами Маркса, господин Тиссен?
- Я за разумность мыслей кто бы их не высказывал.
- Но тот, кто продает, бывает получает больше того, кто производит,- заметил Декасонов.
- Это так,- согласился Тиссен,- но от этого вор не перестает быть вором. Даже те, кто занимается делом, но хочет как можно больше выжать денег, это тоже воры. Важен труд а не деньги. Жадность понижает качество и тем самым портит дело.
- Если для вас не столь нужны деньги, господин Тиссен,- сказал Смагин,- раздайте их рабочим, постройте дома детям, инвалидам.
Тиссен обхватил тонкими пальцами край стола, несколько сухо произнес:
- Дело и благотворительность не совместимы друг с другом. Деньги должны вкладываться в дело. В том числе в такое дело, которое даст места рабочим и инвалидам, и они сами заработают себе на жизнь. Это поднимет их самооценку, приобщит к общему делу, заинтересует в результате, что в свою очередь будет способствовать росту производства.