Жена приехала на дачу и привезла куст жасмина. Он обещал в будущем вырасти до огромного дерева, чтобы одаривать нас белыми пахучими цветками, из которых можно заваривать целебный чай.
Мы внимательно осмотрели дачное пространство и долго не могли понять, где его высаживать. Даже заспорили. Лена предлагала посадить возле развесистой серебристой ивы, чтобы закрыть соседское крыльцо. Соседи любили выходить на него, потянуться, промычать что-то нечленораздельное и долго осматривать с высоты наш участок: как мы лежим в гамаке, читаем Кафку «Процесс» (уже второе лето), жарим хрустящие куриные крылышки, ругаемся и спорим на весь СНТ.
Я же думал посадить куст у калитки, чтобы терпкий запах цветения был доступен любому прохожему, и каждый гость понимал: здесь живут садоводы, любящие природу и готовые на тяжелые работы ради красоты.
Но, конечно, победила жена, потому что это она выбирала жасмин и она его везла по пробкам, и я ничего не мог Лене возразить. Просто пошел в сараюшку и достал блестящую штыковую лопату с выкрашенным в черный цвет черенком.
Я долго примеривался, куда воткнуть лопату, и когда нашел место, то сильно и больно вонзил ее в землю, отчего во все стороны полетели жирные земляные брызги.
— Ты будешь здесь расти долго и привольно, — думал я, ковыряясь в земле.
— Тебе здесь будет хорошо и радостно, — думал я, махая лопатой.
Но дойдя до глиняных пластов, я во что-то уткнулся. Это был корень ивы, он торчал прямо посреди вырытой ямы и мешал высадить жасмин.
Я позвал Лену, и мы озабоченно стали рассуждать, что же делать.
Лена говорила, что надо перенести яму и обойти корень, я же утверждал, что у ивы много корней и от одного перерубленного с нее не убудет.
Работа застопорилась. Мы выпили чаю, съели бублики с маком, искупались в пожарном пруду, на обратной дороге я забежал в ларек и купил сигареты «Ротманс», потому что от долгих умствований все скурил. Пришли на дачу и развесили одежду. Все это время корень торчал в яме и не давал нам покоя. Время близилось к закату. Красное светило заползало за горизонт, и нам казалось, что вместе с ним у нас уходят силы, и нет никакой возможности понять, что же делать с корнем.
В конце концов, когда Лена улеглась спать, я, почти в темноте, схватил штыковую лопату, перерубил корень, засунул в яму жасмин, добавил удобрения и пищевой хлам, засыпал яму землей и тоже залез в кровать.
Утро наступило весело и внезапно. Под окном орали коты и пташки. Теплая и сладкая роса омывала мои прорезиненные тапочки. Ива стояла молодцом, под ней, колыхаясь на утреннем ветру, сиял жасмин. До сентября мы не заметили никаких проблем и довольные уехали зимовать в Москву.
Зима была долгая и мучительная, выводила из себя, к тому же в январе в разгар крещенских морозов таджики из ЖЭКа перерубили электрический кабель, и мы на неделю остались без света. Пришлось ехать к родителям.
По весне же, в мае, когда с тополей полетел мягкий пушок, мы, забрав кота и вещи, двинулись на дачу и первое, что увидели — это засохшую иву и погибший под ней жасмин. Он даже не принялся.
Молчаливый военный отставник сосед Евгений Петрович ворчливо помогал мне пилить иву и еще долго выговаривал нам, что мы лишились зелени, и теперь он всегда будет видеть с крыльца, как мы валяемся в гамаке и читаем старые бумажные никому не нужные пожелтевшие книги.