Наталья Викторовна Хаткина родилась 2 сентября 1956 года в Челябинске.
Детство провела в городе Каган, в Узбекистане.
Семья у Наташи была кочевая, но читающая. Мать – врач, отец – военный авиамеханик.
Что угодно могли забыть при переездах, но не свои любимые книги.
После окончания филологического факультета Донецкого университета в 1978 году двадцать лет работала
в Донецкой областной библиотеке для детей.
Семья: дочь Маша, собака и три кошки.
Автор пяти поэтических сборников - "Прикосновение",
"От сердца к сердцу", "Лекарство от любви", "Поэмы" и "Птичка Божия".
Кому-то посчастливилось иметь у себя эти книги. А нам тоже повезло: на сайте открыта страница поэта, которую трепетно сохраняют ее близкие.
Наталья Хаткина пишет о себе:
"Когда мне было пять лет, я подобрала на улице котенка. А мне сказали: "Нет и никогда!"
А кто сказал, неважно, хотя это были мама и бабушка. Я взяла котенка на руки, пошла в продуктовый магазин
и стала там читать стихи собственного сочинения.
По дороге собственно сочинила:
Мой котенок,
Ты один,
Мой котенок,
Я одна.
Нас никто-никто не любит,
Никому я не нужна!
Люди в магазине почему-то смеялись, хотя это были очень печальные стихи. Смеялись и давали нам с котенком
какую-то еду. А перед закрытием прибежала бабушка, очень злая, и сказала: "Ладно! Пойдем домой!
Вместе с этим… А то люди смеются…"
Когда мне было одиннадцать лет, я влюбилась. Это была девятая по счету любовь - романтическая и безответная.
На новогоднем вечере вместо объявленного в программе Сергея Михалкова я опять читала стихи
собственного сочинения:
Ты один и я одна,
Светит бледная луна.
Вот умру в тоске-печали -
Пожалеют все тогда!
Все - учителя и ученики - опять почему-то смеялись. А тот, кому были посвящены эти строки,
прошипел мне прямо в лицо: "Ладно! Пойдем завтра в кино! Только больше никогда этого не делай!"
Чего не делать? Не писать стихов? Не читать стихов?
В мечтах я представляла себя возвышенной и непонятой. Наяву непонятой быть получалось, а возвышенной - никак.
Я посмотрела на себя в зеркало. Отражение было растрепанным и вполне упитанным.
Я поняла, что с таким лицом нельзя быть трагической поэтессой. Как бы мне этого ни хотелось.
С тех пор я стала совсем другой. Я хожу по улицам и верчу головой: а вдруг мне покажут что-нибудь смешное?
Утром я становлюсь на четвереньки и смотрю на мир снизу вверх - с точки зрения кошки, собаки и таракана.
Ну, и маленького ребенка.
Возможно, трогательная история со спасением маленького
существа, доверившего свою жизнь малышке Наташе и предательское непонимание
самых близких ей людей и были тем толчком, который дал ей возможность находить, а порой и самой моделировать драматические ситуации, без которых
не дождаться сопереживания читателей.
Из стихотворения "Сковорода":
Божья коровка, певчая стрекоза, -
я опускаюсь с доверием на ладонь.
С таким же доверием, безмерной открытостью выходит в мир ее лирическая героиня, крошка Лэтти.
Наталия прожила 53 года. Скончалась 14 августа 2009 года, в Донецке.
Читая ее стихи, поражаюсь, как можно писать на таком
надрыве, прямо на излом, мурашки по коже, затягивает в воронку, в которой гудит вечность.
Благодарна Людмиле Станевой, открывшей для меня эту удивительную личность.
Кстати, Людмила, сама поэт, ревностно бережёт память Наталии, за что ей от меня низкий поклон.
Неожиданно пришло решение собрать всё интересное о ней, что удастся, совместив с публикацией стихотворений Хаткиной.
Евгений Евтушенко писал о Наталии:
Когда я впервые встретился с ней, то сразу заметил, как она все время во что-то кутается, как ее знобит, как ей холодно от постоянного наталкивания на чье-то ледяное равнодушие.
У нее есть несколько поэтических автопортретов, ироничных и безжалостных, но одновременно полных чувства женского достоинства.
Я написал предисловие к самой первой книжке Наташи еще в 1981 году, уже тогда понимая, что в русскую литературу пришел настоящий поэт. Попробуйте-ка забыть хотя бы эти две строки – не получится: "Как я тогда просила: "Господи, дай!"
– На, – отвечал, – только будешь нести сама».
Но ее завоевание Москвы не состоялось при жизни. Ни на одну из ее шести поэтических книжек, выходивших всё в Донецке да в Донецке, не обратило внимания ни одно московское издательство. Столичные издатели охотно заказывали ей развлекушные книжонки ("О тостах, или Как стать душой компании" и т.п.), которые писались, как подтверждает дочь, "не для души, а для денег", но Наташины стихи их отпугивали нескрываемым личным трагизмом, душевной озяблостью, что никогда, к ее чести, не переходило в мизантропию. А ведь настоящий русский поэт, оказавшийся за границей по своей воле или по воле истории, не зависящей от него, в России не иностранец и не провинциал. Провинциальность – явление не географическое, а духовное.
В Москву Наташа Хаткина на моей памяти приезжала лишь однажды. Я сделал ее фотопортрет на набережной. Было теплое лето, но она всё равно зябла, кутала горло и прятала руки в рукава – сильная, но одновременно беззащитная. Ее опять знобило.
Донецкий сон
Когда, как в черно-белейшем кино,
в Донецк приехал я давным-давно,
донецкая девчонка-поэтесса
меня ждала совсем без политеса,
всех одним махом
вроде побивахом,
училка,
но почти с дошкольным страхом.
За водкой и закуской из консервов
мы встретились
в пространстве эсэсэрном –
тогда еще была страна такая,
поэтов и любя, и пресекая.
Девчонка руку ткнула мне:
«Наталья»,
чтоб сразу избежать
сентименталья.
Я в коммуналку ей принес «Токая»
из мира, что остался вдалеке.
Она, в свой мир не сразу допуская,
зажалась, вся озябшая такая,
по-девичьи ресницы опуская,
в мужском
неподходящем пиджаке.
Из пальцев мою руку выпуская,
вдруг покраснела,
став потом бледней,
как будто бы моя – ее руке
пожатьем легким обещала что-то
и обмануть могла ее с налета,
и, как легко пришел, так налегке
исчезну я на вольном ветерке.
Она вдруг попросила на пиджак
мое пальто накинуть.
«Что-то знобко».
А про пиджак сказала:
«Папин» робко
и смолкла, губы детские поджав.
Всё куталась она, нашла и шаль,
а на колени положила скатерть.
Электроплиток было ей не жаль –
казалось,
всех на свете их не хватит.
На улице иззяблась на ветру,
когда меня на поезд провожала,
похожа на замерзшую ветлу,
которая из леса убежала.
Но делалось вокруг всё ледяней
совсем не от мороза – от людей.
К нам туго
прививается заморскость.
Что общего в нас?
Русская замерзлость.
И вдруг она спросила напоследь:
«А вы… вы не боитесь умереть?»
Вопрос был непохожим на игру.
Мне руку
слишком медленно пожала
и слезы наперед
в глазах сдержала,
чтобы не плакать, если я умру.
А умерла сама вперед меня,
от холода сгорев, как от огня.
Дитя и мать. Моя сестра-поэт.
А кто из нас был вовремя согрет?
Евгений ЕВТУШЕНКО
На сайте стихи. ру Людмила Станева так отозвалась
о Наталии Викторовне:
Это происходит само собой как-то: открываешь страницу и будто срастаешься с ней. И что интересно, стихи не надоедают с течением времени, а наоборот, хочется возвращаться к ним бесконечно и каждый раз такое чувство, что приходишь к себе домой. И тебя там ждут, понимают, утешают, разговаривают с тобою, смотрят тебе в глаза и видят тебя насквозь. Стихи, как люди.
Наверное, у каждого читателя есть такие близкие страницы. У меня на стихи.ру такое родство сложилось с несколькими поэтами. Стихи Натальи Хаткиной для меня, как подарок судьбы. Рада, что не только мне она и после смерти дарит свет своей души. Это очень греет..
В статье использованы материалы:
http://chtoby-pomnili.com/page.php?id=628
Старушка Х.
http://www.stihi.ru/avtor/sh15
Поэма про зонты
1
Без накидки без зонта
В дождь выходит крошка Летти.
Что за странная черта?
Объясни нам, крошка Летти.
Вот, вода течет с волос,
Как так можно, крошка Летти?
Нос твой миленький замерз,
Ну, сознайся, крошка Летти?
— Но дождь пройдет,
Но дождь пройдет,
И чистым будет небо,
А ждать того,
Что дождь пройдёт
Под зонтиком нелепо!
2
Мистер Том
Ясным солнечным днем
Выходит гулять под зонтом.
Огромным и темным зонтом.
Сей антикварный предмет
Ему завещал его дед.
— Мистер Том!
На небе — ни тучки.
Мистер Том!
А цветочки? А птички?
— Знаю я ваши штучки.
Не ломайте мои привычки.
Обязательно будет дождь
И притом, когда и не ждешь.
Удаляется мистер Том
Под своим антикварным зонтом.
По листве пробирается дрожь.
Начинается дождь.
3
И тьма повсюду разлита,
И грустно всем на свете.
Но — поглядите! — без зонта
Выходит крошка Летти.
Виноватая кошка
Удобно, коль в доме имеется кошка.
Вот в кухне разбилась какая-то плошка, -
Всегда оправдаться возможно без риска:
Виновной, конечно, окажется киска.
Сегодня принес я из школы два балла.
- Готовить уроки мне кошка мешала!
Мурлыкала, лезла, свинья, на колени...
И я отвлекался... Совсем не из лени!
А ночью... Ну, вы понимаете сами...
На кухню протиснусь в слезах и пижаме.
И кошке колбаски отрежу немножко:
- Прости меня, кошка, прости меня, кошка...
Баллада о горной вершине
СнЕга благородные седины
Увенчали скал суровых вид.
Человек на горные вершины
Глянул - и сказал, что покорит.
Лез и лез он вверх по горным тропкам,
Продирался там, где тропок нет,
Оставляя банки, тряпки, пробки...
Всем известен человека след.
Ну-с, герой взобрался на вершину-с...
Гля, орел! Вот только что без крыл.
Плюнул вниз и произнес: "Свершилось!
Вот ведь, говорил - и покорил!"
Он спустился со счастливой миной
Вниз - к садам цветущей алычи.
И вздыхала горная вершина,
Небу тихо жалуясь в ночи:
"Люди, люди, хамское отродье!
Выносить их, право, нету сил.
Вот залезет, плюнет и уходит...
А потом твердит, что покорил".
Скрипка
Скрипка плачет и рыдает,
наказуема смычком.
Мальчик скрипочку терзает,
притворившись дурачком.
Век от века сей невинный
повторяется сюжет.
Мальчик скрипку ненавидит,
оттого что слуха нет.
Скрипка плачет, скрипка стонет,
желтой декою блестит.
Мальчик вырастет и скоро
глупой скрипке отомстит.
Пусть похнычет, помяучит,
похохочет под смычком.
мальчик женщину замучит,
притворившись дурачком.
А зачем она так подло
нежной кожею блестит,
никаких обид не помнит -
всё отпустит, всё простит?
А зачем она так гибко
торжествует над судьбой,
и зачем она на скрипку
так похожа?
Боже мой...
Баллада о принцессе Эдельвейс
В краю глухом и страшном,
Где горы до небес,
Жила, замкнувшись в башне,
Принцесса Эдельвейс.
Тянуло в край полночный
Мужчин со всех сторон,
И каждый был заочно
В принцессу ту влюблен.
Но не смогли, однако,
Пробиться к Эдельвейс
Ни бравый принц Монако,
Ни некий Билли Гейтс.
К ней проявляла пресса
Огромный интерес.
Отказано принцессой
Всем было наотрез,
Предложено убраться,
Рассеяться вдали.
К ней даже папарацци
Пробиться не смогли.
Не видели ни разу
Хотя б издалека
Ни глазок, ни подвязок,
Ни даже ноготка.
Разъехались, страдая,
И те, и те, и те...
И разнесли преданье
О гордой красоте.
И глядя вслед им тупо,
Жевала жирный кекс
Унылая толстуха -
Принцесса Эдельвейс.
Пусть башня в дымке тает...
Мораль моя проста:
Для всех влюбленных тайна
Важней, вем красота.
Котик
Мой котик - котик не вполне.
И этим он обязан мне
и Димочке-ветеринару.
Кот не гуляет до утра,
и не слывает царем двора,
не задает красоткам жару.
Не знает он, чего лишен.
сырой печенкой отягчен,
мурлычет.
Полусонным взором
следит за мной,
небит и сыт.
Что ж мне его довольный вид
сдается сдержанным укором?
Когда б не э т о... Ну, не то...
Он мог попасть бы под авто,
он мог бы стать бомжей добычей,
он мог бы подцепить лишай!
А тут - сидит, как мальчик-пай,
глядит в окно, где гомон птичий.
Вот так и мы, и мы, и мы
среди житейской кутерьмы
(простите, фразочка избита)
жуем отмеренный паек,
и нам по счастью невдомек,
ЧТО нам на утре дней отсек
ветеринар, чье имя скрыто.
ты не в пустыне
Человек приручил динозавров
И подарил своему мальчику.
Сделали их китайцы,
Упаковали в коробочку.
Восемь штук динозавров
Невероятной расцветки:
Два синих, два желтых, один красный,
Остальные зеленые.
Мальчик моет их в ванной,
Натирает мочалочкой.
Мальчик ведет их ужинать,
Говорит наставительно:
— Не ешьте друг друга.
Я принес вам траву.
Я рвал ее аккуратно.
Мальчик укладывает их спать
В ту же коробочку,
Он постелил им тряпочку.
Он любит своих динозавров.
Мальчик и сам укладывается.
Он спит, обнимая льва (слева).
Лев величиной с котенка,
Если нажать на пузо — рычит.
— Спи, — говорит мальчик, —
Ночью нужно спать.
Ты не в пустыне.
Справа — ягненок курчавый.
Он больше льва,
Но рычать не умеет.
Он прижимается к мальчику
И чего-то боится.
— Спи, — говорит мальчик,
Темнота — это вовсе не страшно.
Ты не в пустыне.
Почти по Твену
Когда ты полюбил меня,
прочтя судьбу с листа,
мне случай вспомнился один,
похоже, неспроста.
Попал оборвыш во дворец,
был признан королём,
и всё кричал: "Я бедный Том!
Я только бедный Том!"
Я не хочу любви твоей
и не прошу иной,
я не умею отвечать
за приручённых мной.
Они так щедро в долг дают,
чтобы выпить кровь потом.
Прости меня. Пусти меня.
Я только бедный Том!
Жизнь посвятить любви твоей
могла бы я вполне,
но что мне делать - жизнь моя
принадлежит не мне.
Она иным горит огнем,
и пусть горит огнем!
Спаси меня - пусти меня,
я только бедный Том.
Стеклянный человечек
В новогодний вечер
Стеклянный человечек
На ёлочке висит.
В новогодний вечер
Стеклянный человечек
На сладости косит.
Глаза его - горошины -
Всё видят на столе:
И пышное пирожное,
И нежное суфле.
В новогодний вечер
Стеклянный человечек
Собою очень горд.
В новогодний вечер
Стеклянный человечек
Сумел свалиться в торт.
И в середине торта
Почувствовал: "Не то!"
А люди - хоть бы что им!
А людям - хоть бы что.
В новогодний вечер
Стеклянный человечек
Валялся под столом.
С отломанною ручкою,
Униженный, измученный,
Облизанный котом...
Валерьянка
Сидела кошка у аптеки,
ей сквозь окно мерцали склянки.
Не догадались человеки
накапать кошке валерьянки.
Три капли были бы не лишни.
Ее сегодня до заката
чужие мучали мальчишки,
свои не слушались котята.
Еще обидел кот соседский -
не дал и хвостика таранки.
У кошки, дети, тоже сердце.
Налейте кошке валерьянки.
ТЕХНИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
1
У меня в груди дозатор.
Если вдруг так станет грустно,
если вдруг так станет тошно,
что без клизмы не заснуть, -
тут же щелкнет регулятор
и сработает пси-клапан:
станет тошно - но немножко,
станет грустно - но чуть-чуть.
У меня в груди дозатор.
Если я влюблюсь по уши
(безусловно безнадежно),
точно в зайчика медведь, -
тут же щелкнет регулятор,
выйдет пар, воспрянут уши,
и, влюбленная немножко,
я смогу себя терпеть.
У меня в груди дозатор.
Вещь, конечно, дорогая -
не любому по карману
и не каждой по плечу.
Как работает - неясно,
но работает прекрасно.
Щелк! Простите, разболталась.
Все, мой клапан, я молчу.
2
У меня в груди фиксатор:
если то-то занял денег,
ну, допустим, до апреля,
а отдал лишь к февралю, -
зафиксирует фиксатор.
- Ничего, - скажу, - бывает,
но давать уже не стану
и на водку по рублю.
У меня в груди катетер,
доннерветтер и Штритматтер,
а еще рефрижератор,
синтезатор, эхолот.
И ничто меня на свете
по асфальту не размажет,
и никто меня на свете
даже палкой не убьет!
3
Я забыла про стоп-кран!
Я забыла про стоп-кран!
И тотчас же села в лужу,
поругалась с бывшим мужем,
оказалось, я всех хуже:
я забыла про стоп-кран!
Это мудрое устройство
отключает от геройства
и дает команду "Стройся!"
миру внутренних планет.
Этот кран ужасно важен,
к месту видному прилажен
и не зря же, и не зря же
он покрашен в красный цвет!
Сорок два веселых года
я служила без починки
и совсем без рекламаций -
словно снегоход "Буран".
Я теперь хожу, теряя
шестеренки и пружинки.
Вы простите меня, люди,
я забыла про стоп-кран!
Я забыла про стоп-кран!
Грифель
Как ломкий грифелёк внутри карандаша
Стократно воскрешаема душа.
И - воскрешенью этому причиной -
К ней подступает ножик перочинный.
Акула
Я, наверное, акула -
мужа милого любя,
все равно всю ночь тянула
одеяло на себя.
Было бедному несладко:
хоть вертелся он как мог,
то, как лед, застынет пятка,
то продует левый бок.
А как выстыла коленка,
он ушел в одном плаще
к той, что тихо спит у стенки
и не вертится вообще.
Теплой ночи, муж неверный!
Ухожу в акулий стан.
Стелет мне постель безмерный.
Ледовитый океан.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/06/28/566