Высокий сухощавый старик, с острым носом и скуластым лицом задумчиво смотрел из окна средневекового испанского замка. В своём длинном чёрном плаще с капюшоном, накинутым на белую рясу, он был чем-то похож на стервятника, высматривающего свою добычу. И это было не далеко от истины, потому что этим стариком был Инквизитор - монах доминиканского ордена, служителей которого в те суровые для жизни времена называли Псы Господни.
На окне и морщинистом лице слуги Святой Церкви отражались отблески пламени. Сначала они были слабые, но потом стали всё быстрее и быстрее усиливаться, становясь всё ярче и ярче. И в их свете лицо старика приобретало поистине зловещее выражение.
С площади у стен замка донесся жуткий предсмертный крик женщины, а вслед за этим восторженные вопли толпы пришедших повеселиться зевак.
Инквизитор ещё какое-то время наблюдал за происходящей снаружи казнью, жадно вдыхая ноздрями запах жареной плоти, потом удовлетворённо кивнул головой, осенил крестным знамением пламя священного огня и отошёл от окна, зябко ёжась и по-старчески шаркая ногами в стоптанных кожаных сандалиях.
— О, пресвятая Дева Мария, эта проклятая работа в вечном холоде и сырости меня когда-нибудь совсем оставит без ног. Был помоложе, так хоть иногда успевал сбегать к костру погреться, сейчас же вот только и могу, что смотреть из окна.
Горящие внутри замка факелы неярко освещали стены и сводчатый потолок из грубого массивного серого камня. По одной из стен небольшого зала находились две окованные железом двери. На противоположенной к ним стороне стояли массивный стол и деревянное кресло, больше похожее на трон, с подлокотниками и высокой спинкой. За креслом на стене висел большой католический крест.
В углу рядом со столом Инквизитора за маленьким столиком пристроился монах-секретарь, полный мужчина в чёрной грубой рясе, подпоясанной толстой верёвкой.
Секретарь, склонившись над бумагой, при свете сальной свечи старательно скрипел гусиным пером, дописывая протокол предыдущего допроса. От усердия на лице и чисто выбритой макушке головы монаха блестели мелкие капельки пота.
Инквизитор возвратился от окна за стол и тяжело уселся в кресло.
Секретарь, закончив свою работу, принёс Инквизитору на подпись готовый протокол. Инквизитор пододвинул к себе поближе подсвечник с тремя восковыми свечами, мельком взглянул на бумагу и подписал, с трудом удерживая тонкое гусиное перо в своих изуродованных артритом пальцах. Приложил к протоколу документы следствия и ленивым движением кисти руки осенил крестом. Свернул всё в свиток и небрежно бросил его на правую сторону стола, где уже лежали четыре точно таких же.
После этого, немного поёрзав тощим задом на жёстком сиденье кресла, выбрал удобную для себя позу и скупым жестом приказал секретарю, привести следующую подсудимую.
Секретарь, мелко семеня ногами, поспешил к одной из дверей. Слова на испанском языке гулким эхом разнеслись под сводами замка.
— Давай, следующую!
В дверь ввели совсем ещё юную брюнетку с распущенными по плечам густыми волосами. Из одежды на ней была лишь не по размеру большая белая рубашка, во многих местах порванная и испачканная кровью. Рубашка сползла с одного плеча, наполовину обнажив молодую, но уже хорошо сформировавшуюся грудь. Неестественно бледные губы девушки были плотно сшиты стежком чёрной нитки, а руки связаны сзади грубой верёвкой. Второй конец верёвки, намотав на свой кулак, крепко держал палач – здоровенный детина, с обнажённым, вспотевшим от тяжёлого труда торсом.
Палач довёл подсудимую до середины зала и, сильно нажав на её плечо, заставил встать на колени.
Инквизитор внимательно посмотрел на подсудимую и задержал свой взгляд на её груди. В старческих глазах на секунду проскочил уже давно забытый интерес к плотской жизни.
Девушка, заметив взгляд Инквизитора, в ответ высоко подняла голову и, откинув с лица непокорную прядь волос, попыталась усмехнуться зашитыми губами.
Ещё немного и уголки губ Инквизитора тоже могли в ответ дрогнуть в улыбке, но в это время секретарь положил на стол перед Инквизитором документы следствия по обвинению этой юной ведьмы в дружбе с Дьяволом.
Взгляд старца медленно потух, и он, тяжело вздохнув и откашлявшись, произнёс простуженным голосом ритуальные слова перед началом суда над уже пятой за этот день ведьмой. Первые четыре при большом стечении зевак были сегодня уже успешно сожжены на городской площади перед замком.
— Я от имени Верховного Инквизитора призван в этом городе охранять веру и карать оскорбления, нанесённые ересью нашему Богу, бороться за спасение душ от вечной гибели. Суд Святой Инквизиции рассматривает дело о ведовстве, колдовстве и связях с Сатаной девы, назвавшейся Еленой. Допрос ведётся в соответствии с "Наставлением по допросу ведьм".
Стоящая на коленях девушка, казалось, уже безучастно воспринимала всё происходящее вокруг неё. Её сильно знобило, а взгляд был неотрывно прикован к плачущим на столе Инквизитора восковым свечам. Неизвестно откуда-то взявшийся большой мотылёк, влекомый неведомой силой, то опускался к языкам их пламени, то, почуяв нестерпимый жар огня, вновь взмывал вверх. Участь мотылька была предрешена, как и участь подсудимой.
Взяв в руки первый лист дела и подслеповато щурясь, Инквизитор принялся изучать обвинительные документы.
— Свидетели подтверждают, что сегодня утром ты на городской площади выразила неуважение проезжавшему мимо тебя Великому Сюзерену и не преклонила перед ним колено. Кроме того ты посмела ударить по щеке стражника, который хотел заставить тебя соблюдать приличия в отношении к достопочтенному господину.
Оторвав взгляд от текста, инквизитор посмотрел на подсудимую и почти по-отечески с укоризной покачал головой.
— Задержавшие тебя стражники показали, что ты назвалась Еленой, но говорила на непонятном им языке и оказала активное сопротивление. Ты была в одежде из необычайно тонкой и холодной бесовской ткани, а на твоём левом запястье мерзкий амулет издавал звуки, подобные дьявольскому шёпоту.
Последнюю фразу старик с удивлением перечитал ещё раз, пытаясь понять смысл написанного.
— Где амулет? – спросил он секретаря.
Секретарь в ответ лишь недоумённо пожал плечами.
Инквизитор раздражённо пожевал губами, – слишком уж часто в последнее время стражники стали присваивать себе то, что по закону после казни еретика должно было перейти в собственность Святой Церкви,– и опять уткнулся в изучение документа,
— При обязательном переодевании и осмотре твоего тела перед первым допросом и пыткой, на твоём плече было обнаружено клеймо Дьявола в виде изображения гадливейшей ящерицы, а на пояснице - надпись: «Faber est quisque fortunae suae» - "Человек сам творец своей судьбы".
Инквизитор поднял свой взгляд на подсудимую. И взгляд его был уже строг.
— Всё это неоспоримо говорит о том, что ты не чтишь Деву Марию и нашего Создателя, и состоишь в союзе с Нечистым…. Признаёшь ли ты это?.... Молчишь?.... Молчание считается твоим согласием и заносится в протокол.
Старик указал рукой монаху-секретарю, и тот старательно сделал запись в протокол.
В это время приоткрылась вторая дверь в зал, и в дверном проёме появился ещё один монах доминиканского ордена. Он держал в руке большую жареную баранью кость с мясом, и жир аппетитно капал с неё на пол. Монах, продолжая жевать, кивком головы, позвал Инквизитора присоединиться к застолью братьев-монахов. Но встретив его строгий взгляд, только развёл руками и скрылся за дверью.
Инквизитор, насупившись, продолжил изучать документы следствия.
— Доброчестивая Марта, жена мельника Рикардо также утверждает, что видела, как прошлым вечером ты появилась на городской площади прямо из огненной молнии. И при этом был грохот и мерзкий запах серы. Запах Дьявола.
Взгляд Инквизитора стал ещё более суровым.
— Подтверждаешь ли ты это?.... Молчишь?.... Молчание признаётся твоим согласием и заносится в протокол.
Секретарь тут же опять старательно сделал запись в протокол.
— Безымянный доносчик так же сообщил, что именно твоё колдовство привело этой весной к засухе, погубившей половину урожая графства, и к пожару, уничтожившему на прошлой неделе мельницу уважаемого Рикардо.
Уже сердитый и не сулящий ничего хорошего взгляд обвинителя вновь скользнул по юной ведьме и опять чуть дольше задержался на её полуобнажённой груди. Она была прекрасна. Но старик хорошо знал, что женские чары даны юным девам, если не самим Сатаной, то явно с его ведома, и поэтому греховны. А он по своей должности и сану должен с этим беспощадно бороться.
— Подтверждаешь ли ты это?– прохрипел Инквизитор.– Молчишь?... Молчание признаётся твоим согласием и заносится в протокол.
Палач, потоптавшись, несмело подал свой голос.
— Святой отец, уважаемый Рикардо просит Вас при вынесении строгого, но справедливого приговора учесть и его потери.
Инквизитор недовольно кивнул ему в ответ головой:
— Учту-учту, можешь передать своему брату, что я буду ждать его завтра к обеду. Пусть не опаздывает и принесёт гуся в благодарность Святой церкви.
Переложив очередной лист, инквизитор пошевелил под столом уже совсем отёкшие и озябшие ноги. Сандалии на каменном полу – всё же не самая лучшая обувь при артрите.
— Из доклада палача о проделанной им работе я вижу, что в соответствии с последними уточнениями положения о проведении пыток к подсудимой были применены пытки лишь первой степени, а именно: стул ведьмы, посечение плетью и подвешивание за волосы.
Девушка продолжала в каком-то немом оцепенении следить за метаниями мотылька над пламенем свечи.
Палач же, опять решил напомнить о себе и с силой дёрнул за верёвку, пытаясь заставить подсудимую с должным почтением слушать слова Инквизитора. Всем же должно быть понятно, в чьих руках реально находятся все нити расследования. А то, как по 12 часов в поте лица работать в подвале с еретиками – так палач, а как после казни получать долю их имущества, - так всё епископу и инквизитору.
— Палач, проводивший пытку, указывает, что не услышал от тебя ни единого слова правды и раскаяния,– продолжил обвинительную речь Инквизитор.– Твой рот изрыгал столько грязных ругательств, плевков и угроз в адрес служителей Святой Инквизиции, что палач был вынужден зашить этот зловонный источник нечистот и колдовских заклятий.
В дверь опять призывно заглянул монах. В это раз в его руке был уже большой бокал с вином.
Дело успешно подходило к своему завершению, и Инквизитора ждал заслуженно заработанный ужин, поэтому стоило поторопиться. Иначе, братья-монахи сожрут и выпьют без него всё, что им сегодня послал Бог. А он сегодня был особенно щедрым к своим слугам.
— Итак, можешь ли ты, дочь Дьявола, сказать что-нибудь в своё оправдание?
Девушка, оставаясь безучастной ко всему вокруг происходящему, продолжала смотреть на мотылька и в ответ каким-то своим мыслям слегка качнула головой. Инквизитор, понял это, как желание подсудимой возразить на выдвинутые ей обвинения, и почувствовал, что процесс может неожиданно затянуться. Он возмущённо подскочил на своём кресле и, несмотря на охрипший голос, взвизгнул:
— Ты хочешь отрицать явные вещи – и тем самым окончательно подтверждаешь свою связь с Дьяволом! Дело закрыто! Ты приговариваешься к сожжению на костре и конфискации имущества! Аминь!
Инквизитор в гневе ударил ладонью по столу, и в этот же самый момент раздался какой-то треск, а затем и страшный грохот, который слился с яркой вспышкой света.
* * *
Когда дымка в зале постепенно рассеялась, стало видно, что на полу где только что на коленях стояла Елена, остался лишь чёрный выжженный круг. Рядом лежал мёртвый палач, крепко сжимающий в руке обрывок верёвки с дымящимся концом.
Секретарь, волосы которого от наэлектризованности стояли дыбом и слегка искрили, на четвереньках вылез из-под своего столика и торопливо уполз в полуоткрытую дверь, жалобно подскуливая:
— Дьявол! Дьявол! Запах серы!
Инквизитор с широко раскрытыми глазами неподвижно сидел в кресле. Крест, висящий на его груди, был до красна раскалён, и белая ряса в этом месте уже слегка дымилась. Но старик был жив, об этом говорили его мелко дрожащие руки и медленно расплывающаяся под ногами лужа.
На столе в предсмертных судорогах бился мотылёк с обгоревшими крыльями.
Резкий порыв сквозняка с грохотом захлопнул дверь, в которую только что уполз секретарь, и погасил горящие на стенах факелы.
* * *
— Ленка! Зараза ты этакая! Я же просил тебя не подходить к аппарату! Он же ещё сырой и не доработанный!
В кабинете, на втором этаже загородного коттеджа, за массивным письменном столом в кресле с подлокотниками и высокой спинкой, сидел худощавый мужчина в чёрном спортивном костюме с капюшоном. За креслом на стене висела большая фотография Эйнштейна.
— Да не трогала я его!
В кабинет вошла Елена, одетая в джинсы и тёмную футболку с длинными рукавами. На верхней и нижней губах девушки блестело по небольшой горошине пирсинга. Её густые тёмные волосы небрежно раскинулись по плечам.
— Кого ты хочешь обмануть? – мужчина потыкал своим пальцем в экран монитора. – Я же по записям в журнале событий вижу, что аппарат три дня назад работал целые сутки! Энергии намотало столько, что нас теперь спокойно могут заподозрить в промышленном самогоноварении или подпольной выплавке аллюминия.
Девушка, молча, стояла у стола, понурив голову.
— Стоило нам с матерью уехать всего на неделю к бабушке, как ты опять принялась за своё! В доме кавардак, всё разбросано – как будто здесь был ведьмин шабаш….. Да сядь ты, наконец, не стой, как памятник!
— Спасибо, папа, я уже насиделась, - горько усмехнулась девушка.- Лучше постою.
Отец тоже встал из-за стола и подошёл к дочери. У него было явно хорошее настроение, но он всё ещё старался казаться строгим.
— И на себя посмотри. На кого ты стала похожа! На плече, я помню, у тебя уже была одна странная наколка в виде ящерицы, так теперь ещё и губы проколола! Что дальше? На заднице что-нибудь напишешь?!... Водишься чёрт знает с кем – в друзьях одни рокеры, да гопники всякие! И это дочь профессора!
Не выдержав, он уже ласково улыбнулся и шутливо погрозил дочери пальцем.
— Вот, смотри у меня, если получу «нобелевку» за аппарат, так и знай, ни копейки на приданое не дам!
После этих слов отец оглянулся и заговорщицки подмигнул портрету Эйнштейна. Елена, поддерживая тон отца, тоже шутливо надула губы и изобразила послушную девочку.
— Папа, я больше не буду.
— Ой, что-то верится с трудом. Хорошо хоть меня срочно вызвали выступить на конференции, а мать решила ещё немного погостить у бабушки. А то бы она не пережила, увидев весь этот ужас.
Отец с нежностью поправил волосы на голове дочери.
— Эх, непоротое вы поколение…. Помню, как однажды отец меня за двойку по физике так отработал по заднице своим армейским ремнём, что потом и голова сразу заработала по другому…. Учёным, как видишь, стал…. Может, и тебя, хоть разок, для пользы дела выпороть? А?
— Ну, что ты, папа, такое говоришь? Это же какие-то средневековые методы воспитания. К тому же, если ты не забыл, мне уже 18 лет.
— 18 лет, а ума нет,- тяжело вздохнул отец.- Поэтому не пререкайся и от греха подальше отдай мне сейчас же ключи от подвала.
Елена нехотя достала из правого кармана своих джинсов ключ и передала его в протянутую руку.
— Надеюсь, ты дубликат ещё не успела сделать? – отец пытливо заглянул в глаза дочери и опять, но уже строго погрозил пальцем. – И близко к аппарату больше не подходи. Чтобы путешествовать во времени надо обычаи и язык того места, куда направляешься, хотя бы в школьном объёме знать. Хорошо хоть, мощности аппарата пока хватает лишь на одни сутки путешествия.
Отец спрятал ключ в верхний ящик стола.
— Папа, а почему в аппарате стоит блокировка на будущее?
Мужчина от этого вопроса на секунду даже замер, а потом смущённо пробормотал:
— Понимаешь, доча.… Я просто боюсь…. Боюсь увидеть мир, который мне не понравится…. Мир, где уже не будет бабушки, нашей мамы… тебя.
Мужчина подошёл опять к Елене и как-то виновато улыбнулся.
— А прошлое…. Осталось ещё немного доработать аппарат и, когда придёт время нам с мамой уходить, то мы сможем вернуться в то время, когда в мой класс пришла новая ученица…. И всё начнётся сначала.
— Это была наша мама?
Отец в ответ уже радостно кивнул головой.
Ну, и правильно!- девушка обняла отца.- Всё, что надо, мы потом и без аппарата увидим…. Люблю тебя.
— А, кстати, куда ты переносилась то?
— Да, тут недалеко, – девушка небрежно махнула рукой.– На месяц назад, одно огненное шоу ещё раз вживую захотелось посмотреть.
— Ну-ну. Ладно, иди, прибирай дом. Мама скоро приедет. Будешь хорошо себя вести, ничего ей не скажу.
Отец шутливым шлепком по попе подтолкнул Елену к выходу. Он не заметил, как от этого его лёгкого прикосновения лицо дочери скривилось от боли.
Мужчина, довольный тем, как он провёл с дочерью воспитательный разговор, подошёл к окну и пошире распахнул его створки. Лицо профессора осветилось ярким солнечным светом, и он, от блаженства прикрыв глаза, полной грудью вдохнул свежий воздух.
— Хорошо…. Дымком попахивает. Сосед, наверно, опять шашлычки затеял.
Отец не видел, как дочь, прежде чем выйти из кабинета, быстрым движением взяла с полки книгу «История России 19 века - время героев и прекрасных дам» и выпорхнула в коридор. В левом кармане её джинсов лежал дубликат ключа от подвала, куда её с неведомой силой, как мотылька на свет, влекла к себе «машина времени», изобретённая отцом.
Уже за дверью девушка услышала голос отца:
— И волосы прибери, наконец, а то выглядишь как ведьма!
* * *
Ходят легенды, что после всей этой истории старый Инквизитор вдруг в одночасье сам проникся верой в Дьявола и стал проповедовать его могущество. За что его самого там же, на площади перед замком, по приговору Великого Инквизитора вскоре и сожгли.
Утверждают, что уже объятый пламенем он крикнул в толпу зевак, пришедших повеселиться и погреться:
— Верьте мне, я видел чудо! Дьявол есть, и я несу вам эту благую весть! Власть Дьявола велика и безмерна. Он править миром. Миром грешных и смертных на этой проклятой Богом Земле…. И, Чёрт меня возьми, она ведь, действительно, всё-таки вертится!!!
PS. По рассказу "Ведьма" написан сценарий и КМ и ПМ фильма.