"Пик, с которого некуда ступить" - это Бродский о Платонове написал .
В третий раз читаю. В первый раз я поразился его природным слогом, и редко какой абзац умел дочитывать до конца, потому что работы ума и внимательности не доставало, чтобы до конца его понять. Я понимал, что Платонова надо читать кончиками пальцев, как письмена Бройля, а я не умел тогда так читать. Но были у Платонова и простые вещи - "Река Потудань, "Возвращение", "Семен". От "Семена" я плакал много раз, плакал потому что тамошний мальчик встраивался в образовавшуюся действительность как настоящий мужчина, он наряжался в одежды умершей матери, чтобы никому не оставить сомнения в том, что он пойдет до конца в спасении своего осиротевшего семейства. "Ювенильное море" вообще показалось мне волшебством, представляю, сколько найду в нем, перечитывая его снова.
Во второй раз я перечитал Платонова в метро, передвигаясь от одной подземной станции к другой. Открывал вещи нечитанные ранее - коротенькие, как станции - и удивлялся количеству шелухи, которая обязана была писателем сжигаться.
Теперь читаю в третий раз, дошел до "Котлована" и перестал что-то понимать, кроме того, что Андрей Платонов, видимо, был сумасшедшим. Писать такое в 29-30-х годах, зная, что Сталин читает все! Писать, такое и не быть расстрелянным, потому что Иосиф Виссарионович умел отличать фуфло от смятения, отличать мертвую глину от кимберлита испещренного алмазами, как лицо его было испещрено оспой.