Касимовка*. Шаан-Кая**. Тропа кабанья на плато.
По ней и я не раз к яйле с опаской поднимался робко.
Когда свои стихи пишу, я не могу молчать про то,
что Южный Крым и в кровь и в плоть мои вошёл, как штопор в пробку.
Я это чувствую, я им пронзён насквозь и схвачен крепко,
и если выдернуть меня из этой жизни – только здесь.
На море смотрит Пётр Святой, поправив облачко, что кепку,
и Южный берег перед ним лежит, обласкан солнцем весь.
Недаром альпинисты здесь свой проверяют нрав и норов,
всех, покоривших тут маршрут, ждёт и в других местах успех;
когда стоишь ты на краю, весь груз обид и хлам раздоров
такими кажутся тебе ничтожными, что просто смех.
Ай-Петри – бывший риф! – гора жила когда-то в океане,
и кровь моя хранит в веках всемирных зыбей вещество.
Когда любуюсь я с горы на Южный берег Крыма, я не
перестаю любить весь мир, поскольку все мы – часть его…
Левей Алупки на Мисхор плывёт под взглядом панорама,
правей Алупки – Симеиз, как мышь, горою Кошкой сжат,
на виноградниках с зари девчонкой здесь трудилась мама,
и от неё пьянел отец, нося в корзинах виноград.
Я о родителях своих всё тут поведаю едва ли,
роман бы можно написать, да не прозаик, жалко, я;
они под вечер шли к дворцу и в парке, как цари, гуляли,
их знает пруд под сенью ив, их помнит и Шаан-Кая.
А плод любви их – это я, когда бы ни война, кто знает,
я братьев и сестёр имел – ах, эта мысль во мне стара.
Над нашей жизнью небольшой, к стыду, довлеет сила злая,
слабее в ней подчас, увы, бывают силы у добра…
В любой судьбе своя любовь, свои прозрения и тупость,
своя привязанность, вражда, свой путь – то ломкий, то прямой.
Я через лес бреду к шоссе. Шаан-Кая молчит, насупясь,
и словно соколиный взор с неё в затылок впился мой.
Прощай, Касимовка, прощай, Шаан-Кая**, до встречи новой!
Вселенную всю для меня Крым заменяет неспроста.
Я знаю, что первей всего в начале самом было Слово
и это Слово до сих пор творит такие вот места…
* Касимовка – место и маленькое селение над Алупкой.
Бывшее имение графа Касимова.
** Шаан-Кая – соколиная скала (тюркск).